– О, ты простишь меня? – Я начинаю кипятиться.
Кассий хмурится:
– Всего лишь стараюсь быть объективным. Мы в семье Беллона не сочувствуем реформаторам, но не отрицаем, что человек невысокого происхождения может обладать достоинствами. Так что держись меня, приятель.
Над таким лощеным красавчиком так и хочется поиздеваться.
– Честно сказать, я ожидал от экзаменов большего, – начинаю небрежно. – Разве что насчет свечи мог ошибиться, но остальное…
Он слушает со снисходительной усмешкой, придирчиво вглядываясь мне в лицо. Я, в свою очередь, представляю, как мамочка по утрам завивает ему кудряшки золотыми щипцами.
– С такими руками ты, должно быть, чертовски хорош с хлыстом… – замечает Кассий.
– Владею немного, – вру я.
Маттео велел этой темы избегать.
– Какая скромность! – смеется он. – Ты не у белых монахов, случайно, воспитывался? Ладно, короче, после физических тестов я лечу в Эгею, хочешь со мной? Говорят, в «Парке соблазнов» наваяли шикарных новых ангелочков, а в «Свиданиях» теперь гравипол, кувыркайся в облаках босиком, сколько душе угодно. Что скажешь, патриций? – Он стучит по своему крылатому знаку и подмигивает. – Персиков навалом, и ни одного гнилого.
Вздыхаю:
– К сожалению, я никак.
– О, – в глазах красавчика мелькает искорка понимания, – ты не беспокойся, приятель, все за мой счет.
Снова отнекиваюсь, но он уже убегает, успев тюкнуть по моему планшету. Экран мигает, подтверждая сохранение разговора, данных о собеседнике и его семье, а также основных сведений об Эгее и упомянутых клубах. Кассий Беллона, сын претора Тиберия, императора Шестого флота Сообщества, единственного человека на Марсе, способного поспорить за власть с лордом-губернатором Августусом. Должно быть, семьи Августус и Беллона ненавидят друг друга. Небось и убийствами не гнушаются. Настоящие гадюки.
Я заранее побаивался этой компании, ожидал, что встречу каких-то полубогов, однако, за исключением Кассия и Антонии, никто здесь особого впечатления не производит. В нашем потоке семьдесят человек, но далеко не все красавцы. Даже ростом и властным видом мало кто может похвастаться. Одни лишь надменные повадки и преувеличенное чувство собственного достоинства, а так по большей части просто элитные детки, никогда не знавшие тягот. Либо бронза, либо уж совсем эльфы.
Сижу голый в воздушном кресле и таращусь на белые стены тесной камеры. Медные из бюро стандартов разглядывают меня в наносканеры со всех сторон.
– Смотрите хорошенько, – усмехаюсь.
Ассистент из бурых подходит и зажимает мне нос прищепкой. Равнодушное лицо, ноль эмоций. Пустые глаза, бледная кожа, неуклюжие руки.
Они велят мне задержать дыхание и терпеть, сколько смогу. Выдерживаю десять минут, бурый снимает зажим и уходит. Теперь требуют сделать глубокий вдох и полностью выдохнуть. Выполняю, но тут из воздуха внезапно пропадает весь кислород и возвращается, лишь когда я вот-вот упаду с кресла. Затем комнату вымораживают и засекают время, пока я не начинаю трястись от холода. Теперь, наоборот, жара, насколько выдерживает сердце. Высокая гравитация – до прекращения подачи крови в мозг. Тряска и вибрация. Ждут, когда меня начнет тошнить, но дождаться не могут. Где им знать, сколько я просидел верхом на проходческом агрегате.
Когда я уже готов найти и прибить того, кто управляет этой пыточной камерой, другие бурые засовывают меня в биометрический костюм и ведут в гимнастический зал, где измеряют приток кислорода к мышцам, частоту сердечных сокращений, плотность и длину мышечных волокон, прочность и упругие характеристики костей. Несколько кругов пробежки и карабканье на стену в условиях высокой гравитации, но после адских тренировок с Гармони это не тяжелее прогулки в парке.
Толкаю ядра, потом встаю спиной к стене и отражаю град мячей, которыми обстреливает меня специальная машина. Реакция проходчика куда быстрее машины, но потом зеленый коротышка что-то подкручивает – и мячи начинают летать как пули. Наконец один попадает мне прямо в лоб, и я временно отключаюсь. Все это они тоже записывают.
Наконец, проверка зрения, обоняния, слуха, речи – и я свободен. Ощущаю себя как-то странно, будто проверяли только тело и мозг, но не меня самого. На всем протяжении экзаменов никто со мной даже толком не общался, если не считать Кассия.
Вымотанный и ошарашенный, ковыляю в раздевалку. Здесь уже набралось народу, поэтому беру вещи и пробираюсь вдоль ряда шкафчиков в дальний угол. Вдруг слышу, как кто-то тихонько насвистывает знакомую мелодию. Ту самую, что я слышу даже во сне. Ту, с которой умерла Эо. Иду на звук и вижу – в уголке, спиной ко мне, стоит девушка и натягивает рубашку на стройное мускулистое тело. Кашляю, чтобы привлечь внимание, вижу ее глаза – и краснею. Золотым не пристало стесняться наготы, но пока ничего не могу с собой поделать. Девушка прелестна – лицо сердечком, пухлые губы, смеющиеся глаза… и смеются они в точности как тогда, на лугу. Я валялся в траве, а она ускакала прочь на своем вороном, обозвав меня эльфиком.
Она вопросительно поднимает бровь, но я не знаю, что сказать. Поспешно отворачиваюсь и ухожу.
Настоящий золотой тут же выбросил бы этот случай из головы, но на обратном пути, сидя с Маттео в челноке, я то и дело вспоминаю лицо незнакомки и румянец на ее щеках. Она тоже покраснела.
Лететь совсем недолго, а жаль. С интересом вглядываюсь сквозь прозрачный пол. Хотя терраформирование завершено, растительности на планете еще мало – отдельные полосы в долинах и у экватора, похожие на зеленые шрамы, исчертившие помеченное оспой лицо. Пейзаж знакомый – редкий день у меня проходит без виртуальных прогулок по Марсу.
Обширные кратеры понемногу наполняются водой, образуя глубокие озера. Великая Северная равнина, где больше всего отложений льда, кишит всевозможной водяной живностью. В других регионах сухо, и пыльные смерчи постоянно угрожают посевам, унося плодородный слой земли. На полюсах вечный лед и снежные бури, там способны обитать только черные, на остальной территории климат в основном умеренный.
На Марсе тысяча городов со своими мэрами, назначенными лордом-губернатором планеты, а вокруг каждого города – сотня шахтерских колоний, которыми управляют медные вроде нашего Поджинуса.
При таком множестве шахт лорд-губернатор со съемочной группой могли запросто оказаться не в нашем поселке, а в каком-нибудь другом. Сыграло роль то, что я проходчик. Им нужен был показательный пример для устрашения. Эо сначала вообще никого не интересовала, а если бы там не было губернатора, она и петь не стала бы. У жизни случаются жестокие шутки.
