— Фу ты, напугала, — успокоился Джафар. — Я тебе что говорил? Твоя кровь в моих жилах, моя кровь в твоих жилах. И никуда ты от этого не денешься. А шрамик — это так, побочный эффект. Исчез, потому что у тебя язык растёт. Открой рот.
Кора открыла. Джафар внимательно осмотрел. Процесс шёл нормально. Может, чуть медленней, чем он планировал.
— Теперь покажи спину.
Кора послушно задрала куртку и рубашку. Рубцы от кнута почти рассосались, светились белыми полосками на загорелом теле.
— Вот видишь, и на спине всё зажило. Идём к зеркалу, сама увидишь. Ответь мне на такой вопрос. Как так получилось, что твои глаза выбрали самое мокрое место на всей физиономии, а?
Кора благодарно потёрлась носом об его плечо и улыбнулась.
Работа шла. Джафар разрабатывал внешний вид дракона. Рисовал вариант за вариантом. Всё вместе, скелет, отдельные сочленения. Каждые полчаса нёс Коре на выбор несколько вариантов. Кора откладывала свои дела, внимательно изучала рисунки и обводила те места, которые ей понравились. У неё был безукоризненный художественный вкус, но рисовать не умела. Джафар же наоборот, мог с точностью фотоаппарата нарисовать всё, что угодно, но нанести тот штрих, который превращает рисунок в произведение искусства, ему было не дано. Утвердив, наконец, внешний вид, который Джафар называл непонятным словом «фенотип», принимались рисовать скелет, а потом расположение и точки крепления мускулов и сухожилий. Чаще всего, на этом работа над вариантом и заканчивалась. Зато приобретался Ценный Опыт (сын ошибок трудных). Постепенно внешний вид определился. Джафар ввёл данные по скелету и мышцам в компьютер и начал обкатку. Заставлял компьютерную модель бегать, прыгать, лазать по скалам, махать хвостом. Выявлялись участки с максимальными и запредельными нагрузками на кости и мышцы, менялись точки крепления сухожилий, форма суставов, толщина костей. На экране компьютера нагрузки отображались цветом. От ярко красного, почти белого в местах максимального сжатия до тёмно-синего там, где на кость действовали силы растяжения. Так и маршировал по экрану скелет, переливаясь всеми цветами радуги при каждом шаге. Постепенно исчезли участки с очень яркой или очень тёмной окраской. Джафар приступил к отработке фрагментов скелета, связанных с крыльями. Но у компьютера не было опыта имитации полёта существ с шестью конечностями. Пришлось задействовать методы виртуальной реальности, шлем сенсовизора и активный динамический костюм. Разумеется, встретилась масса трудностей. Руки изображали крылья, ног же явно не хватало. После некоторого раздумья, Джафар запараллелил в компьютерной модели управление передней левой и задней правой ногами и наоборот. Управление хвостом повесил на датчики положения подбородка в шлеме сенсовизора. Одев шлем, костюм, закрепившись в системе активной ориентации с тремя степенями свободы, он превращался в дракона в мире виртуальной реальности. Вертел головой, оглядывая поле, покрытое абстрактными ромашками, рассматривал горы на горизонте. (До гор нельзя было дойти, они служили лишь для ориентации.) Повернув голову назад, видел свои крылья и хвост. Осторожно помахав руками-крыльями, попробовал разогнаться и взлететь. В первый момент всё шло нормально, потом хвост ушёл вниз, обогнал голову, и Джафар шлёпнулся на спину. Кора, наблюдавшая за происходящим по монитору, громко вскрикнула. К счастью, динамический костюм не передавал резкие ударные нагрузки. Джафар, путаясь в своих (четырёх!) ногах, перевернулся на живот, поднялся, помогая себе крыльями и выключил костюм.
— Ты знаешь, это совсем не так, как я думал, — сказал он, стаскивая шлем сенсовизора.
— Больно? — спросила Кора. Она ещё не верила, что вновь может говорить, и очень стеснялась.
— Что? А, нет, такой реализм нам не нужен. Хочешь попробовать?
Кора кивнула, глаза загорелись. Джафар выпутался из костюма, помог ей облачиться, закрепил в кардановом подвесе системы активной ориентации, одел на голову шлем. Потом сел перед монитором, выбрал ракурс наблюдения. Некоторое время дракон на экране осматривал себя, ощупывал крыльями. Наклонил голову, потоптался на месте, помахал прямым, как палка, хвостом. Разбежался, нагнул голову, посмотрел на собственные ноги, тут же в них запутался и кувырнулся через голову. Из под шлема донеслось: «Ой, мамочка!» — отчего хвост дракона задёргался, как у сердитого кота. Помогая себе крылом, дракон поднялся на ноги, разбежался, забил крыльями взлетел метров на десять, завалился на левое крыло, и вдруг свернулся, как ёжик. Джафар взглянул на Кору. Так и есть, испугалась и сжалась в комочек. Дракон на экране рухнул на землю и покатился. В шлеме раздалось хихиканье. Дракон довольно ловко встал на ноги, помогая себе хвостом, опять пошёл на взлёт. Раз за разом это получалось у него всё лучше.
К тому времени, когда выпал первый снег, костно-мышечный аппарат был в основном проработан. Особенно гордился Джафар передними конечностями, совмещавшими когти и пальцы. Когти могли складываться в копыто, или убираться как у кошки. Пальцы тоже убирались в специальные гнезда. С головным мозгом рисковать не хотелось, поэтому он запроектировал его как систему из восьми почти человеческих, расположенных в два ряда на одном нервном стволе, переходящем в спинной мозг. Для большей живучести и ударозащищенности отдельные полушария разделялись упругими хрящевыми перегородками. Нервное волокно запланировал в несколько раз более быстрое, чем у человека, но из-за возросшей длины нервных окончаний выигрыша в скорости реакции или субъективном ощущении времени получить не удалось. Зато система пищеварения — о, это был шедевр. Переваривала всё, что угодно, хоть каменный уголь. Как только Джафар отказался от идеи совместимости генома с человеческим, ему удавалось всё. Как будто кто-то дал в руки волшебную палочку. Часто он выходил из лаборатории в два — три часа ночи. Пошатываясь, шёл в свою комнату. На время двухмесячного карантина они с женой ночевали в разных помещениях, как сказала Кора: «Чтоб не захотелось». Кора тоже частенько засиживалась допоздна. Она открыла для себя мир компьютерных игр и сенсофильмов. Когда-то Джафар сам настоял, чтоб после восьми вечера — никакой учёбы, давала отдых мозгам. Теперь не знал, что делать. До восьми Кора честно занималась домашними делами и учёбой, но ровно в двадцать ноль ноль натягивала на голову шлем сенсовизора и отключалась от внешнего мира. С восторгом смотрела по нескольку раз самые глупые, примитивные фильмы, при первой возможности тащила Джафара к своему проектору и просила объяснить тысячи женских мелочей. Зачем ходят на высоких каблуках, нравится ли ему педикюр, для чего служит губная помада, почему в Европе зубы красят в голубой цвет, а во Вьетнаме — в чёрный. В голове у неё была полная каша. Девятнадцатый век перемешался с двадцать третьим, местная история с Земной, антигравы с конскими повозками. Тем более, что в жизни было то же самое. Выйдя из бункера, она попадала из середины двадцать первого века в рыцарские времена, не делала особого различия между костром и СВЧ-духовкой. С одинаковой привычкой управлялась с лошадьми и киберами. Всё бы ничего, но человеческий мозг не был рассчитан на такие длительные перегрузки. Наступало нервное истощение. Джафар несколько раз порывался серьёзно поговорить, но всё откладывал под её жалобным взглядом. Однако, когда Кора свалилась в обморок прямо в коридоре, он испугался не на шутку. Кора, виновато выглядывая из кресла кибердиагноста, молча выслушала нагоняй, только когда Джафар пригрозил отобрать сенсовизор, робко попросила:
