— И чего вам здесь нужно? — спросил Платон. — Куда это вы с нами собрались?
— Да никуда. — Лежащий на полу Томсон смотрел снизу верх. — То есть, хоть куда… Неохота опять в кичман, на нары. Погибли силы и талант в твоих стенах, как говорится. Да вы высадите нас где хотите, по дороге.
— Да уж высадим, не сомневайся, — с раздражением проворчал Конг. — Серебряную пулю на тебя чуть не потратил. А помнишь, мне в морду обещал? Ну, и я тебе тоже.
— Зачем в морду? — добродушно ухмыльнулся Джеррисон. — А законы гостеприимства, то-сё? У нас и оружия нет. Инструменты только, немного.
— Да уж, сегодня что-то не по традиции, без стрельбы, встречаемся, — произнес Ахилл.
— А закурить у тебя есть, начальник? — Томсон опять глядел на Платона.
— Нет, — сказал тот после паузы, во время которой безуспешно придумывал язвительный ответ, но так и не придумал.
— Жаль.
— Чего тебе жаль?
— Жалко, что курить у тебя нет.
***
— Мы в последний раз, в Америке, недолго чалились. Через три дня уже вылупились с кичи, — рассказывал Джеррисон. — По амнистии откинулись, в честь дня рождения ихнего президента. С тех пор в тарелке и бомжевали. Иногда и работали на подготовке запуска. На подхвате, то-сё, когда вас не было. Вы там редко появлялись и студенты эти тоже. — Маленький морщинистый Джеррисон сидел наверху, на грубо сделанной двухъярусной кровати.
Ее двое бывших заключенных сколотили из бамбуковых стволов, оставшихся после монтажных работ. Поставили в этой своей каюте дверь-решетку, сваренную из стальных прутьев. Вечерами, сидя здесь, пели печальные арестантские песни.
— Ну и форшмак у вас, — произнес Конг, оглядывая новое жилье Томсона и Джеррисона. Древнеиндейская грязь осталась тут в неприкосновенности. Сам Конг умещался на местном табурете, похожем на каменный пенек.
— Да, фраерок, ты тюремной баланды не хлебал, — заговорил Томсон. — Тебе не впилить. Такая вот судьба, в натуре — типа, армрестлинг с судьбой.
Он сидел на корточках в стороне, курил, держа окурок сигары в горсти, будто укрывая его от ветра, и мелко поплевывая вбок.
— Урка засиженный. — В голосе Конга совсем не замечалось сочувствия. — Скоро долетим, сдадим вас на базе Марсограда. На перевоспитание. Поработаете там, заработаете на обратный билет. Честный труд — дорога к дому… А где вот вы прятались все это время?
— А везде, — отозвался Джеррисон. — Ночевали, в основном, в подвале.
— На мягком мусоре, — добавил Томсон.
— Каком подвале? — удивился Конг. — Нет здесь никакого подвала.
— Есть, — не соглашался Джеррисон. — Такой маленький. Внизу, под камбузом. Там еще дырка в потолке.
— И все слышно, — опять добавил Томсон.
— В утилизаторе что ли? Ну, вы и мутанты! Один раз на кнопку нажать, и никто бы не догадался, куда вы исчезли. Наносекунда и белковая масса вместо вас.
— Там не кнопка. — Проходившая мимо Диана остановилась у решетчатой двери. — Там ручка медная висит на цепочке, за нее надо дергать.
— Повезло урюкам, что все забывали мусор утилизировать, за ручку эту дергать, — не отходил от удивления Конг. — Эх, никак с вами не распрощаться. Когда же долетим до этого Марса?
***
— Ничего, теперь немного осталось, — сказал Кукулькан. Он, профессор Кент и Ахилл находились сейчас в самом большом отсеке "Обсидиановой бабочки", которая постепенно стала называться рулевой рубкой. — Я в компьютере программу составил, теперь он считает, сколько дней до Марса. Смотрите: 7, 3155732 дня.
— Близко уже, — произнес Ахилл, глядя на экран наружного наблюдения. Экран покрывала светящаяся сетка из сферических пунктирных линий, похожая на мишень. В центре этой мишени светился шарик, величиной с горошину. — И все равно побыстрее бы.
Напряженно загудел, будто преодолевая что-то, двигатель "Обсидиановой бабочки", вздрогнул пол под ногами. Сегодня такое случалось уже несколько раз, ощущался даже запах горелой пластмассы.
В рулевую рубку вошел Джеррисон с пустой древней миской, глиняной, на коротеньких ножках. Покосился на Кукулькана. Тот сидел на подлокотнике исполинского кресла, свесив ноги и склонившись над бумажной лентой, распечатанной компьютером.
— Что-то машина плохо себя чувствует, — с явной укоризной заговорил Джеррисон. — Оно и неудивительно. Халтурщики рукожопые в твоем университете. Я, пока прятался, от избытка досуга вашу работу изучил.
Кукулькан ничего не отвечал, что-то чертил, медленно разворачивая ленту.
— И ловушку вы на нас неправильную ловчили, — продолжал Джеррисон. — Я уже раньше думал над конструкцией. Надо было вот как… Дай-ка, нарисую.
Потянулся, намереваясь что-то взять со стола. Кукулькан раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Платон повернулся к ним и зачем-то протянул руку. И тут совсем внезапно накренился пол под ногами. В глубине "Обсидиановой бабочки" завыло, все сильнее, потом засвистело и даже задребезжало что-то. Погас и опять включился свет. Оказалось, что все внутри медленно заполняется дымом. Вдруг отключилась гравитация, заклубилась, будто взорвавшись, пыль. Освобожденные от тяжести предметы подскочили вверх и поплыли в воздухе. Поднимаясь к потолку, Платон бессмысленно глядел на нарисованные там фрески. Так же внезапно невесомость исчезла. Люди попадали вместе с обрушившимися предметами, со звоном разлетелись пустые бутылки. Раскачивавшаяся на потолке каменная люстра, наконец, сорвалась и с жутким грохотом грянула об пол.
Кукулькан, оказывается, уже сидел в кресле пилота. Он навалился на рычаги, изо всех сил, словно так надеялся что-то выжать из механизмов корабля. "Обсидиановая бабочка" переваливалась с боку на бок, будто морской корабль в качке. Мимо задом пробежал, разинув рот и все еще не выпуская из рук своей миски, Джеррисон. Выпустил. Миска пролетела мимо головы Ахилла и разлетелась, ударившись о стену. Тяжесть стала расти. Платон еле взобрался в кресло, не сел, а, скорее, лег на него.
— Давай! — бессмысленно закричал Джеррисон, когда тяжесть на мгновение отпустила.
Кукулькан, надуваясь, висел на рычагах, будто силой всех своих незначительных мышц тянул корабль. Джеррисон кинулся к распределительному щиту, стал переключать все, что там было. Из-под древних рубильников и тумблеров сыпались искры.
— Земля! — что-то непонятное закричал Ахилл. Оказывается, указывал на внешний экран. На нем, от края до края, раскачивался какой-то незнакомый космический булыжник, бежал текст: "Зима (Косм. тело астероидного типа). РМБ (Ремонтно-механическая база). Транзитный грузотерминал. Гостиницы. Элементы базы отдыха". И дальше еще что-то, не имеющее значения.
