— Тебе известно, зачем тебя сюда привели? — первым нарушил тишину юный король.
— В общих чертах, — признался Рик.
Харал вскочил со своего трона. Его всего затрясло от возбуждения, глаза загорелись болезненным огнем, голос срывался.
— Народ мой! — воззвал он к присутствующим. — Борющийся за свою свободу народ Марса! Вот здесь, перед вами, стоит землянин, который, согласно пророчеству, закрепит за землянами власть над нами. Именно с его помощью захватчики установят окончательное владычество над нашим миром.
Юноша выбросил вперед правую руку. Жест, по понятиям Рика, был довольно театральный и уж слишком напыщенный, но остальные, очевидно, так не думали. Они видели в жестах этого юноши собранные воедино остатки достоинства древних правителей, они видели в его глазах искры победных фейерверков былых времен, они видели в нем вождя, который поведет их в решающий бой.
Рик склонил голову, невольно восхищаясь отчаянной попыткой возродить былой дух и величие.
А тем временем голос Харала продолжал звенеть, как серебряный горн, трубящий атаку:
— Смотрите же на этого землянина, марсиане! Запомните его! Это и есть голова той змеи, которая собирается проглотить нашу родную планету! Но мы сегодня отрубим эту голову, и тогда завтра перед нами будет только одна дорога, которая неминуемо приведет нас к победе. Сегодня мы уничтожим голову земного гада, а завтра — добьем его туловище.
В зале раздался гул голосов, в котором определенно преобладали ликующие возгласы. Голоса, выражавшие сомнение, были в явном меньшинстве. И пока царил этот гвалт, возле королевского троном незаметно возникла еще одна фигура. Перед правителем стоял придворный ясновидящий Паррас.
— Повелитель! — взволнованно заговорил Паррас, как только повелитель жестом разрешил ему говорить. — Все эти дни мой разум без устали странствует по лабиринтам времени. Я уже предупреждал вас о существовании третьего пути. И теперь говорю только одно; поторопитесь! Я только что из Башни Провидения. Мой разум видел этот третий путь! Это черная дорога, ведущая в никуда! И она расположена совсем рядом с этой ночью, может быть, даже соединена с этой ночью. В дорогах будущего еще можно разглядеть сутки, но не часы.
Однако Харал только рассмеялся в лицо своему прорицателю. Этот король был слишком юн. Он еще не переживал горечи поражений и просчетов. Он с пренебрежительной улыбкой, тоном знатока описывал ошибки других правителей, но не успел наделать своих, а может быть, и наделал, но еще не знал об этом. Юность все видит в черном и белом цвете, настоящее цветное зрение приходит с годами.
— Успокойся, Паррас, — с улыбкой говорил юноша-король, — нынче наша судьба в наших руках. Мы ухватили ее за шиворот и теперь не отпустим, пока не получим от нее все, что хотим. — Сказав эти слова, король будто позабыл о присутствии прорицателя, и все свое внимание обратил на карлика. — Твой кровный долг будет оплачен, маленький Ллоу. Вот он, твой обидчик! Согласно древним законам ты, Как кровник, имеешь полное право выбрать способ, которым будет расплачиваться твой враг за нанесенную тебе обиду. Посмотри на этого землянина и решай сам, какова будет его смерть.
Ни слова не говоря, карлик спрыгнул с возвышения с неожиданной для него грацией охотящейся кошки и направился в ту сторону, где стояли пленники.
— Погодите! — подал голос Рик. Светло-серые с искорками, волчьи глаза Бейдаха разочарованно посмотрели на Рика, а удивленный король обратился к пленнику:
— Ты хочешь молить о пощаде?
От этих слов Рик даже рассмеялся, несмотря на трагичность своего положения:
— Конечно, это бы мне помогло, как сдохшему ослу горячий завтрак. Нет, король, ты ведь давно уже все решил без меня. Насколько ты был прав в своем решении, покажет время. Я хочу поговорить с тобой насчет девушки.
Харал сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом изображая, будто он только сейчас заметил, что рядом с Риком стоит девушка. Бейдах одобрительно кивнул головой.
— Но, мой король! — взвыл карлик Ллоу. — Это же его пособница! Она должна отвечать наравне с ним! Ее нельзя отпускать, потому что она знает его планы и может попробовать осуществить их!
Не обращая внимания на протесты карлика, Рик продолжал:
— Ладно, я виноват перед вами в том, что убил эту старуху, которая, между прочим, сама прыгнула на меня с ножом, но девушка-то в чем провинилась? Мы с ней встретились совершенно случайно, совершенно случайно выбрались из очень серьезной переделки. Вот и все. Ни я, ни она ничего толком не знаем друг о друге. Как говорят у нас на Земле, это просто шапочное знакомство. Да, прорицатели предупреждали вас обо мне, но ведь про девушку они не сказали ни слова!
Говоря все это, Рик изо всех сил старался не смотреть в сторону Майо, чтобы их взгляды не зародили у короля сомнения в его искренности. Однако это не помогло.
— В данной ситуации это не имеет никакого значения, — отмахнулся Харал. — Командуй, Ллоу.
Рик в ярости раскрыл рот, но ничего сделать не мог.
Карлик, надувшись как индюк от сознания собственной значимости, важно шевельнул рукой, подзывая стражу. Охрана отделилась от стены и двинулась к пленникам.
И тут Рик решил, что ему дается последний шанс: больше развилок, похоже, его судьба не припасла. Он зло сжал зубы, резким движением оттолкнул Майо и бросился навстречу страже. Троих он сразу же уложил, пользуясь своими кандалами, еще двух вывел из строя ударами ног, но на этом его удача и закончилась: кто-то нанес ему сильный удар плашмя мечом по виску. Теряя сознание, он успел почувствовать еще два или три удара, но уже как во сне. А еще, прежде чем Рик окончательно потерял сознание, он запомнил лицо Бейдаха, который с нескрываемым отвращением смотрел своими волчьими глазами на карлика Ллоу.
Сначала в кромешной тьме появилась сеть кроваво-красных прожилок с зазубренными краями. Потом в ушах раздалось, отдаваясь болезненным эхом в мозгу, бряцание металла о металл. К этому звуку добавился женский визг, но он не был похож ни на вопли истерички, ни на предсмертный крик терзаемой когтями хищника жертвы.
Рик сделал над собой усилие и открыл глаза. Он увидел все тот же Тронный зал, но теперь он был скрыт от него полупрозрачной красноватой колеблющейся завесой. Все, что происходило за этой колеблющейся пеленой красноватого марева, казалось каким-то далеким и нереальным.
Именно из-за этой завесы и доносились женский визг и ритмичные удары. Сознание медленно возвращалось к Рику, и тут до него дошло, что красное марево — это не что иное, как боль. Боль настолько сильная, что она стала видимой. Потом Рику показалось, что он парит где-то высоко над красноватой дымкой неизведанного моря, которое становилось все тусклее и тусклее. Крики наконец смолкли, и наступила тишина.
