– Как она могла? Почему ты это допустил? Эти люди были лояльны!
Казалось, компьютер колеблется, словно не уверен в ответе.
– Фактов для полного анализа ситуации недостаточно, поэтому киборгу предоставлена полная свобода действий в зависимости от происходящих событий. Для устранения конфликтных ситуаций между киборгом и компьютером и во избежание потери корабля и провала миссии допускается возможность ошибочных действий.
– Значит, ты не хотел с ней спорить, чтобы не связываться с термитным зарядом в ее голове? Вместо этого ты позволил ей убивать безвинных. А ты уверен, что твой киборг убивает только врагов? – Тернер знал, что гнев и горечь в его голосе не дойдут до компьютера, но сдерживаться уже не мог.
Пауза на этот раз была столь длинной, что Тернер подумал: прервалась связь.
– Подтверждение, – послышалось наконец. – Неисправности компьютера находятся в пределах допустимой нормы.
– О Господи, – произнес Тернер. Гнев сменился страхом и растерянностью. Его собственный компьютер часто повторял эту фразу: «Неисправности компьютера находятся в пределах допустимой нормы», – когда начинал действовать вопреки логике. Ситуация становится в сто крат хуже.
На этот раз, похоже, с ума сошли оба – и киборг, и компьютер. Если безумие компьютера того же рода, что у киборга, катастрофа может разразиться в любую минуту.
– О каких неисправностях ты говоришь? Объясни, – в голосе Тернера звучала осторожность.
– Компьютер получил частичные повреждения в результате вражеского нападения и в результате противоречий во внутренних программах, вызванных сложившейся ситуацией и по причинам общего характера. Неисправности обнаружены и предположительно имеются в памяти и программах, связанных с лингвистикой, культурной информацией и правилами общения с гражданским населением. Также возможно наличие других неисправностей.
Тернер вздрогнул и закашлялся, задохнувшись от дыма.
Когда ему удалось выровнять дыхание, он сердито произнес:
– Теперь слушай меня. Я живу на этой планете десять лет. У меня нет пробелов в программе, и я обладаю точными знаниями о планете. Я хорошо знаю местную культуру и свободно говорю на их языке. И я утверждаю, что люди здесь преданы Древней Земле. Не позволяй Флейм больше убивать, пока она не представит безукоризненные аргументы. Хорошо?
– Подтверждение. Предложение принято.
Мертвым уже не помочь, но Тернер сделал все, что мог. Надеясь разгадать намерения двух половинок АРК 247 и предотвратить дальнейшие беды, он спросил:
– Почему Флейм решила, что эти люди – мятежники? О чем она говорила с ними?
Компьютер снова заколебался. Это еще раз доказывало, что с ним что-то не в порядке. Впрочем, Тернер и без доказательств знал это. Военные компьютеры не знают сомнений и рубят с плеча. Какие противоречия могут существовать во внутренних программах? Может быть, вызванные осознанием проигрыша в войне и невозможностью сдаться в плен? Хотя его собственный компьютер никогда не признавался в их существовании, Сэм подозревал, что они посещали электронную жестянку.
Но ему даже в голову не пришло, что Флейм поймала в ловушку собственный корабль.
– Информации недостаточно. Есть предложение киборгу с кодовым обозначением Слант обсудить ситуацию с киборгом с кодовым обозначением Флейм.
– Прекрасно! – Сэм искренне обрадовался, что компьютер намерен разрушить стену непонимания между двумя киборгами.
Только как же она будет оправдываться за свои действия? Жители городка были такими же людьми, как Флейм, и имели точно такое же право на жизнь. Что делает ее убийцей? Какое извращение?
Пока он ждал ответа от Флейм, его вдруг осенило, что она может быть совсем близко от него, рядом с горящим городком. Возможно, она отошла на пару километров, но не больше: уничтожить целый город – это требует времени. А может, до сих пор стоит и наслаждается творением рук своих. С такой, как она, станется. Компьютер не сообщил о местонахождении Флейм, но вполне мог сообщить ей, где находится Тернер.
Он огляделся, но ничего не увидел из-за огня. На всякий случай он отступил под прикрытие деревьев. В конце концов, она грозила его убить.
– Ты хотел говорить со мной? – резко спросила Флейм. Он вздрогнул от ее беззвучных слов, хлестнувших через коммуникационную цепь.
Прежде чем он успел ответить, Флейм продолжила:
– Не знаю, ублюдок, как тебе удалось снюхаться с компьютером, хотя ему прекрасно известно, до чего может довести неповиновение. Но раз уж ты это сделал, знай, тебе же хуже. Если ты помешаешь уничтожать людишек с борта корабля, я истреблю их по-другому: я сожгу все селения – по одному – на этой вонючей планете. Так даже лучше: медленнее, но веселей.
– Но, черт возьми, они же дружественны! – Тернеру не осталось ничего иного, как повторять, словно заклинание, одно и то же. – Ты их спрашивала? Неужели они не сказали тебе, на чьей они стороне?
– Шутишь, да? – до Сэма донесся странный булькающий звук, и ему показалось, что это не сигналы в голове, а хоть и слабый, но внятный смех где-то неподалеку. – Я ни слова не поняла. На всякий случай я обратилась к ним на всех языках, которые знаю, но они в ответ несли какую-то белиберду.
– Возможно, они говорят, то есть говорили, только на собственном диалекте. Он произошел от англо-испанского путем добавления дифтонгов и исчезновения согласных.
– Меня не интересует их диалект. Я его не знаю, а компьютер не может перевести. Если бы эти люди были преданы Древней Земле, они изъяснялись бы попонятнее.
– Это же нелепо! Чудовищно нелепо!
Вдруг ему в голову пришла мысль:
– Если ты не могла говорить с ними, как тебе удалось захватить их и загнать в здание?
– О, это было легко, – ответила Флейм. – Я воспользовалась примитивным способом: применила обычные аварийные сигналы. Снарк для этого не годится, поскольку не создает шума. Чтобы привлечь их внимание, я кричала до тех пор, пока они не высыпали на улицы посмотреть, что происходит. Тут я кое-кого перерезала снарком пополам. – Она засмеялась. – Это до смерти перепугало остальных ублюдков. Мне оставалось только взмахнуть рукой и указать направление, и они пошли куда велено.
Тернер старался подавить подступившую тошноту. Он знал, что можно натворить при помощи снарка, и воображение ярко рисовало эту сцену.
– О Господи! – Он вдруг поймал себя на старой школьной шутке, которую слышал еще мальчишкой: что хуже червяка в яблоке, которое вы только что откусили? Хуже может быть половина червяка в только что откушенном яблоке.
Сэм с трудом справился с приступом истерического смеха. За свою жизнь он перевидал множество ужасных вещей и не имеет права раскисать сейчас из-за чего бы то ни было. Жизнь на Десте превратила его в человека с нормальными человеческими реакциями, не стыдящегося ни слез, ни смеха. Он был здесь мужем и отцом, магом, но не воякой.
