Наутро поднялся ветер. Злобный, колючий, он дул со стороны Дельты и задувал прямо во вход пещеры. Найл лишь раз рискнул высунуть голову наружу и моментально юркнул обратно, натирая кулаками слезящиеся от песка глаза. На зубах скрипел песок. Не унимаясь, плакала весь день Мара, даже Найла выведя из себя настолько, что он готов был ее придушить. В тот вечер не было связи с Улфом и Вайгом, даром что Сайрис просидела больше часа. Джомар, как мог, успокаивал женщин: охотникам перед сумерками не до связи. Но связи не получилось и на следующий день. Тут волнение по-настоящему разобрало и Ингельд. Когда сгустились сумерки, она, скрестив ноги, тоже села на пол и попыталась настроить ум на контакт. По дыханию можно было судить, что ничего у нее не получается. На следующий день тревога и нелегкое предчувствие охватили всех. С наступлением ночи Сайрис и Ингельд опять сели друг возле друга, угрюмо склонив головы, в то время как Джомар с Найлом затаились у себя на постелях, боясь лишним шорохом отвлечь женщин. Наконец у Сайрис изменилось дыхание: вступила в контакт. Найл вздохнул с облегчением. И тут, повергнув всех в ужас, мать пронзительно по-животному вскрикнула. Слышно было, как тело ее глухо стукнулось об пол. Подскочив к матери, Найл увидел, что она без чувств лежит на спине. Лицо было холодным на ощупь. Ингельд начала уже было бормотать что-то насчет смерти, но Джомар сердито прикрикнул, и она замолчала. Найл бережно усадил мать, оперев спиной о стену. Джомар, пальцами стиснув женщине скулы, влил ей в приоткрывшийся рот немного воды. Звучно поперхнувшись, Сайрис закашлялась.
— Они погибли, Торга и Хролфа нет в живых… — обретя дар речи, выдавила она.
Ингельд забилась в страшном припадке безысходного отчаяния. Проснувшиеся дети громко разревелись. Плакала Сайрис, беззвучно сотрясаясь от рыданий. Единственно, что она смогла еще сообщить, это что причиной гибели обоих стали цветы ортиса, а Улф с Вайгом как-то сумели избежать этой участи.
Горе Ингельд сменилось на ярость.
— Почему умерли мои?! — зашлась она. — Почему не ваши?!
Несчастной женщине не стали мешать. Она сама в конце концов уморилась и плакала уже без крика. Плакала едва не всю ночь. Найлу стыдно было за свое счастье: его отец и родной брат живы.
Улф и Вайг возвратились через десять дней, оба в полнейшем изнеможении. Правую половину груди и плечо Улфа покрывали крупные пятна-стигматы, похожие на ожоги. Вайг страшно исхудал, а в глазах его читалось выражение, вызвавшее у Найла тревогу и растерянность: будто бы брата преследует нечто, чего ему никогда не вытравить из памяти. Измотавшиеся охотники рухнули на постели и проспали весь следующий день и всю ночь.
Сок, стоивший Торгу и Хролфу жизни, находился в небольшой фляжке емкостью чуть больше полулитра. Горлышко было плотно заткнуто листьями и обмотано лоскутками кожи. Когда спустя несколько часов проснулась и, по обыкновению своему, опять заревела Мара, Сайрис бережно размотала лоскутки, накренила горлышко фляги и поднесла к губам ребенка деревянную ложку с капелькой прозрачной медвяной жидкости. Не прошло и минуты, как девочка уже спала. Не пробудилась она и через шестнадцать часов, когда проснулся Улф.
При первой же возможности Найл попробовал сок ортиса на запах. Жидкость имела изумительный медвяный аромат, было в нем что-то и от запаха розовато-лилового цветка, который он видел в стране муравьев. Хотя, если честно, запах обескураживал: после захватывающих дух рассказов деда Найл ожидал чего-то вообще сверхъестественного.
Много дней прошло, прежде чем Улф и Вайг как-то оттаяли от уныния и апатии. Вайг потом рассказал Найлу, что последние полторы-двое суток оба шатались как пьяные и не чаяли уже добраться. На той каменистой пустоши Вайг трижды терял сознание; на третий раз его нес уже отец, взвалив себе на плечи. Счастье, что на пути не встретился ни один хищник. Случись любому из них напасть, и им бы точно пришел конец. У них даже не было сил высматривать в небе шары смертоносцев.
Ингельд к этой поре оправилась от первоначального потрясения, став еще более язвительной и сварливой. Все жалели Ингельд и потому мирились с ее колкостями. Но как-то раз, хлебнув перебродившего сока, она зашла в упреках слишком далеко и обвинила Улфа и Вайга в трусости, обернувшейся якобы гибелью для Торга и Хролфа. Улф стиснул ей руку с такой силой, что женщина вскрикнула.
— Никогда не говори таких слов, не то полетишь на пол, даром что ты жена моего брата.
Ингельд, свернувшись на полу калачиком, тихонько заскулила.
— Но ведь мне рано, рано быть вдовой! Неужели мне век теперь вековать без мужских объятий?
Улф понял справедливость этих слов. Женщине нет еще и сорока, и многим мужчинам она решительно бы приглянулась.
— Здесь мужчин для тебя не найти, — рассудил он задумчиво. — Но ты могла бы вернуться к своим соплеменникам.
Ингельд, вскинув голову, резко посмотрела на Улфа (в глазах мелькнул радостный просверк).
— Как я туда доберусь?
— Мы можем тебя проводить.
Ингельд бережно провела ладонями себе по животу.
— Скоро для путешествия я буду слишком тяжела.
— Что ж, — сказал, подумав, Улф. — Отправимся в следующую за полнолунием ночь.
Сайрис попробовала было вмешаться: надо же, еще не оправились от вылазки к Дельте, а уже помышляют о новом переходе! Но, перехватив жесткий, упрямый взгляд Ингельд, Найл понял: эта от своего не отступится. Ингельд и думать не желала о каком-то промедлении, хотя и понимала, что Сайрис права: безопаснее переждать хотя бы с месяц. Впрочем, ей было все равно, что там станет с Улфом и Вайгом на обратном пути, — сама-то она будет уже в безопасности, среди своих.
Ближе к полудню стало очевидным, что Вайг никуда пойти не сможет. Он был еще слишком слаб для перехода, и к тому же его то и дело донимала лихорадка. Из-за хромоты (да и из-за возраста) не мог отлучаться на большие расстояния и Джомар. Сайрис пыталась уговорить Ингельд повременить хотя бы с месяц; та же, отводя глаза, с притворной кротостью вздыхала, что если оттягивать, то она ведь не сможет потом отправиться в такую даль. В конце концов Сайрис, передернув плечами, со всей откровенностью сказала, что скорей бы уж она оставила их всех в покое — раздоров значительно поубавится.
Найл мельком перехватил взгляд Улфа, отец задумчиво посматривал на него. Найл знал, о чем он сейчас думает.
— Может быть, вместо Вайга пойду я?
— Думаешь, тебе по силам будет вынести такую дорогу?
— В выносливости я Вайгу не уступаю.
— Но ведь это пятидневный — в лучшем случае — переход.
Улф начертил ему на песке план местности. Соплеменники Ингельд жили возле берегов соленого озера Теллам, примерно в двух днях пути к югу от большого плато. Самая трудная часть пути приходилась на пустыню, окаймляющую подножие плато: там было очень мало ориентиров. Оконечность пустыни представляла собой сплошные голые камни и высохшие русла рек, постепенно нисходящие к соленому озеру. В окрестностях озера была и зелень, и вода, однако и ядовитые сороконожки водились там в изобилии.
