Поспешно отдергиваю пальцы. Что, полюбопытствовала? Виновато смотрю в сторону дарай-князя. Мостик пуст. Испуганно застываю, обнаружив Аррека облокотившимся рядом со мной на перила. Кровь приливает к ушам. Человек смотрит на изумрудный закат. Затем поворачивается ко мне. Непроницаемый и спокойный.
Чувствую себя маленькой напроказившей девочкой.
Меньше всего мне хочется сидеть тут и краснеть непонятно по какой причине. Кажется, Аррек, если не знает, что сказать, начинает допрос. Ну что ж, я тоже могу попробовать.
– Извините, дарай арр-Вуэйн, можно задать вам вопрос?
Видите, я даже вежлива.
– Да!
– Почему вы называете нас эльфами?
– Что?
– Люди с первого дня, как наткнулись на эль-ин, зовут их эльфами. Почему? Я исследовала вашу мифологию – у нас мало общего с этими созданиями. Откуда такие ассоциации?
Улыбается. Искренне так. Легко.
– Если приглядеться, то действительно, ничего общего. Но когда сталкиваешься с эль-ин в первый раз, эльфы – первое, что приходит на ум.
– То есть?
– Прежде всего, внешний вид. Высокие, изящные и гибкие существа, чужая грация, чужие жесты. Четко очерченные скулы. Огромные, на пол-лица, миндалевидные глаза с вертикальными зрачками. Остроконечные уши. И конечно, с чисто эстетической точки зрения… Эль-ин считают самыми удивительными и прекрасными созданиями в Ойкумене. Не без причины.
Удивленно смотрю на дарай-князя. Это похоже на изощренное напоминание о моем жалком, далеком от определения «прекрасный» виде, но тон говорит о комплименте. Что он имеет в виду?
Аррек не замечает моего замешательства или не хочет замечать.
– Потом некоторые особенности вашего поведения. Эль-ин способны бросить любое самое важное дело и – начать танцевать, или петь, или заниматься чем-то уж совсем непонятным. Это сбивает с толку. И раздражает. Вы… не вписываетесь ни в какие рамки, придуманные людьми. Вы настолько чужды и непонятны, что это даже не каждый может осознать. Гораздо проще назвать вас дикарями, потерявшими разум от постоянных мутаций. Эльфами.
Он поворачивается и внимательно смотрит на меня. Слишком внимательно. Разряд страха, короткий и острый, ударяет в позвоночник.
– Эль-ин называют эльфами потому, что это позволяет хоть как-то классифицировать вас в человеческой системе понятий. Только вот никому не пришло в голову проверить, подходит ли вам подобное определение. Вас назвали эльфами и действовали соответственно. В результате мы имеем Оливулский конфликт и все, что за ним последовало. – Он позволяет строго дозированному гневу и горечи мимолетно проступить на спокойном лице. – До сих пор не понимаю, как эти идиоты додумались до Эпидемии. Это уже слишком даже для помешанных на биотехнологиях имперцев! Они же собирались завоевать вас, а не устраивать поголовную резню!
– Они и пытались нас завоевать. Сначала. Но поcле того, как третью подряд маленькую армию им отослали назад в… э-э… разобранном виде… Как выяснилось позже, этот отряд возглавлял какой-то там сын императора. Мы, правда, не знали, что они так это воспримут. На Эль-онн принято, что раз уж ты считаешь себя достаточно зрелым, чтобы отправиться на войну, то должен принимать ее правила. А не надеяться, что тебя пощадят, опасаясь гнева могущественного папочки.
Аррек бросает на меня один из своих странных взглядов.
– Если какое-то сообщество позволяет беспрепятственно убивать своих, то оно слабо. И может быть уничтожено. Разве у вас нет кодекса мести?
– Теперь есть. Кажется. Я впервые столкнулась с этим понятием, когда попала в Ойкумену. На Эль-онн каждый стоит сам за себя, в крайнем случае можно попросить знакомого воина заменить тебя в бою. Дуэльный кодекс предусматривает также и групповые схватки, но если ты проиграл честно… Значит, ты проиграл. Dixi. Никакой мести. Но Эпидемия была чем угодно, только не честной схваткой. Ради того, чтобы не повторилось, некоторые традиции могут быть пересмотрены.
Он некоторое время обдумывает мой ответ.
– Вам сложно придется в Ойкумене.
– Знаю. Вы даже представить себе не можете, насколько сложно. Можно, конечно, переделать Ойкумену на свой лад, но… цена слишком высока.
Молчим.
Белоснежный корабль бесшумно несется в зеленый закат.
* * *
Койка подо мной в который раз резко уходит вниз. Не давая себе труда до конца проснуться, цепляюсь за удерживающие меня ремни. Шторм швыряет маленький кораблик из стороны в сторону, а дарай-князь, управляющий им, явно руководствуется чем угодно, но не соображениями безопасности. Почти ежеминутно совершаем переход из мира в мир. Но во всех этих мирах отвратительная погода. Забиваюсь поглубже в многочисленные одеяла. Спать в таких условиях – то еще удовольствие. Но я умудряюсь.
– Антея-тор?
Мгновенно вскидываюсь. Дарай-князь сияет в косых лучах золотистого солнца, мокрый насквозь, что-то, подозрительно напоминающее водоросль, свисает у него с уха. Яхта плавно покачивается в спокойных утренних водах. Куда бы ни нес нас шторм, мы туда прибыли.
Не без труда выпутываюсь из одеял. Машинально посылаю арру сен-образ утреннего приветствия.
– Прошу прощения за ранний подъем, но тут все довольно сложно с согласованием временных потоков. Вам удалось хоть немного отдохнуть?
Склоняю уши в жесте подтверждения.
– Да, благодарю. Я отлично выспалась.
Недоуменно приподнятая бровь.
– На Эль-онн часто бывают бури, и наши воздушные дома трясет не меньше. Привыкаешь не замечать этого.
– Прекрасно. Тогда давайте пройдем на берег.
Выходим на палубу. Яхта стоит у зеленого холма, опоясанного белоснежными террасами, пришвартованная к небольшому пирсу. Глубокое голубое небо с белыми тенями облаков. Золото восходящего солнца. Изумруд океана. Безмолвие.
Спрыгиваю на пирс, оглядываюсь на князя. Аррек наконец потерял свой ухоженный вид, но не утратил ни грамма таинственности. Легко приземляется рядом со мной, придерживая одной рукой меч, а другой – откуда-то взявшуюся сумку. Поворачивается назад, мгновение стоит неподвижно, затем вспыхивает силой, прокатывающейся по моей коже, подобно ледяному ожогу. Протягивает руку. Парусник начинает дрожать, его очертания расплываются – и вот на сияющих перламутром пальцах покачивается цепочка с кулоном.
Поворачивается ко мне. Лицо как камень, только еще холоднее.
– Идемте, эль-леди. Нам нужно подняться на самый верх, к храму.
И, не оглядываясь, начинает взбираться по ступенькам. Каланча длинноногая. Мне приходится почти бежать, чтобы не отставать.
Вокруг возвышаются белоснежные колонны, увитые зеленью. Сладковатый запах белых и золотистых цветов приятен, хотя, на мой взгляд, несколько приторен. Невысокие перила покрыты барельефами диковинных птиц и деревьев. Странное место. Кажется, здесь уже очень, очень давно не ступала нога живого существа, но все прекрасно сохранилось.
