Трейн устало развел руками.
– А что мы можем сделать кроме того, что уже сделали?
Немедленного ответа на этот вопрос у меня не было. Сама судьба решила все за нас. И это случилось с такой внезапностью, которую мы с Трейном никак не могли предвидеть.
В середине следующего дня наша с Трейном игра в карты была прервана звуками приближающихся автомобилей. Мы подошли к окнам и увидели две машины, подъехавшие к дому. Из каждой вышли люди. Всего я насчитал восьмерых. Они в нерешительности постояли, неловко озираясь, потом медленно направились к двери.
Я открыл дверь как раз когда раздался первый стук. Группа отшатнулась, словно они не знали, чего ожидать.
– Ну, – сказал я. – Чего вы хотите?
Высокий тощий мужчина с острым хищным лицом вышел вперед. Он отвернул лацкан своего пальто и показал мне блестящий значок.
– Шериф Овертон, – заявил он. – Из города. – Он вытащил из кармана сложенную бумагу и протянул мне. – Ордер на обыск. Мы хотим осмотреть дом.
Я не сделал движения, чтобы взять бумагу. Тот факт, что люди пошли на такие крайние меры, дабы удовлетворить презренное, ограниченное любопытство, потряс меня.
– Но мы не сделали ничего плохого! – наконец, возмутился я. – Не нарушили никаких законов!
– Дело не в том, что вы сделали, – сказал Овертон, – а в том, что можете сделать. Эти четверо исследователей, они опасны. Вы укрываете подозрительных личностей. Я должен защищать общество, и я действую в его интересах.
Последние слова Овертона едва ли дошли до меня. Среди мужчин позади него я заметил тех, чье присутствие, похоже, все объясняло. Это были Ник Гриффин и его телохранитель Мэтт Йегер.
– Вы! – накинулся я на Гриффина. – Значит, это ваших рук дело.
– Вы меня неправильно поняли, – поспешно заюлил Гриффин, хотя хитрый, вороватый взгляд выдавал его с головой. – Я выяснил, что вы держите исследователей здесь и просто приехал в город посмотреть, не удастся ли узнать какие новости. В этой поисковой партии я оказался случайно.
– Он сказал, что нам надо заглянуть в дом, – пробормотал один из мужчин позади Гриффина.
– Ага, – подхватил другой. – Сказал, нас всех однажды могут убить, если мы этого не сделаем.
Гриффин, казалось, съежился внутри своего дорогого пальто.
– Ну, возможно, я и выдвинул парочку предложений, – запинаясь, промямлил он.
Я не знаю, откуда взялась та холодная ярость, которую я вложил в свои следующие слова.
– Гриффин, я этого так не оставлю. Вы причинили достаточно неприятностей своими отвратительными, лживыми репортажами, но это уже чересчур. Вы привели этих людей только для того, чтобы собрать еще материала для вашей злонамеренной лжи. Что ж, предупреждаю вас, что это ваш последний фокус. Начиная с этой минуты я употреблю все свое влияние на то, чтоб вас вышвырнули с телевидения. Вы своей клеветой испортили жизнь немалому числу людей. Они без колебаний помогут мне.
Гриффин нервно облизал губы. Йегер оглядывался вокруг слегка озадаченно, словно не вполне понимал, что происходит. Остальные мужчины неловко переминались с ноги на ногу.
– Может, и правда, все это вранье, как он говорит, – довольно громко прошептал один из них.
Овертон хмуро воззрился на Гриффина.
– Ну, все еще хотите продолжать?
Губы Гриффина зашевелились, но слова вышли не сразу.
– Раз у вас есть ордер на обыск…
– Что ж, ладно. – Овертон решительно кивнул и повернулся ко мне. – Мы немного тут осмотримся. Просто для виду.
– Нам нечего скрывать, насколько я знаю, – сказал я. – Входите.
Они кучкой прошли по дому, как испуганные мальчишки, которые пришли на кладбище в полночь.
– А где же четверо исследователей? – наконец, спросил Овертон.
– У них мастерская в подвале, – пояснил Трейн. – Я отведу вас туда.
Джимми, Уитон, Лаудер и Сорелл стояли вместе маленькой группой, когда мы вошли. Я впервые увидел их с тех пор, как их перевезли сюда. Бороды у них отросли, и они казались намного худее. Волосы были растрепаны, одежда грязная и неопрятная. Они смотрели на нас бесстрастно, но камни во лбах пульсировали быстрой игрой цвета, и у меня возникло любопытное убеждение, что в их странных глазах светилось полное понимание ситуации.
Послышались потрясенные возгласы, когда мужчины, толпящиеся позади меня, полностью узрели картину, которую представляли из себя исследователи. Я и сам был немало удивлен, ибо это выглядело так, будто последние четыре недели были для них, отнюдь, не легкими.
Трейн начал объяснять присутствие людей из города. Я не слушал. Мои глаза с тревогой заметались по мастерской. Только бы тут не было ничего, что можно истолковать как опасное.
Игровые снаряды были сгружены в одном конце комнаты. Сама мастерская располагалась в другом конце. Это был тот конец, где мы стояли. Оглядевшись, я увидел, что работа исследователей была сосредоточена вокруг единственного объекта – огромного куба из проволочной решетки, поверх которой извивались и змеились потоки и языки пламени. Куб казался странно нематериальным, мерцая иллюзией нереальности.
Оборудование, инструменты, аппарат, располагающиеся вокруг куба – все было мне знакомо. Исследователи взяли земные вещи и создали из них нечто фантастическое и чужеродное.
Краем глаза я заметил какое-то движение рядом с собой. Я не отрывал взгляда от куба, словно под каким-то гипнотическим воздействием. У меня возникло всепоглощающее ощущение, будто я смотрю в далекие дали.
Резкий толчок вернул меня к реальности. Я увидел удаляющуюся спину Мэтта Йегера, который шел следом за другой фигурой через мастерскую. Гриффин.
Гриффин отделился от других и медленно двигался к огромному кубу. Йегер, верный своему долгу, следовал за ним.
Трейн все говорил, говорил, пытаясь убедить горожан, что исследователи сделали мастерскую из игровой комнаты, просто чтобы чем-то занять себя. Люди слушали. Они не знали, что делает Гриффин.
Прежде чем я успел вмешаться, послышался тихий возглас. Джимми метнулся мимом меня, и его бесстрастное лицо внезапно ожило.
Гриффин протянул руку к кубу, словно намереваясь дотронуться до него. Джимми догнал его, схватил за руку и отдернул.
– Вы не должны это трогать! – закричал он. – Это смертельно…
Тут до Джимми добрался Йегер, и разразилась катастрофа, внезапная и ужасная.
Грубое, в шрамах, лицо Йегера неприятно исказилось. Природа настолько щедро оделила его мускулами, что почти не осталось места для мозгов.
Он увидел, что Джимми прыгнул вперед и схватил Гриффина за руку. Гриффин, скорее всего, даже не понял почему. Но, как бы то ни было, Гриффину угрожали. А его долг защищать Гриффина. Это Йегер понимал. Йегер схватил Джимми за плечо, резко развернул. Здоровенный кулак врезался в челюсть Джимми, и тот покачнулся назад. Йегер шагнул, чтобы закончить то, что начал, как терьер, который будет трепать крысу до тех пор, пока та не перестанет шевелиться. Но Йегер больше не добрался до Джимми. Уитон, Лаудер и Сорелл шагнули вперед, глаза их сверкали с холодной яростью. Подобно прожекторам, камни у них во лбах сфокусировались на Йегере. Тот свалился на пол как подкошенный.
Гриффин испустил вопль чистейшего ужаса и как безумный метнулся к двери. Внезапно он схватился за сердце и повалился бесформенной кучей дорогих тряпок.
Очнувшиеся от шока мужчины закричали. Как один, они развернулись и кинулись к двери, где застряли, толкаясь и царапаясь в лихорадочных попытках протиснуться в нее первым. Наконец, они выскочили. Топот их ног эхом разнесся по всему дому. Снаружи взревели моторы машин. Их гул постепенно стих вдали. Наступила тишина.
Трейн пришел в себя и начал действовать. Он произвел быстрый осмотр распростертых тел Гриффина и Йегера. Когда выпрямился, лицо его было бледным и ошеломленным.
– Они оба мертвы. Гриффин умер от сердечного приступа. Но Йегер…
