Трейн повернулся к исследователям.
– Что… что вы сделали с Йегером?
– Мы уничтожили его воргановым полем третьего порядка, – тихо сказал Уитон. – Другими словами, смертельный луч умственной силы.
– Но это же убийство! – воскликнул Трейн.
– Это правосудие, – сказал Сорелл.
Трейн медленно кивнул.
– В некотором смысле да. Но по земным законам…
– Земные законы нас больше не волнуют, – мрачно проговорил Уитон.
– Но земное возмездие – то, с чем приходится считаться, – вставил я. – Вам придется уехать отсюда. Не стоит и говорить о том, что эти горожане теперь сделают. Они толком не видели, что произошло и, вероятно, думают, что на Гриффина и Йегера внезапно напали и убили.
– Нет нужды никуда уезжать. – Это сказал Джимми, который, очевидно, оправился от удара Йегера. – Мы уже сделали все необходимые приготовления.
Я похолодел от внезапного страха.
– О, боже! – прошептал я. – Вы ведь не собираетесь причинить еще больше вреда?
Джимми покачал головой медленно и серьезно.
– Никакого вреда. Пусть вас это больше не волнует. – Он указал на дверь. – Должен просить вас уйти. Нам еще нужно кое-что доделать.
И, без дальнейших возражений мы с Трейном направились к двери. Не успел я опомниться, как мы были уже в холле, ведущем в гостиную, и Роуи, Джонсон и Харрис окружили нас и забросали тревожными вопросами.
Трейн объяснил, что произошло, постаравшись, как мог, смягчить это для Роуи. Но когда он закончил, Роуи рухнул на стул и спрятал лицо в ладонях.
Я тихо повернулся к Харрису.
– Лучше проверить летательные аппараты. Возможно, нам придется спешно уезжать отсюда.
С приближением вечера посыпал мелкий снег и подул холодный пронизывающий ветер. Странный вой и гул донесся из подвальной мастерской. Мы с Трейном взглянули друг на друга, в отчаянии гадая, что исследователи могут там делать. Роуи Трейн дал успокоительное и отправил в постель. Он был не в состоянии вынести напряжение ожидания того, что будет дальше.
Наступила ночь, и завывания ветра стали сильнее. Я мерил шагами гостиную, а Трейн стоял у окна и смотрел в темноту.
– Кажется, снегопад усиливается, – заметил Трейн спустя некоторое время.
– Возможно, погода задержала их, – сказал я.
– Они явятся, – мрачно заверил меня Трейн. – Рано или поздно. Охотиться на ведьм…
– Неужели мы ничего не можем сделать? – выпалил я. – Хотя бы что-то, лишь бы не сидеть и не ждать вот так?
– Это единственное, что нам остается, полагаю… ну, пока они не придут. Если мы сейчас уедем, это только усугубит дело.
– Но исследователи…
Я резко осекся. Глубокий гул внезапно завибрировал по всему дому, словно кто-то дернул струну гигантской арфы. Гул повторился, потом еще и еще. За какие-то несколько секунд он повторился многократно. А потом вой ветра остался единственным звуком.
Послышался быстрый топот ног, и Харрис влетел в гостиную.
– Они едут! – выпалил он, отдуваясь после быстрого бега. – Я видел огни их машин ниже на дороге. Они едут быстро… и их много.
Я вскочил. Надо предупредить исследователей.
Я промчался через холл и сбежал вниз по лестнице. С готовыми сорваться с губ словами распахнул двери мастерской. И замер в полном оцепенении.
Это была уже не мастерская, а снова игровая комната. Мой изумленный взгляд пробежал по теннисному и бильярдному столам, доскам для игры в дартс, стрелковым наборам. Оборудование, инструменты, странно мерцающий куб – все исчезло.
От четверых исследователей, как и от тел Гриффина и Йегера не осталось ни малейшего следа. Они исчезли вместе со всем остальным.
Когда я, словно во сне, снова повернулся к двери, то увидел стоящего там Трейна. Мы воззрились друг на друга.
– Исчезли, – прошептал я. – Исчезли!
Трейн медленно кивнул.
– Они отправились обратно в то единственное место, где их понимают. Им не нужен был «Космический патруль». Их знания вкупе с земными инструментами и материалами обеспечили их кое-чем получше.
И тут дошло и до меня.
– Они вернулись за Землю, потому что тут инструменты, материалы и великое множество других вещей, которых не достать на Марсе. И теперь…
Трейн сделал глубокий вдох.
– И теперь они улетели – домой.
Побег
В середине дня дождь перешел в серую морось, которая наполнила похожий на амбар механический цех усталым шелестом. Симмонс открыл большие раздвижные двери, чтобы впустить воздуха, и за ними дождь висел как завеса из грязного целлофана.
Симмонс с минуту постоял в дверях мастерской, наблюдая за дождем со скрытой сосредоточенностью, с которой смотрел на все. Он видел то, что, казалось бы, невозможно видеть. Его узкое костлявое лицо было обращено в сторону коттеджа ярдах в тридцати, но он наблюдал за дождем из-под полуприкрытых век. Глаза у него были засаленного коричневого цвета жилетных пуговиц, и выражения в них было примерно столько же.
Позади Симмонса, в мастерской, с чихающим звуком ожило радио. Оно все время было включено на полицейской волне. Этот бюллетень, вспомнил Симмонс, был первым за день.
Он повернулся резким от внезапного напряжения движением и вгляделся в сумрачное пространство цеха. Он не вертел головой во все стороны, а лишь настолько, чтобы видеть то, что он хотел увидеть краем глаза. Коварный страх засветился в его взгляде подобно вкрадчивому свету за темным окном.
Радио представляло собой маленький портативный передатчик, который стоял на одном конце широкого дубового стола. Оверленд склонился над радио с напряженным вниманием, словно оно вот-вот должно было передать сообщение, которого он давно ждал. Его худое как палка тело слегка подрагивало, а редкие седые волосы, едва прикрывающие розовую макушку, казалось, встали дыбом.
Голос полицейского комментатора бодро и решительно прозвучал в тишине мастерской: «Всем воздушным и наземным патрулям на трассах 72, 6 и 45: задержать двухместный бордовый «несли», который последний раз видели идущим на большой скорости в сторону трассы 6. Предположительно, имеет иллинойские номера. Приближаться с осторожностью. Двое мужчин внутри только что ограбили национальный банк в Уоррене, убив охранника. Они вооружены и очень опасны, и будут стрелять без промедления, дабы избежать ареста».
Сводку повторили. Симмонс расслабился и тихо выдохнул. Всего лишь ограбление в городе. Не о чем беспокоиться.
Губы Симмонса сжались в твердую линию. Вероятность того, что новость об Альфреде Оверленде появится в полицейских сводках, была ничтожной, однако же, она была. Симмонс решил, что не может так рисковать и дальше. Нельзя, чтобы сын Оверленда появился раньше, чем он возьмет все под свой контроль.
Симмонс слегка повернул голову, чтобы боковым взглядом охватить огромный, имеющий форму пули, объект, который располагался в середине мастерской и заполнял ее почти целиком. Этим объектом был корабль. Не морское судно, и не воздушное, а корабль, который был построен, чтобы пересечь пропасть между мирами.
Он был около пятидесяти футов в длину и меньше половины этого в диаметре. У него был гладкий серебристый корпус, испещренный, словно кожа веснушками, смотровыми окнами. Толстые обрубки крыльев выступали по бокам. В хвостовой части группа широких толстостенных реактивных турбин щетинилась как связка пушечных стволов. Это не был изящный, красивый корабль с лоснящимися боками, каким его изображают на картинках, где художество важнее науки. Этот выглядел крепким, выносливым и надежным, словно на самом деле сделает то, для чего был построен.
Глаза Симмонса заблестели, когда он взглянул на корабль. Ненасытным блеском алчности.
Для Симмонса этот корабль олицетворял собой богатство и престиж – и единственным, что стояло у него на пути, был пропавший мальчишка по имени Альфред. Оверленд не в счет. Оверленд – препятствие, которое легко обойти.
