шли с любыми неразрешимыми – с точки зрения пришедшего – задачами, и не стеснялись спрашивать.
Вот сюда и принес Свиридов оригиналы пленок фоторегистраторов с вертолета, снимавшего все три колонны террористов на юге.
– Ну, и что тебя интересует? – спросил Потап, разглядывая фотопленку.
– Меня интересует, можно ли по этим пленкам увидеть то, что не видели окружающие – меня в виртуальности.
– Так это ты там устроил это побоище? В виртуальности? Давай тогда проверим эту пленку во всем доступном диапазоне.
После того, как с пленкой были проделаны всевозможные процедуры, на экране монитора стали видны не только машины и взрывы, но и изображение неясной тени человека на фоне одной из машин.
– Это ты?
– Скорее всего. Как ты это вытянул?
– Это в инфракрасном диапазоне, тепловое излучение. Но в чрезвычайно узкой полосе, и специальная программа для визуализации.
– Но в любом случае таким образом можно кое-что разглядеть?
– Нам удалось, но вряд ли кто еще сможет выполнить такое. Но в любом случае экранирование виртуальности требует изучения, а возможно, и вмешательства. Ты не пробовал управлять экранированием?
– Не особенно. Но не исключено, что это возможно.
– Тогда давай попробуем, поэкспериментируем …
В результате разнообразных экспериментов Свиридов выяснил много нового о свойствах границ виртуальности, а именно о различных вариантах и приемах экранирования своего виртуального пространства …
И при этом нашлись варианты, которые позволяли исключить опасность сканирования в инфракрасном диапазоне …
АВДОКОНИХИН и НАДЯ
Свиридов часто бывал в корпусе, который занимало хозяйство Авдоконихина.
Сегодня его остановил седой пожилой кладовщик, который работал здесь с самого начала – еще когда и корпуса-то не было.
– Анатолий Иванович, простите, можно на пару слов?
– Можно, Афанасий Кириллович.
Они отошли за угол коридора.
– Я слушаю вас. Да вы не волнуйтесь. Раз надо поговорить – значит, приспичило.
– Точно что приспичило, Анатолий Иванович! Но вы не подумайте … Вот Елизар Болеславович у нас на что старше меня, но сам еще ого-го! И вот Надюшка к нему стала ходить – он же жену схоронил уж семь лет как … Надюшка – девочка правильная, честная … А про нее стали такое говорить … Прямо стыдно, Анатолий Иванович, как бы это … Нет там никакого разврата …
– Так вы считаете, Афанасий Кириллович, что все там правильно?
– Да конечно!
– А я что должен с делать, по вашему?
– Не знаю я, Анатолий Иванович, только ваше слово – много весит … Я же это не для сплетни …
– Хорошо, Афанасий Кириллович, я подумаю. А вы сами тоже болтунов окорачивайте, ежели что …
#Ребята, кто был у Авдоконихина дома? И когда?
#Мы с Владиком были у него недели две назад.
#Что знаете про Надю Новикову?
#Я думаю, Толя, что им вместе хорошо.
#Леночка, это важно. Но ведь разговоры идут – подцепила старика-лауреата и прочее.
#А ты сам зайди, поговори с ними. Надя – девочка тихая, но с характером.
Предварительно позвонив Свиридов направился к Авдоконихину.
Дверь ему открыла молодая женщина в домашнем платье и в переднике.
– Здравствуйте, Надя. Можно мне называть вас так, без отчества?
– Добрый вечер, Анатолий Иванович, Разумеется, можно. Проходите.
Болеслав Елизарович встретил Свиридова в гостиной и шел ему навстречу, с трудом переставляя ноги.
– Добрый вечер, Болеслав Елизарович. Давно не виделись!
Оба засмеялись – виделись они сегодня утром, когда Свиридов по своему обыкновению посетил корпус электронщиков.
– Наденька, пожалуйста, собери нам чайку.
– Сейчас, у меня все готово.
Женщина споро, но без спешки собрала на стол, и хотела уйти, но Свиридов остановил ее.
– Посидите с нами, Наденька.
Женщина сняла передник и присела к столу.
Свиридов положил свою руку на ее руку, а другую свою руку – на руку Авдоконихина.
Ему хватило секунды для того, чтобы узнать все о взаимоотношениях пожилого Болеслава Елизаровича и молодой Наденьки.
– Итак, поскольку я в той или иной степени в курсе ваших взаимоотношений, – начал Свиридов, – то позвольте мне сделать два заявления.
– Даже два! – улыбнулась Надя.
– Первое мое заявление звучит очень просто – совет вам да любовь. И не слушайте никого, слушайте свое сердце.
– Но Анатолий Иванович! Я человек старый, а Наденька так молода …
– Вы ее любите, Болеслав Елизарович?
– Люблю, Анатолий Иванович, как только может любить старый человек последней своей любовью! Она – изумительная …
– Наденька, а вы как относитесь к Болеславу Елизаровичу?
– Как человека я люблю его, люблю несмотря на разницу в возрасте, а как ученого … я преклоняюсь перед ним. И еще больше люблю.
– А почему же вы не оформите ваши отношения? Ведь столько пересудов …
– А зачем это нужно? А пересуды …
– Тогда послушайтесь меня и поверьте мне. Доберитесь за нашего ЗАГС’а и зарегистрируйте ваши отношения. Это может понадобиться … со временем.
– Вы так думаете, Анатолий Иванович?
– Уж поверьте моему опыту.
– Наденька, ты не возражаешь? Тогда в ближайший день мы зарегистрируемся с тобой, хорошо?
– Если так нужно.
Свиридов просидел у Авдоконихина до позднего вечера.
И в беседе на равных принимала участие Наденька.
Свиридов смог убедиться, что она не только красива, не только умна, но еще и очень хорошо разбирается в работах отдела Авдоконихина …
СВИРИДОВ и ТОНЯ
Иногда Свиридов удивлял Тоню. То, что он часто приносил цветы, Тоне было привычным, и с годами эта привычка у Свиридова не проходила. Но то, что не изменялась привычка Свиридова нежно обнимать ее при встрече и так же нежно целовать, Тоню немного удивляло – все-таки прошло очень много лет …
Но нежность Свиридова со временем не уменьшалась, и не уменьшалась его страстность по ночам …
Иногда он приходил настолько усталым, что Тоня отмачивала его в горячей ванне, поила горячим грогом и укладывала под теплое одеяло, сделав массаж. Умаров объяснял Тоне, как способствовать восстановлению организма Свиридова после его виртуальных путешествий – расход энергии во время его путешествий был весьма значительным.
Чаще всего Тоня использовала теплое виноградное вино или раствор глюкозы, а для компенсации охлаждения использовала тепло своего тела.
И удивлялась, когда после ночи Свиридов энергично разминался на тренажере – теперь универсальный тренажер стоял у них в спальне, и днем прятался под кроватью.
Хотя Свиридов очень много времени уделял внучке, Тоня все равно не испытывала недостатка в его внимании – они часто гуляли вместе, по-прежнему ходили на танцы, иногда выбирались в Москву – на выставку, на спектакль или в ресторан. Тоня прекрасно знала, насколько Свиридов загружен своими многочисленными и разнообразными делами, но ни разу не почувствовала
