С Грейс Эми перестала видеться почти сразу после того, как заняла место старой сучки Дженкли. Сперва она была постоянно занята (и тогда-то Эми поняла, отчего бывшая начальница только и искала повод сорвать на ней зло: это была чудовищно напряжённая, нервная и выматывающая работа, к которой Эми привыкала почти всё время, пока её выполняла), потом переехала, и у неё совсем вылетело из головы, что Грейс не знает её новый адрес, как и номер телефона. Сама она спохватилась только через три месяца, когда её снова повысили, и дышать стало чуть полегче. Грейс выслушала её торопливый, сбивчивый и взволнованный рассказ о невероятном карьерном взлёте непривычно тихо и молчаливо, лишь изредка вставляя короткие междометия и ни разу не упомянув никаких Глорий, Пам и Викки, а потом сказала, что очень рада за Эми и желает ей всего самого наилучшего. Эми пообещала как-нибудь сводить её в ресторан, и даже искренне собиралась выполнить обещание, но потом снова навалилась работа… Словом, они с Грейси больше не виделись.
А потом у неё стали появляться другие друзья.
Первым и главных среди них был Глен. Он так любил Эми, что даже согласился обставить её квартиру, хотя – он всегда особенно подчеркивал этот факт – никогда не работал на своих друзей. «Или дружба, или бизнес, детка, только так», – говаривал он, и Эми знала, что он прав. Исходя из чего ей было трудно воспринимать дружбу с ним как нечто по-настоящему искреннее – ведь всё же он работал на неё, и она заплатила ему за проект своей квартиры двадцать пять штук до последнего цента. Нежных чувств Глена Шеппарда было недостаточно, чтобы сделать ей хотя бы минимальную скидку. Но Эми к тому времени уже не нуждалась в скидках, не обедала в уличных кафетериях и не покупала шарфики в дешёвых лавочках. Теперь она создавала эти шарфики, чтобы тысячи других жалких маленьких эми завацки покупали их ненастными осенними вечерами, выскрёбывая из карманов последние гроши. Маленькие эми завацки очень любили шарфики, которые создавала для них Эмили Роуз. Потому что Эмили Роуз очень точно знала, что им нужно и что их согреет, вопреки сомнительным теплосохраняющим свойствам дешёвой синтетической ткани.
Кроме Глена Шеппарда, у Эми было несколько друзей, которых справедливее было бы называть нахлебниками. Есть такая особая порода людей, которые только и ждут, когда очередной неудачник из Баскет-Рока, Оклахома, взлетел на хромированном лифте до небес Всемирного торгового центра, чтобы присосаться к нему и не выпускать до тех пор, пока счастливчик не ощутит головную боль от затянувшегося кровопускания. Некоторые из быстро взлетевших бывают очень жестки, но другие, напротив, сентиментальны – Эми была из последних, и чуткий нюх нью-йоркских прилипал мигом почуял запах дичи. Среди них был бедный художник из Северной Каролины, которого не брали ни в одну галерею – Эми хлопотала за него перед владельцами сувенирных и художественных салонов, с которыми пересекалась на коктейлях; была стриптизёрша из Филадельфии, которую Эми устроила в кордебалет на Бродвее; была девица, родившаяся и выросшая в Нью-Йорке, которая, однако, привыкла быть содержанкой и совсем ничего не умела делать – Эми подобрала её буквально на улице после того, как очередной любовник вышвырнул её за порог, и почти полгода позволяла жить в своей квартире, пока девица наконец не исчезла вместе с кое-каким драгоценностями, легкомысленно оставленными хозяйкой на видном месте. Всё это были люди, не слишком её ценившие и мало заботившиеся о том, в чём она на самом деле нуждалась. Но разве Грейс когда-нибудь отличалась этими чертами? Это Нью-Йорк, детка, – играй по правилам или не играй вовсе. Это Нью-Йорк, и это много больше, чем Нью-Йорк.
Конечно, она могла бы попросить у своего таинственного покровителя настоящих, хороших друзей, как попросила когда-то работу и право жить собственной жизнью. Она не делала этого по двум причинам. Первой было то, что последовало после её единственной попытки наладить свою личную жизнь. «Дорогой дневничок, пусть я встречу хорошего парня. Это то, о чём я сегодня мечтаю, сегодня и всегда». Она написала это рукой, подрагивающей от слишком большого количества выпитого за вечер пунша; ноги у неё были стёрты до крови туфлями на восьмидюймовых шпильках, а бретельки маленького чёрного платья от «Шанель» сползли на плечо; Эми была пьяна и очень несчастна. И она попросила – попросила то, что всегда инстинктивно боялась просить. Если правила и были, она их не знала – но инстинкт подсказывал ей, что просимому есть предел. Должен быть, иначе… иначе что? Почему-то ей было страшно даже думать об этом.
Дневник не подвёл её, как не подводил ни разу за прошедшие восемь лет. Она встретила хорошего парня – вернее, хороший парень встретил её, по всем законам романтического кино столкнувшись с её тележкой на выезде из кассы супермаркета и пороняв кучу пакетов. К тому времени, когда они закончили вместе собирать с пола разбросанные полуфабрикаты, Эми уже поняла, что это и есть ответ на её мольбу. Его звали Мэл, он был адвокат, холост, Стрелец по гороскопу, он любил собак, детей, группу «Deep Purple» и красивые закаты. Он дарил Эми охапки душистых ромашек, встречая по вечерам с работы на собственном «бьюике», он готовил индейку у неё дома, повязав на пояс кухонный передник с обнявшимися медвежатами. Он рассказывал ей про свой первый поцелуй в девятом классе и про своего младшего брата, творившего сущие чудеса на футбольном поле. Он купил для неё сюрприз-поездку в Париж и там, у подножия Эйфелевой башни, предложил ей стать его женой.
Она отказалась, потому что к этому времени он надоел ей до колик, до воя, до зубовного скрежета.
Тем не менее в тот день, когда они столкнулись тележками в супермаркете, на химическом заводе в Бронксе произошла авария, в результате которой погибли пятнадцать человек. Такой была цена за провалившуюся попытку Эми выпросить то, что на самом деле не было ей нужно. Её беда была не в том, что она любила плохих парней, а в том, что не умела любить хороших.
Пятнадцать человек, пятнадцать человек отдали свои жизни за то, чтобы она это поняла.
И это была вторая причина.
Конечно, она следила. Она считала. Увольнение Стефани Дженкли и неожиданное повышение Эми – четыре человека, погибшие от пищевого отравления во время университетского выпускного. Встреча с Гленом и предложение от «Пердженси и Картер» – автобус, врезавшийся в бетонную стену, девятнадцать погибших. Стабильный успех её линейки на внутреннем рынке – школьная перестрелка невиданного, ужасающего масштаба: более двадцати погибших, почти полсотни раненых.
