Встречаясь с сестрой, Эрон-младший шутил:
— Ты здесь? Возможно ли это? Но спрашивается, кого же я отправил с Веядом?
— Ты отправил мою тень, мое отражение.
— Нет! То, что я отправил, все же больше тени и глубже отражения.
— Так что же ты отправил, Эрон?
— Что я отправил? Об этом нам расскажет Веяд, когда он вернется из своих странствий.
Подарок Эрои
Веяду и его спутнику Туафу пришлось поселиться на космической станции Уэра. Им не дано было выбирать, где жить. Космолет погиб, и только им двоим удалось достигнуть Уэры, им да еще третьему существу, которое не нуждалось ни в пище, ни в воздухе, ни в опоре для ног.
Это существо могло поместиться и в кармане.
О том, как удалось создать «дубликат» Эрои, уменьшив больше чем во сто крат ее физическое начало и оставив почти без изменения внутренний мир, не знал не только Туаф, но и сам Веяд. Он прятал Эрою, пытаясь сохранить в тайне удивительный факт, плохо согласованный с опытом и здравым смыслом. Он прятал ее от чужих и нескромных глаз. Но разве можно спрятать что-нибудь на таком крошечном островке, как Уэра?
В истории планеты Дильнеи это был первый случай, когда путешественник увез вместо изображения своей жены нечто невообразимо новое, чему еще не придумали названия.
Подарок, который преподнесла Эроя своему другу и возлюбленному, был бесценен — она принесла самое себя, отделившись от самой себя и одновременно оставшись сама собой. Она вручила дубликат своего ума и своих чувств, бесформенный комок какого-то неизвестного и чудесного вещества, куда вместилась живая и неповторимая история личности, называемая памятью.
Один из крупнейших физиологов древности назвал память «преодолением отсутствия». Неплохо сказано, хотя и чуточку туманно. Веяд и Эроя с помощью Эрона-младшего нашли способ «преодолеть отсутствие», сделать невозможное возможным, разлучившись, все же остаться вместе, разделиться, не разделяясь. Они думали, что им удалось обмануть пространство и время, перехитрить закон природы. Но они переоценили открытие Эрона — брата Эрои — и невозможное так и осталось невозможным.
Рассказывает Туаф
Не я выбирал себе спутника и товарища, его выбрала за меня судьба. Покинуть космолет удалось всем, но только мне и Веяду посчастливилось достичь Уэры. Посчастливилось? Я не без сомнения употребляю это слово. В самом же деле не много счастья в том, чтобы сидеть на крошечном островке, окруженном пустотой, и ждать…
Нас было двое, всего только двое в этом огромном и пустынном мире, и трудно представить мое изумление, когда однажды, проснувшись рано утром, я услышал незнакомый голос. Это был женский голос, явно девичий, мелодичный и музыкальный. Я подумал, что меня обманывают чувства. Но голос был рядом, за тонкой звукопроницаемой перегородкой. Кто-то разговаривал с Веядом. Я прислушался.
В е я д. Тише! Нельзя так громко говорить, Эроя. Впрочем, пусть слышит. Мне надоело тебя прятать.
Э р о я. А ты думаешь, мне приятно, чтобы меня прятали!
В е я д. Но зато мы вместе, рядом.
Э р о я. Рядом? Ты в этом уверен? А мне кажется, что между нами целый мир… Между нами пространство, Веяд. Холодное космическое пространство.
В е я д. И все же ты со мной. Я слышу твой голос. Я спрашиваю тебя и отвечаю на твои вопросы. Разве это так уж мало?
Э р о я. Твой спутник лишен этого?
В е я д. Лишен. Хочешь, я познакомлю тебя с ним? Его зовут Туаф.
Э р о я. Не хочу.
В е я д. Почему?
Э р о я. Это причинит ему боль. Он еще больше станет тосковать по Дильнее.
В е я д. Возможно.
Э р о я. Он тоже расстался с возлюбленной?
В е я д. Не знаю. Туаф ничего не говорил мне о ней.
Э р о я. Он застенчив?
В е я д. Не очень.
Э р о я. Скрытен?
В е я д. Не всегда.
Э р о я. Умен?
В е я д. Отчасти.
Э р о я. Добр?
В е я д. Иногда добр, иногда нет.
Э р о я. (смеясь). Из твоих слов трудно составить что-нибудь определенное. Он красив?
В е я д. Да, когда он этого хочет, когда у него хорошее настроение.
Э р о я (изумленно). Разве красота зависит от настроения?
В е я д. Зависит.
Э р о я. Я этого не понимаю.
В е я д. Сейчас объясню. Туаф — оптик, косметик и декоратор-иллюзионист. Во время путешествия в его обязанности входило заботиться о внешности членов экспедиции и экипажа. И о своей внешности. Но сейчас он в таком настроении, что ему не до красоты. Да и для чего быть красивым на таком острове? Если бы он знал, что его может увидеть женщина…
Э р о я. Тебе нравится этот островок?
В е я д. Уэра?
Э р о я. Я не знала, что у этого островка такое звучное название.
В е я д (мечтательно). Название успокаивает. Безжизненный островок облачен в звук, он назван и где-то помнят его название. Названия… Имена! Где-то далеко-далеко, может, вспоминают и мое имя.
Э р о я. Она скучает по тебе.
В е я д. Кто?
Э р о я. Кто же еще? Разумеется, твоя Эроя.
В е я д. Но разве ты не она? Ты ведь здесь?
Э р о я. Здесь только часть меня. На самом деле я там.
В е я д. Нельзя же быть одновременно и там и здесь?
Э р о я. Ты же знаешь, что можно.
В е я д. И знаю и не знаю. Я ведь ни в чем не уверен.
Э р о я. Разве так уж плохо, что мы вместе?
В е я д. И вместе и отдельно. Ведь вместе со мной только одна твоя память, история твоей личности. Тело же твое осталось там. Оно за миллионы километров и десятки лет отсюда.
Э р о я. Да, оболочка осталась там.
В е я д. И сущность тоже. Ведь то, что здесь со мной, только копия, совершенная, идеальная копия, но все же не оригинал.
Э р о я. Мне неприятно это слышать. Твои слова причиняют мне боль.
В е я д. Тс! Кажется, проснулся Туаф.
Пауза
Т у а ф. Да, я проснулся. С кем ты беседуешь?
B e я д (растерянно). Сам с собой. Я мечтаю вслух.
Т у а ф (насмешливо). Двумя голосами? Мне послышалось, что с тобой разговаривала женщина.
B e я д (уже спокойно и тоже насмешливо). На нашем островке появились призраки.
Может, действительно на островке появились призраки. Здесь снятся такие необыкновенные, реальные сны!
Игрок
Уэра! Крошечный мирок. Кусочек трехмерного пространства, кое-как приспособленного, чтобы приютить жизнь. Здесь были аппараты и запасы вещества, почти все необходимое, кроме воздуха и воды. Но Веяд и Туаф с помощью устаревшей аппаратуры (она оставлена была здесь по меньшей мере полтораста лет назад) создавали воду и воздух, минимум того, что требуется для существования. Пребывавшая же здесь Эроя не нуждалась ни в воздухе, ни в воде, ни в пище. Она была по ту сторону жизни и смерти — отражение живого бытия, кусочек восприимчивого вещества, наполненный до отказа всяческой информацией, нечто большее, чем тень, и нечто меньшее, чем та, что осталась ждать.
