ГОЛОС ИЗ НАРОДА: Со всякими сборными ФРГ, Италии и Японии мы бы и играть не стали. А вот с американцами могли бы. Думаем, сыграли бы в ничью.
ГОЛОС ЛЕНИНГРАДЦЕВ; Почему вничью?! Раздолбали бы! Мы их.
УБИТЫЙ СТОЛЯРОВ Столяров убит. Его поставили в один ряд с авторами, которые еще не умеют писать. Главное - заявили, что у Столярова плохая техника! Измайлов утешает Столярова, вспоминая, что говорили хорошего про Столярова. Получается плохо.
ЕЩЕ ОДИН МЭТР В ГОСТЯХ Измайлов приволок мэтра Войскунского. Чтобы Столяров познакомился. Но тот убит и молчит. Войскунского занимает Измайлов. Оба из Баку, есть о чем. На все прямые вопросы о литературе и литераторах Войскунский начинает рассказывать, как они с Дудиным в сорок первом эвакуировались с Ханко. Дудин хотел застрелиться, а Войскунский ему не дал. Поднебесная готовит всем чай и вообще сильно скрашивает.
БАНКЕТ Стол, выпивка, закуска. Ленинградцы сели. Вокруг, конечно, сразу сели мэтры. Войскунский скорострельно тостует. Все благодарят - непонятно кого, непонятно за что. Снегов обливает рассолом Исарову. Исарова говорит: "Снегов облил меня тем, что обычно не капает". Все шутят. Шумно и гамно. Измайлов и Столяров выводят Биленкина в коридор и спрашивают, что он на самом деле думает про прозу Рыбакова. Биленкин говорит. Что думает. Измайлов и Столяров удовлетворены. Неожиданно банкет заканчивается. Ленинградцы понимают, что так не бывает. Неназойливо приглашают мэтров к себе. Биленкин колеблется. Исарова не может, но зовет завтра на чай. Войскунский идет на поводу. Неожиданно появляется Беркова и пресекает. Возвращаемся. Рыбаков исчезает. Измайлов идет провожать. Поднебесную. Столяров ищет Рыбакова. Находит. Рыбаков кидает в окно снежки. С улицы. Столяров предлагает вернуться. К человеческому виду. Рыбаков обтирается снегом и возвращается. Идут на третий этаж. Куда кидалось снежками. Ясно! Ец переметнулась к умному Веллеру. Умный Веллер умно разговаривает. Ец млеет от беседы с настоящим писателем. Столяров с опаской оставляет Рыбакова. Столяров идет к Бабенко. Где и поет под гитару любимые песни. Благо, никто кроме Бабенко не слышит. Поют вместе. Поют долго. Столяров идет спать. А там Измайлов. Тоже спит. Давно.
УТРО НОВОГО ДНЯ Столяров и Измайлов с трепетной негой открывают дверь к Рыбакову. Из комнаты грянул Доницетти в исполнении Рыбакова. Жив!!! Завтрак. Все зеленые. Кроме ленинградцев. Ленинградцы свежи и интеллигентны. Столяров и Измайлов идут к Исаровой, дабы закрепить отрадное впечатление. Понимающе забирают обратно приглашение Исаровой на чай. Исарова смотрит благодарно. Столяров и Измайлов надеются, что Исарова и вообще благодарная женщина.
СНЕГОВ Мэтр Снегов предлагает поговорить пойманному в коридоре Измайлову. Приводит, сажает. Очень хвалит. Всё понял, что Измайлов написал в повести. Всё понравилось. Надо же! Измайлов умно кивает. Появляется мэтр Биленкин. Говорит, что ему не очень хорошо. Снегов говорит, что понял. Достает очень сильно початую бутылку "Апшерона". Измайлов пьет коньяк с мэтрами. Ощущает себя на равной ноге. И правильно.
ПРОЩАНИЕ Ленинградцы тепло прощаются со всеми мэтрами. Те - в свою очередь.
СНОВА В КОТОРЫЙ РАЗ МОСКВА Бабенко по приезде зовет ленинградцев к себе, если некуда. Ленинградцы щадят Бабенко. Столяров и Рыбаков идут с Берковой в ЦДЛ. Измайлов с Поднебесной идут по делам. Столяров и Рыбаков тепло, но торопливо прощаются с Поднебесной. Осознание того, что Поднебесная была ленинградкой только в Бармалеевке. А теперь ей уезжать. Она из Душанбы. Поэтому уезжает в Минск. А потом в Вильнюс. А пока ведет Измайлова снова к бакинцам. Где и сидится, курится, пьется чаю, беседуется с хозяином дома, ждется, когда отойдется поезд в Ленинград.
А В ЭТО ВРЕМЯ... Столяров, обедая с Берковой, выясняет, что не попал даже в десятку сильнейших. Окончательно убит. И безвольно следует за Рыбаковым. Рыбаков следует к знакомым, чтобы оставить вещи. Знакомых нет. Тогда - в "Знание-Сила". Там редактор говорит, что Столяров очень кстати. Пусть еще на три страницы сократит "Сурков". Столяров не знает, что там можно вычеркнуть. Кровожадный Рыбаков знает. И предлагает помощь. Вычеркивает смело. От "Сурков" остается... Нет, что-то да и остается. Столяров, так и не увидевший Кремль, видит футбол совместно с Рыбаковым в гостях у Покровского. Там же пьет водку. Думает, что молод и еще может поступить в техникум, приобрести интересную специальность... Наступает вечер.
ЭПИЛОГ. ОТТОРЖЕНИЕ Поезд тронулся. Усталые и довольно недовольные ленинградцы едут. Спят. Ленинград не Москва. Его не проедешь, как Москву. Ленинград встречает ленинградцев маршем и гимнами. Ленинградцы заглушают марши и гимн традиционным Доницетти. Снова дома.
ПОСТСКРИПТУМ Хотелось начертать на снегу в Бармалеевке: "Спасибо, Бармалеевка". Но снег растаял. Столяров, Измайлов, Рыбаков говорят это устно. Каждый вкладывает в "спасибо" свое содержание. И на том спасибо.
ПОСТПОСТСКРИПТУМ Будем писать. Рассказы, повести, романы. Письма. Надеясь на ответные. Будем рассылать контейнеры с рукописями, надеясь на лучшее. Лучшее - это то, чего еще не произошло.
ПРАВДА О БАРМАЛЕЕВКЕ Такова правда о Бармалеевке.
КОНЫ** ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ Предуведомление Конвенты - они разные. Волгакон, Кентавркон, Зиланткон, Сибкон, Фанкон, Сахкон, Фэндомкон, Сидоркон. От Одессы до Сахалина. Конвенты - они одинаковые. Ежегодно то там то сям по всей территории нынешнего СНГ собираются писатели-фантасты и читатели-поклонники (устоявшееся - фэны). Общаются... ...Мифы и легенды о "конах" передаются изустно и письменно. Единого автора мифов и легенд о "конах" не назвать. Автор - любой, бывший очевидцем (и участником) информационного повода. Очевидцев (и участников) на любом "коне" - пруд пруди. Участник и очевидец Андрей Измайлов благодарен участнику и очевидцу Андрею Николаеву-Легостаеву за согласие "вспомнить всё".
НАПИСАЛ Измайлов мениппею "Покровитель". Наворотил там черт-те что. И в частности, обрисовал штрих-пунктиром общую атмоферку на одном из очередных Сидорконов. Борис Стругацкий благосклонно отметил: "У хорошей кухарки всё идет в суп". А фэны в массе своей про мениппею в целом благоразумно умолчали, но: "Но вот про Сидоркон ты, Измайлов, написал как есть. Сила!" М-да. Любая реклама хороша, кроме некролога. "Покровитель" (извлечение): ...А раньше тут, в Разливе, была база отдыха для комсостава. На первый взгляд, впрочем, ничего не изменилось. Тот же бюст Вождя перед парадным входом. Те же "девочки" в полувоенном, прилежно и ежедневно 2обстригающие кусты, придавая растительности ЕДИНУЮ форму (военных не корми - дай единую форму!). Те же стенды с цветными репродукциями родной природы в вестибюле. И стишата, выведенные гуашью армейским старателем под каждой картинкой: "Наша память, как факел горящая, Неожиданно входит непрошено Из прожитых годов в настоящее. Сбережем наше гордое прошлое!" На том прошлое и заканчивается. Властвует ирреальное настоящее! Ни одного военного. Другая, странная публика. Которую не мешало бы призвать в армию! Да годика на два! Да выколотить из них дурь посредством усиленной строевой подготовки! Кто тут?! Кто они?! Беспрерывно гогочут. Неустанно прикладываются к бутылкам (пиво), к банкам (джин-тоник). И уже влачат, то бишь несут, - со всяческим пиететом! - в нумера не сдюжившего, но уважать себя заставившего (живого! живого! полу...) - как Гамлета. В смысле, как воина, четыре капитана. Беспрерывно гогочут. В лифт набиваются всемером-вдесятером. (Там же ясная инструкция: не больше четырех!) Застревают. Колотятся. Требуют "карнавальных" сосисок в щель. Мандражируют: пришел! абзац! Оборвется сейчас и... Но -. Беспрерывно гогочут. Гурьбой шляются по этажам, оглашая коридоры трубным: "Завгар! Завгар!" (Должность? Фамилия? Кличка? Почетное звание?) Вдруг из какой-либо двери отзовется, затворник? Анекдоты - истошно! WWW.anekdot.ru застенчиво курит в сторонке. Беспрерывно гогочут. А в баре?! Вдруг устраиваются на полу! Вповалку! Добро бы спьяну, а то ведь просто захотелось! Присоединяйтесь, присоединяйтесь! Свальный... не грех... не в библейском смысле... Но свальный... Куча-мала... Грех, грех! Если не в библейском, то в армейском понимании. Вста-а-ать! Смир-р-рна! Дис-цип-лин-ка! Здесь вам военная база! Не... не лежбище! Беспрерывно гогочут. В генеральском же номере 701 - обжился некто Сидор. (Почему -- Сидор?! Никто не объясняет. Но все те, которые беспрерывно гогочут, только и галдят: "Сидор! Сидор!") Ну, Сидор!.. Борода. Очки. Мрачно-замученный взгляд главкома, брякнувшего: "Орлы! Три дня вам на разор побежденных!" Ан четвертый (пятый!) день к сумеркам близится. "Орлы" же вышли из-под контроля, гул-л-ляют! Рявкни им: "А-а-атставить! Строиться!!!" Беспрерывно гогочут. Что такое?! Кто такой (такие)?!.. Оказывается, "Интерпресскон" (он же "Сидоркон"). Н-не понял!.. На военной базе! (Пусть отдыха, но базе, но военной!) Почти элитная (по армейским понятиям!) точка - и... оказывается!.. сдана в аренду на неделю этим... беспрерывно гогочущим! С загадочным Сидором во главе!.. Загадочным, загадочным! Ишь, главком! В бороде! В очках! Не бывает! Бывает. Есть. Оно вот оно. Средства нужны? Для поддержания базы в сносном состоянии?.. Нужны. Кто готов платить, тот пусть... да хоть на ушах, на бровях, на кочерге! Впрочем, средств у загадочного Сидора - не весьма. Если судить по сдавленному крику души в генеральском номере: "Где двадцать лимонов взять?! Сегодня! Конкретно!" "Интерпресскон"! Сборище литераторов-фантастов и "болельщиков" таковых! (Кто беспрерывней гогочет - "игроки" или "болельщики"?! Важно, да? Н-нет. Ну и!...). Собирают, значит, раз в год вече-толковище: лучшее из лучшего оно каково на данный момент? А потом, на манер Великого Инки, дарят друг другу бабочек, лягушек, улиток. Не из золота, да, но всяко из бронзы. Традиция! Позвольте! Что значит -- традиция! Лет сколько?! Традиции?! Второй десяток пошел...
