Борис Захарович молчал, он не мог не оценить всей важности сообщения Демидова. Инженер знал, что до сих пор была использована атомная энергия лишь малоустойчивых радиоактивных элементов, вроде урана, а сейчас… Да ведь об этом можно было только мечтать!.. «Однако, — подумал Дерябин, — эта энергия получена на высоте в полтораста километров. Ее невозможно спустить на землю».
— То, что я вам сейчас сообщил, — прервал его мысли профессор, — только начало нашей большой работы. Подробный анализ всех материалов, полученных при сегодняшних испытаниях, позволит нам достаточно полно изучить действие космических лучей. Я думаю, однако, что эту вечную, неиссякаемую энергию мы тоже когда-нибудь используем. — Демидов остановился, недовольно взглянул вверх и добавил: — К сожалению, приборы не смогли передать на землю всего, что нужно. Как бы я хотел быть наверху, чтобы своими глазами посмотреть на многие пока еще неясные для меня явления. Одновременно с дополнительной проверкой температурной кривой мы снова повторим некоторые опыты уже на высоте в двести километров.
Дерябин вынул было телеграмму из кармана, затем снова спрятал ее.
Молча дошли до радиостанции.
— Алексей Фомич… — наконец решился спросить его инженер. — Вам обязательно сейчас нужно повторить испытания или можно отложить это дело до завтра?
Дерябину очень неудобно было об этом спрашивать.
— Почему? — вмешался подошедший Поярков. — Почему бы нам сегодня и не продолжить испытаний? Горючего в баллонах хватит даже при подъеме до трехсот километров. Кстати, вы же сами, Борис Захарович, интересовались температурной кривой.
— Правильно, но вот… — Инженер, видимо, не хотел говорить о причинах, побудивших его не производить дополнительных испытаний.
— Аня, — позвал он.
Девушка быстро подбежала к инженеру и остановилась, молча ожидая, что он ей скажет.
— Простите, Алексей Фомич, — обратился к Демидову инженер. — Я должен тут кое-что выяснить.
Обернувшись к радистке, он спросил:
— Вы твердо уверены, что ботинки, найденные около полигона, вы видели на одном из техников, прибывших из Москвы?
— Я уже говорила об этом.
Демидов с удивлением прислушивался к разговору.
Борис Захарович со вздохом вынул радиограмму:
— Я, право, не знаю, как поступить, Алексей Фомич. Непредвиденное осложнение. По моему заданию в институте расследовали всё, связанное с исчезновением техников. Сейчас вот в этой радиограмме сообщается, что ботинки могли быть сброшены откуда-то сверху, так как поблизости никаких следов не найдено. Кроме того, установлено, что техники не только не прибыли на аэродром, откуда они должны были лететь в Москву, но не появлялись и на вокзале…
— Они там, — прошептала Аня, взглянув вверх.
— Чепуха, девушка! — возразил конструктор. — С таким грузом наша лаборатория вряд ли смогла бы подняться до расчетной высоты.
Дерябин взглянул на солнце, клонившееся к западу, на пухлые облака, удобно разлегшиеся на вершине горы, и со вздохом проговорил, обращаясь к Пояркову:
— А может быть, они были в лаборатории? — Он подчеркнул слово «были».
— Ну что вы, Борис Захарович! — возразил конструктор. — Я никак не могу предположить, что случайные пассажиры выпрыгнули из кабины. Парашютов там не было.
— Но куда же тогда делись эти молодцы? — раздраженно спросил инженер.
Аня ничего не сказала. В глубине души она подозревала, что исчезновение молодых техников было связано с испытаниями летающей лаборатории. Но как это доказать? Нельзя же, на самом деле, спустить лабораторию на землю только затем, чтобы убедиться, что там никого нет.
Профессор Демидов выслушал все доводы и решительно проговорил:
— Придется на этом закончить испытания. Я не могу позволить себе продолжать их, если есть подозрения, что в кабине остались люди. Почему вы мне об этом раньше ничего не сказали? — с укоризной обратился он к Дерябину.
— Я и сейчас в это не верю, — ответил тот. — Может быть, все-таки продолжим испытания? — с надеждой спросил он у Демидова.
— Нет, Борис Захарович, — сурово сказал профессор. — Нам очень дорога наука, но если уж у нас появились сомнения, что там, наверху, люди, то… вывод ясен… Люди нам, конечно, дороже.
— Вы правы, Алексей Фомич, — слегка наклонив голову, сказал конструктор.
…По зеленому полю аэродрома мчалась грузовая машина. Она пересекла выложенное в форме «Т» сигнальное полотнище и потащила его за собой.
Напрасно дежурный стартер, размахивая флажком и что-то крича, бежал к ней навстречу. Напрасно учлеты старались ее остановить, догоняя и почти цепляясь за тянущееся вслед за машиной полотно. Машина, словно обезумев, летела к радиостанции.
Вот-вот еще немного, и она снесет всё на своем пути…
Аня стояла около приемников и, широко расставив руки, словно загораживала собой свои аппараты.
Машина круто развернулась, на мгновенье наклонившись левым бортом в сторону радиостанции, и затормозила.
Одновременно в кабине открылись обе дверцы и оттуда выскочили шофер и Багрецов. На лбу юноши резко выделялось белое пятно повязки.
Вадим бросился к Дерябину и, не в силах произнести ни слова, поднял руку к небу. Техника обступили со всех сторон. Справившись с волнением, он, наконец, рассказал о человеке, оставшемся в летающей лаборатории.
— Пустить движок! — приказал инженер.
Сразу наступила тишина, затем послышался вздох двигателя, набиравшего в себя воздух, две-три вспышки в цилиндрах, и равномерный рокот четко работающего мотора пронесся над полем аэродрома.
Дерябин равномерным шагом подошел к пульту управления радиостанции и замер в ожидании. Через минуту он снова должен будет включить установку для управления летающей лабораторией с земли.
Аня, которой сейчас уже нечего было делать, так как она дежурила только на приемном устройстве, быстро подбежала к Багрецову и заботливым движением поправила у него сползавший со лба бинт.
Дим отвернулся, но Аня всё же заметила слезы, блестевшие на его глазах. Аня поняла, что это не было слабостью, что этот мальчик, так много испытавший за прошедшие два дня, стал совсем другим, выпив первый глоток из великой чаши мужества.
Инженер Дерябин стоял у пультов управления. Внешне он был спокоен, но только внешне! Он чувствовал, что именно сейчас начинаются настоящие испытания, от которых зависит не только судьба талантливой конструкции молодого инженера Пояркова и драгоценных приборов Алексея Фомича, не только судьба изобретений самого Дерябина, которым он отдал всю свою жизнь, работая над телемеханическим управлением разными машинами. От удачной посадки летающего диска зависит жизнь человека, случайно оказавшегося в его кабине.
