Но ее попытка отвлечь неумолимый рок с треском провалилась. Ничуть не вдохновленный чудесами анабиоза. Крушитель неумолимо приближался к своей жертве. Его движение было так быстро, что миссис Шаффер даже отшатнулась.
– Как же так, миссис Шаффер? – промурлыкал Крушитель. – Ути какие мы непослушные! Чокнуться можно, это старье и впрямь стирает? да еще водой, а? И ради этакого хлама рисковать своей репутацией?! И чо только ваш психонал скажет?
– Нет, – в отчаянии умоляла Эмили. – Не ломайте ее, пожалуйста. Это семейная реликвия. Я знаю, она устарела, но…
Ее голос прервался, когда она увидела, как Крушитель одевает на свой молот специальную красящую приставку.
– И чо мне вам приписать, милая леди? – поинтересовался Крушитель со счастливой ухмылкой, – подкуп или попытку помешать выполнению моего долга?
Молот поднялся и опустился. Три раза. И после каждого удара на покореженных жестяных панелях оставалась броская надпись УСТАР. И каждый раз Шафферы вздрагивали, словно это по ним били тяжелым молотом.
– Милочка, – заявил Крушитель, разглядывая разбитую машину, – вот обзаведетесь вы ультразвуковой мойкой-стиралкой, помянете меня со слезкой на глазиках.
– Можете не сомневаться! – мрачно заверил его доктор Шаффер. – Лучше скажите мне, кто совершил ужасную ошибку, решив, будто бесчувственный олух вроде тебя является человеком? Теперь припиши мне призыв к мятежу, и я твоим же собственным молотом проломлю твой устаревший череп!
Эмили побледнела как полотно.
Крушитель безутешно вздохнул. Такая уж у него была судьба – нигде не находить понимания.
– Когда нас колют, – печально сказал он, – разве из нас не течет кровь? Когда нас щекочут, разве мы не смеемся? Когда нас отравляют, разве мы не умираем? А когда нас оскорбляют, разве мы не должны мстить? – «Венецианский купец», третий акт… Не отчаивайтесь, док. Кто-то вот должон делать эту работенку. – Он плотоядно усмехнулся. – Ну-ка, поглядим, чего это там у вас ище… Ваш дешевый автомобильчик… Одна птичка вот скакала и сказала, дескать… он ждет-пождет моего дружка.
Победная улыбка озарила лицо доктора Шаффера.
– Будьте готовы к некоторому разочарованию, – объявил он. – Это стеклянный «Кадиллак» образца 1965-го года… если вы не знаете, всеми признанный раритет.
– Кто бы мог подумать? – Крушитель изумленно приподнял брови. – Готовьтесь к худшему, док. Стеклянный «Кадик» 1965 года только что объявлен ну совсем-совсем устаревшим. С ним теперича на дорогу ни-ни! Печально, а?
Но для доктора Шаффера это было не просто печально. Это была настоящая трагедия. Много лет уже он холил и лелеял свой стеклянный «Кадиллак». Он потратил сотни часов, чтобы превратить потрепанную развалину, обнаруженную им в сарае в Миннесоте, в сверкающий шедевр. Это был предмет зависти всех его друзей, которые, устав носиться со скоростью двухсот миль в час в своих жуках, с вожделением во взоре следили за древним исполином, неторопливо (каких-то девяносто миль в час!) плывущим по дороге.
Понимание, что сейчас по его детищу пройдется неумолимый Молот, нанесло доктору Шафферу психологическую травму, с которой его и так перегруженный мозг уже не мог справиться. Где-то там, в глубине его сознания, разом вылетело сразу несколько предохранителей. Доктор Шаффер дважды обернулся вокруг своей оси и тяжело повалился на пол, глядя оттуда на Крушителя, словно тот только что объявил о конце света.
Поглядев на него с некоторым даже сожалением и состраданием во взоре, Крушитель повернулся к Эмили:
– Чудно это как, мужики-то завсегда первыми ломаются, – цинично заметил он. – Приговорю-ка, пожалуй, этот «Кадик»… покамест док себе витает… Как пройти к камере смертника, красотка?
– Первый поворот направо, мимо улья шмелей, – ответила Эмили, показывая пальцем на соответствующую дверь.
Вскоре до Шафферов долетели звуки ударов и звон бьющегося стекла – лебединая песня старого «Кадиллака». Эмили крепко обняла своего мужа, словно пытаясь защитить его от этого страшного звука. Но, как ни странно, доктор Шаффер даже не вздрогнул.
Наступила тишина, и доктор Шаффер внезапно взял себя в руки.
– Эмми, – спокойно сказал он, – наверно, мы с тобой тоже устарели…
Не успела Эмили как следует обдумать эту глубокую мысль, как в кухню с видом человека, выполняющего свой долг вне зависимости от своих собственных взглядов, вернулся Крушитель. Небрежно прислонив свой молот к анабиозному отсеку, он достал карманный калькулятор и почти целую минуту сосредоточенно тыкал толстыми неуклюжими пальцами в клавиши.
– Вас приветствует президент Соединенных Штатов, – весьма официальным голосом заявил он, окончив подсчеты. – В результате только что проведенных актов уничтожения, Дядюшка Сэм задолжал вам, счастливчикам, ровнехонько двенадцать тысяч пятьсот долларов. Вы обязаны потратить их в течение тридцати дней. – Подобрав свой молот, он спрятал его в футляр. Он уже собрался уходить, но в последний момент наклонился и потрепал доктора Шаффера по плечу. – Так разбиваются благородные сердца. Спи, милый принц. Спи, убаюкан пеньем херувимов… «Гамлет», пятый акт, сцена вторая… Пока, док.
С добродушной улыбкой на устах Крушитель покинул гостеприимный дом Шафферов.
Когда Крушитель ушел, доктор Шаффер уселся перед видеофоном и набрал номер.
– Почему бы не сообщить Джо наши радостные новости, – уныло пробормотал он.
Ожидая, пока установится связь и загорится экран, он неожиданно привлек к себе Эмили, усадил на колено и запечатал ее уста необычайно страстным поцелуем.
– Маленькая проверочка рефлексов, – пояснил он и с некоторым удивлением добавил. – Похоже, мы еще живы.
Они оба не заметили, как на экране видеофона появилось лицо.
Несколько секунд Джо, а это был именно он, одобрительно наблюдал за милующейся парочкой, потом деликатно кашлянул. Коротко взвизгнув, Эмили вырвалась из рук своего мужа и отскочила в сторону.
– Привет, Джо, – невозмутимо сказал доктор Шаффер.
– Спасибо за натюрмортик, – улыбнулся Джо. – Можно аплодировать или надо присылать пожертвования?
Доктор Шаффер выразительно хмыкнул.
– Сегодня пятница, тринадцатое, и сегодня я сорвал банк. Этим утром Индепендент меня уволила. А вечером к нам на огонек заглянул Крушитель.
– Бедняги! – улыбка исчезла с лица Джо. – Джимми, он не поднял свой молот на…
– Поднял, можешь не сомневаться. Стеклянный «Кадик», одна штука, устарел… А также стиральная машина Эмми и несколько других милых нашему сердцу штуковин.
– Черт, – пробормотал Джо, как никогда чувствуя, что ему не хватает слов. – Мое сердце обливается кровью… вместе с вашими. Почему бы вам не навестить нас сегодня? Пообедаем вместе, поплачемся друг другу в жилетку.
– Мы вообще-то хотели пригласить вас с Патти к нам…
– Не пойдет, – покачал головой Джо. – После первой пары пива мы не удержимся и примемся делать искусственное дыхание трупу убиенного «Кадиллака», что, между прочим, противозаконно… Кроме того, я хотел бы кое-что тебе показать… Ну, так как?
– Отлично, – решил доктор Шаффер. – Мы согласны. Так когда нам прилетать?
– Давай, скажем, в восемь.
– Сказано – сделано.
– Я прощаюсь с тобой, а ты пока поразмысли на досуге над следующим тезисом: Время – великий целитель. Пока. – Джо Гаррисон загадочно улыбнулся и отключил свой аппарат. Экран погас.
* * *
Холодные ясные звезды насквозь пронзили черный купол ночного неба. Но созвездия природные не шли ни в какое сравнение с созвездиями рукотворными, электрическими звездами фонарей пригорода, раскинувшегося на много миль вокруг летящего на высоте тысячи футов шмеля. Сквозь прозрачный колпак кабины Эмили тщетно выглядывала в многоцветном мареве огни дома Гаррисонов.
Она уже немного пришла в себя после гибели ее драгоценной стиральной машины. Словно бросая кому-то вызов, она надела свое самодельное сари, сверху предусмотрительно прикрытое белой пеномеховой шубкой.
Доктор Шаффер вызвал посадочный луч Гаррисонов. Он был приятно удивлен, когда сигнал «луч пойман» показал, что шмель практически точно лежит на нужном курсе. Передав управление автопилоту, он повернулся к своей жене.
– Пошли они все к черту! Друг друга им у нас не отнять.
Эмили в ответ нежно погладила его по руке.
Тридцать секунд спустя они уже встретились с ожидавшими их на крыше Джо и Патти. Обменявшись приветствиями, они вчетвером нырнули в трубу и очутились в гостиной.
Патти с неподдельным восхищением разглядывала сари Эмили.
– Дорогая, оно совершенно четырехмерно! Где ты раскопала этот удивительный узор?
– Он как-то сам пришел мне в голову, – скромно ответила Эмили. Джо разглядывал сари с научной беспристрастностью.
