исчерпывающие ответы.
Пресс конференция закончилась, гости разошлись, а Майрон со своими новыми единомышленниками остался обсудить ещё некоторые организационные вопросы. В какой-то момент он почувствовал, что ему становится дурно, ноги подкосились, но бдительная Марта уже подхватывала его, не давая упасть:
– Мистер Ксенакис! Мистер Ксенакис! Вам плохо? Срочно врача!
– Ничего, Марта, ничего. Наверное, я просто немного переволновался, – тихо проговорил Майрон, бледнея на глазах.
Ему хотелось успокоить эту добрую женщину, которая так заботилась о нём последние месяцы, хотя сам уже понял, что это – всё! Пришло его время. Жаль, теперь, когда он снова обрёл смысл в жизни, и столько предстояло ещё сделать!.. Ну что ж, такова жизнь. И всё-таки его усилия не пропадут даром, он знал это. Задуманной им организации – быть! Майрон предусмотрительно отдал все распоряжения заранее на случай, если с ним что-нибудь произойдёт. За это он был абсолютно спокоен.
И только одна мысль мучила его сейчас: он так и не попросил прощения у жены! И не гордость останавливала его, нет. Он боялся, что она просто не захочет видеть его, и поделом! И ещё ему было очень стыдно.
– Марта, – позвал он тихо.
– Да, мистер Ксенакис, – женщина сидела рядом с ним на диване, куда его уложили. Голос её подрагивал и, кажется, она вот-вот собиралась заплакать.
– Всё хорошо, Марта, не плачь, – Майрон улыбнулся ей и слегка сжал руку. – У меня к тебе будет последняя просьба, это для меня очень важно! Обещай выполнить её!
– Хорошо, мистер Ксенакис, – слёзы уже катились у Марты из глаз.
– Скажи моей жене, – Майрон осёкся, – моей бывшей жене, – замолчал. – Нет, скажи моей Натали, что я очень люблю её и детей! Очень! Слышишь?! Ты сделаешь это для меня? Обещай! – он приподнялся и сильно сжал её ладонь в своих руках; в его угасающем взгляде виднелась немая мольба.
– Да, мистер Ксенакис, я всё сделаю! Я обещаю!
– Спасибо, Марта, спасибо тебе за всё! Что бы я без тебя делал? – он снова откинулся на диван, и на лице его появилась счастливая улыбка.
С делами покончено, надо бы немного отдохнуть. «Как же я сегодня устал», – была последняя мысль, и Майрон провалился в темноту.
– Мистер Ксенакис! Мистер Ксенакис! – Марта кричала, видя, как смертельная бледность заливает его лицо.
Она рванула воротничок рубашки, приложила руку к шее – пульса не было…
«Мистер Ксенакис!» – до него донёсся еле различимый слабый звук зовущего голоса. Шёл он издалека, как будто сквозь толщу воды и всё же достиг сознания мужчины, будоража и вытягивая его на поверхность из мутного омута небытия.
Майрон медленно открыл глаза. Тело его лежало на удобной кушетке, расположенной в небольшой светлой комнате, залитой мягким люминесцентным светом. Посредине неё стояли два кресла и столик, а противоположная стена была вся закрыта зеркалом.
Кроме Майрона в комнате находился ещё один человек: мужчина, в сером костюме, поверх которого был одет ослепительно белый халат; по всей видимости – врач.
Увидев, что пациент открыл глаза, мужчина приветливо улыбнулся и произнёс:
– Здравствуйте, мистер Ксенакис! Как Вы себя чувствуете? Лежите, лежите, – добавил он, заметив, что тот порывается подняться, – немного терпения! Голова не кружится?
Майрон пытался сообразить, что происходит. Где он, и что с ним случилось? И разве он не умер? Видимо, примерный ход мыслей отобразился у него на лице, потому что доктор легко прикоснулся рукой к плечу и произнёс:
– Всему своё время, мистер Ксенакис. Вы всё узнаете, даю слово. Для этого я, собственно говоря, здесь и нахожусь, но сначала мы должны провести небольшой осмотр. На Вас ещё действует успокоительное, а потому расслабьтесь и отвечайте на мои вопросы, хорошо?
Майрон согласно кивнул.
– Вот и замечательно, – произнёс мужчина. – Тогда начнём.
Примерно с полчаса врач задавал различные несложные вопросы, из серии: «Как Вас зовут?», «Сколько Вам лет?», «Где живёте?» и так далее, и тому подобное.
Покончив с вопросами, он помог Майрону подняться и заставил проделать несложный комплекс гимнастических упражнений, затем замерил у него пульс и давление. Результат его видимо удовлетворил, и он предложил Майрону одно из кресел, стоявших посреди комнаты, во втором устроился сам и, вызвав кого-то по коммутатору, попросил:
– Принесите нам, пожалуйста, две большие чашки горячего шоколада с коньяком.
– Хорошо, доктор Шольц, – пропел коммутатор мелодичным женским голосом.
Не прошло и двух минут, как дверь комнаты открылась, и в неё вошла миловидная женщина в белом халатике и с подносом в руках, на котором дымились две огромные чашки белого фарфора, доверху наполненные тёмным горячим шоколадом.
Поставив их на стол вместе с фигурной вазочкой со сладостями, она, не сказав ни слова, вышла наружу.
– Угощайтесь, мистер Ксенакис, – доктор Шольц жестом руки указал на столик, – шоколад превосходный: швейцарский. Впрочем, как и французский коньяк, он подкрепит Ваши силы!
С этими словами он сам придвинул к себе одну из чашек и немного отпил из неё. Майрон последовал его примеру. Шоколад действительно оказался очень вкусным. Сделав несколько глотков, он почувствовал, как горячий шар сначала медленно опускается к нему в желудок, а затем обратно поднимается горячая волна, разливаясь по всему телу приятной истомой.
– Итак, – доктор перелистнул несколько станиц, сшитых в брошюру и лежавших сейчас у него на коленях, – сначала о главном: Вы, безусловно, живы – можете даже не сомневаться, – он нарочито улыбнулся. – Более того, Вы полностью здоровы! У Вас нет ни рака, ни чего-либо ещё такого нехорошего! Все медицинские показатели в норме, в рамках Вашего возраста, разумеется.
Сделав короткую паузу, доктор посмотрел на Майрона, наблюдая, как он воспринял эту информацию. Тот сидел несколько ошарашенный, ожидая дальнейших разъяснений. Удовлетворённо кивнув, доктор продолжил:
– Теперь по порядку. Меня зовут доктор Генрих Шольц. Я возглавляю отделение кибернетического психоконструирования в клинике «Лерой», где мы с Вами сейчас и находимся.
– Психо… чего? – перебил его в недоумении Майрон.
– Прошу Вас, выслушайте до конца, мистер Ксенакис, Вы всё поймёте, я как раз объясняю, – доктор Шольц укоризненно наклонил голову.
Майрон сделал примирительный жест и замолчал.
– Отдел, который я возглавляю, помогает человеку разобраться как в себе самом, так и в других весьма сложных и запутанных психологических проблемах, возникающих в его жизни и приводящих к депрессиям, а то и ещё хуже. С помощью нашего оборудования мы моделируем ситуацию и, образно говоря, транслируем её в мозг на подобии фильма. В каждом случае сценарий уникален. Пациент воспринимает всё как беспрекословную реальность. В каждом сценарии есть ключевые моменты, где он должен сделать тот или иной выбор, который и определяет его, так сказать, истинные наклонности. То есть, в реальной жизни человек, бывает, принимает судьбоносные для себя решения под влиянием, например, плохого настроения, самочувствия или ещё чего-то, а во время нашей процедуры задействовано подсознание. И Ваш выбор диктуется не эмоциями, а Вашим «я», что ли.
Доктор Шольц отодвинул
