верил, что бытующие в фольклоре темы если не вечны, то по крайней мере восходят к изрядной древности. Хорошо, что «Боги древнее греческих» снабжены обширным указателем.
Мертвые, обход их мумий Ан-уатом 2
Небрасец удовлетворенно кивнул и раскрыл книгу в самом начале.
Ан-уат, Ануат, «Владыка царства [мертвых]», «Открыватель севера». Часто его путают с Анубисом, позаимствовавшим у него шакалью голову, однако Ан-уат почитался как отдельное божество вплоть до эпохи Нового царства. Обходя мумии недавно умерших, он являлся к душам, отказавшимся взойти на борт ладьи Ра (а значит, предстать перед троном воскресшего Осириса), и оттаскивал их в кишащую демонами тьму долины Туат, простиравшейся между смертью старого солнца и восходом нового. В образах искусства Ан-уат почти неотличим от менее угрожающего Анубиса, однако там, где подобное различие проводится, он наделен характерно атлетическим сложением. Ван Аллен сообщает, что в нынешнем Египте маги (мусульманские и коптские) взывают к Ан-уату под именем Джугу.
Небрасец встал, отложил книгу на стул и несколько раз прошелся до комода и обратно. Пожалуйста, вот вам аналог душееда — в мифе пятитысячелетней давности. И далеко не факт, что совпадение чисто случайное. Влияние египетского оккультизма новейших времен на аппалачский фольклор маловероятно, однако не невозможно. После Гражданской войны армия США пополнилась не только египетскими верблюдами, но и верблюжьими погонщиками, напомнил себе небрасец; и сам великий Гудини описал в сенсационных деталях свое заточение в пирамиде Хеопса. [3] В его рассказе была, конечно, масса преувеличений — но не мог ли он и вправду заехать в Египет под конец одного из своих европейских турне? Тысячи американских военнослужащих побывали в Египте в годы Второй мировой войны, но предания о душееде явно старше этого — и, возможно, старше Гудини.
И внешний облик не так чтобы совпадает… но насколько они в самом деле отличаются, душеед и этот Джугу? Ан-уат описывается как атлетического сложения мужчина с головой шакала. А душеед был…
Небрасец достал из кармана диктофон, размотал провод, надел наушники.
Ага, душеед был «вроде человека, только перекореженного — ноги колесом, шея кривая». Значит, не человек, хоть и похож, — правда, чем именно отличается, не сказано. Голова типа собачьей — вполне себе вариант, к тому же за пять тысяч лет Ан-уат мог здорово измениться.
Небрасец снова сел на стул и раскрыл книгу, но солнце уже склонилось к самому горизонту. Минуту-другую рассеянно полистав страницы, он спустился к Тэкерам в гостиную.
Никогда еще телевизионные нелепости не казались ему менее реальными или менее существенными. Хотя глаза его следили за движением актеров на экране, на самом деле его внимание было поглощено ароматом Сары (с духами она несколько переусердствовала), исходящим от нее теплом и — в еще большей мере — стоящей перед его мысленным взором сценой, которая, возможно, никогда и не происходила: дохлый мул посреди поля и укрывшиеся на опушке меткие стрелки. Полковник Лайтфут наверняка реальная личность, какая-нибудь местная знаменитость, хорошо знакомая большинству слушателей мистера Тэкера. Лейбан Крич тоже, по всей видимости, существовал, а может быть, и нет. Третьему снайперу, игравшему в истории минимальную роль, мистер Тэкер почему-то — и небрасец вдруг задумался почему — дал его собственную, небрасца, фамилию — Купер.
Стрелков было именно трое потому, что любое число больше единицы в фольклоре обычно становилось тройкой, но вот откуда всплыла его собственная фамилия… Наверное, у старика память пошаливает — запомнил фамилию гостя, ну и приставил ее не туда.
Мало-помалу небрасец осознал, что и Тэкеры не больно-то обращают внимание на экран; они не хихикали над шутками, не возмущались даже самой назойливой рекламой, не обсуждали убогую мыльную оперу ни между собой, ни с гостем.
Хорошенькая Сара сидела рядом, коленки чопорно сведены, лодыжки перекрещены, покрасневшие от мытья посуды руки сложены поверх передника. Справа, опираясь на палку, покачивался на стуле хмурый, ушедший в свои мысли старик, и стул протестующе скрипел, медленно и ритмично, словно в такт тикающим в углу высоким напольным часам.
Тэкер-младший сидел слева от Сары, небрасец его почти не видел. Вот он поднялся и, хрустя костяшками пальцев, проследовал в кухню, вернулся, не взяв там ни еды, ни питья, и снова сел, но не прошло и полминуты, как встал опять.
— Еще печенья? — предложила небрасцу Сара. — А может, лимонаду?
Небрасец помотал головой:
— Благодарю, мисс Тэкер, но если я съем еще хоть кусочек, заснуть уже не смогу.
Она почему-то стиснула кулаки, да так, что костяшки побелели.
— Может, принести вам пирога?
— Спасибо, не надо.
Сериал наконец закончился, экран показывал разноцветный восход над африканской саванной. «Вот плывет ладья Ра, — думал небрасец, — выныривает во всем своем великолепии из темного ущелья страны Туат, неся человечеству свет». На миг он представил гораздо меньшее и отнюдь не такое сиятельное суденышко, с черным корпусом и полным трюмом непокорных мертвецов, а у руля — человека с головой шакала; ничтожная крапинка на фоне пылающего диска африканского солнца. Как там называлась эта книга фон Деникена? «Корабли…» — нет, «Колесницы богов». В любом случае речь о космических кораблях, а это тоже своего рода фольклор, — по крайней мере, быстро становится таковым; небрасец уже дважды сталкивался с фольклорными вариациями на эту тему.
В траве неподвижно лежало животное, зебра. Наплыв камеры, вот она уже приблизилась вплотную — и тут в кадре появилась голова огромной гиены с застрявшей в зубах падалью. Старик резко отвернулся, и до небрасца наконец дошло.
Страх. Ну конечно же. И как только он раньше не догадался, что за чувство пропитывает гостиную. Сара была напугана, и старик тоже — ужасно напуган. Даже Сарин отец беспокойно ерзал на стуле, то откидывался на спинку, то склонялся вперед, вытирая ладони о штанины своих выцветших брюк цвета хаки.
Небрасец встал и потянулся.
— Прошу прощения, — сказал он. — У меня был очень долгий день.
Никто из мужчин не отозвался, тогда вступила Сара:
— Я тоже скоро на боковую. Хотите принять ванну, мистер Купер?
Он замялся, гадая, какого ответа она от него ждет.
— Если только это не очень трудно, — наконец ответил он. — Был бы премного благодарен.
Сара тут же поднялась.
— Я принесу вам полотенца и все остальное, — сказала она.
Он вернулся в отведенную ему комнату, переоделся в пижаму и халат. Сара ждала его у двери ванной с большой стопкой полотенец и венчающим эту гору нераспечатанным бруском мыла «Зест».
— Что у вас тут происходит? — прошептал небрасец, забирая полотенца. — Могу я помочь?
— Мы могли бы поехать в город, мистер Купер. — Она неуверенно тронула его
