Не проявляла она теперь и той ярости, которую возбудили в ней в первый день напавшие на нее матросы.
Целыми днями сидела она у иллюминатора и так смотрела на расстилающийся перед нею горизонт, как будто знала, что корабль направляется туда, где она после долгих поисков встретит нужного ей человека.
Ее назвали Аяксом. Все считали ее самой замечательной и самой умной из всех обезьян. Ростом она значительно превосходила других себе подобных. Ее сила внушала ужас. Было ясно, что она стара, но годы не отразились ни на ее теле, ни на остром уме.
Наконец, "Марджори В" прибыл в Лондон. Офицеры корабля и ученые, из сострадания к несчастному калеке, которого им удалось спасти, собрали немного денег, дали их Павлову и пожелали ему успеха с его Аяксом.
В Лондоне Павлов немедленно повел Аякса к известному укротителю зверей. Аякс очень понравился укротителю, и тот согласился обучить его разным штукам, выговорив себе львиную долю предстоящих доходов. Кроме того, он обязался кормить и обезьяну, и ее хозяина.
Так Аякс прибыл в Лондон, и так было выковано новое звено в цепи странных обстоятельств, которые отразились на жизни многих людей.
II
МЕЧТЫ МАЛЕНЬКОГО ЛОРДА
Мистер Гарольд Мур был очень трудолюбивый и добросовестный молодой человек, с желтым лицом, изнуренным болезнью.
Он состоял воспитателем мальчика в семье одного английского лорда и, сознавая, что его ученик не делает тех успехов, которых справедливо ожидали его родители, счел необходимым поговорить с его матерью.
-- Дело не в том, что у него нет способностей, -- говорил он. -- Если бы это было так, я все-таки надеялся бы на успех, потому что мог бы направить всю свою энергию на преодоление его тупости. Но досаднее всего, что он исключительно умный мальчик. В выполненных им заданиях я не могу найти ни одной ошибки. Меня глубоко огорчает то, что он совершенно не проявляет интереса к своим занятиям. К заданным урокам он относится, как к тяжелому труду, который надо окончить возможно скорее. Вряд ли вспоминает он когда-нибудь то, что учил в часы занятий. Его интересуют только разные приключения и геройские подвиги да некоторые повести из жизни животных и дикарей. Звери особенно занимают его: он готов целыми часами вчитываться в записки какого-нибудь исследователя Африки, и были случаи, когда я заставал его ночью, в постели, за чтением книги Карла Хагенбека о зверях и дикарях.
Мать мальчика нервно топнула ногой по предкаминному коврику.
-- И вы, конечно, запретили ему это? Краска выступила на бледном лице мистера Мура. Мистер Мур бормотал в замешательстве:
-- Я... я... пробовал взять у него книгу... но, знаете, у вашего сына такие мускулы... Он слишком силен для своих лет.
-- Он не дал вам отобрать у него книгу? -- спросила мать.
-- Да, -- признался учитель, --он удержал ее силой. Вообще он мальчик добрый и в этом случае был вполне корректен. Но... он превратил нашу маленькую стычку в игру: он убеждал меня, что он -- горилла, а я -шимпанзе, и что я хочу отнять у него добычу. С диким рычанием, какого я еще никогда не слыхал, он налетел на меня и, подняв меня в воздух у себя над головой, швырнул к себе на постель. После этого он сделал вид, будто душит меня, а затем вскочил на мое простертое тело и издал страшный, пронзительный крик, причем объяснил, что так кричат обезьяны самцы, когда торжествуют победу. Закончил он тем, что понес меня к двери, выставил за порог и заперся в своей комнате на ключ...
Несколько минут царило молчание. Наконец, мать мальчика сказала серьезно:
-- Вы должны, мистер Мур, сделать все возможное, чтобы прекратить эти выходки, потому что мой Джек...
Но она не докончила фразы, так как в это мгновение за окном раздался громкий протяжный крик: "Хо-о-гоп!"
И дама, и учитель вскочили со своих кресел.
Комната была на втором этаже; перед домом стояло высокое дерево, ветви которого свешивались к самым окнам: среди его листвы сидел тот, о ком сейчас шел разговор, высокий, хорошо сложенный, красивый мальчик. Он с изумительной легкостью балансировал на сгибавшейся под его тяжестью ветке. Увидев в окно испуганные лица, он радостно вскрикнул.
Мать и воспитатель кинулись к окну, но едва они сделали несколько шагов, мальчик проворно прыгнул с дерева в комнату.
-- Дикарь из Борнео приехал в Лондон! -- воскликнул он звонким голосом и пустился исполнять военный танец вокруг встревоженной матери и шокированного учителя. Затем он обхватил ее шею руками и поцеловал в обе щеки.
-- О мама! -- кричал он. -- Вилли Гримсби видел вчера в мюзик-холле удивительную ученую обезьяну. Она делает все, что угодно: ездит на велосипеде, ест ножом и вилкой, считает до десяти и умеет делать еще много-много чудесных вещей! Можно мне пойти посмотреть на нее? О мама, умоляю тебя, мамочка, пусти меня...
Нежно похлопав ребенка по щеке, мать отрицательно покачала головой. -Нет, Джек, -- сказала она, -- ты знаешь, я не одобряю подобных зрелищ.
-- Я не понимаю, почему ты мне не позволяешь, мама, -- отозвался обиженный мальчик. -- Всем другим мальчикам позволяют, они часто ходят в зоологический сад, а меня ты даже туда не пускаешь. Можно подумать, что я -девочка, или... или... трусишка, маменькин сыночек, который боится даже запертых в клетку зверей...
-- Ах, папа! -- воскликнул он, обращаясь к высокому сероглазому мужчине, который как раз в эту минуту появился в дверях. -- Папа, папа, неужели мне нельзя туда пойти?
-- Куда, мой мальчик? -- спросил отец.
-- Он хочет пойти в мюзик-холл, где показывают ученую обезьяну, -пояснила мать, делая отцу предостерегающие знаки.
-- Какую обезьяну? Вероятно, Аякса?
Мальчик кивнул головой.
-- Я понимаю твое желание, сынок, -- сказал отец улыбаясь. -- Я и сам не прочь посмотреть этого удивительного зверя. Говорят, эта обезьяна делает чудеса. Рост у нее тоже необыкновенный: обычно человекообразные бывают гораздо ниже и меньше... Пойдем-ка все мы посмотреть Аякса! Что ты на это скажешь? -- обратился он к жене, но та энергично закачала головой и, повернувшись к мистеру Муру, напомнила ему, что Джеку пора идти заниматься.
Когда ученик и учитель вышли, она быстрыми шагами подошла к мужу.
-- Джон, надо принять какие-нибудь меры, чтобы отбить, наконец, у Джека охоту мечтать о хищных зверях и девственных лесах. Боюсь, что эти наклонности унаследованы им от тебя. Ты ведь по себе знаешь, как силен бывает этот зов дикой природы и какое требуется напряжение душевных сил, чтобы воспротивиться ему! Сколько пришлось тебе вынести борьбы, чтобы подавить в себе эту безумную, эту болезненную жажду -- снова окунуться в жизнь джунглей, где ты провел свое детство! И кому же, как не тебе, знать, какая ужасная судьба грозит Джеку, если он поддастся этому влечению к дикой природе!
