Больше никого в маршрутке не было. Нича обернулся. Водительское место тоже пустовало. А еще его очень удивило состояние маршрутки. Во всяком случае, внутри она казалась абсолютно целой. Даже лобовое стекло присутствовало на положенном месте – и без единой трещинки!
– Ничо так!.. – хмыкнул Нича. – А куда все делись?
Девушка оторвалась на миг от парня, которого пыталась привести в чувство, и тоже огляделась.
– Не знаю, – сказала она. – Может быть, вышли? Сходите пока, посмотрите… Да, вы не знаете, где тут может быть аптечка?
Нича перегнулся в кабину водителя и сразу увидел пластиковый кейс с красным крестом, будто специально для него выложенный на пассажирское сиденье.
– Вот, – протянул он находку девушке и кивнул на стонущего парня. – А что, с ним что-то серьезное?
– Не знаю, – пожала та плечами. – Вроде бы все в порядке. По-моему, просто стресс… Но я же не врач.
– Зачем же тогда аптечка?
– Дам хоть нашатыря понюхать… Да вы идите, посмотрите, что там на улице!
«Ну вот, прогоняет, – мысленно вздохнул Нича. – А впрочем, и правильно делает. Я ей только мешаю спасать, так сказать, человека, а могу ведь заняться не менее полезным делом – разведать обстановку и найти остальных».
Странно, но почему-то у него поднялось настроение. Возможно, это тоже было последствием стресса, а быть может, еще и осознанием того, что страшная беда миновала, задев их только краешком. Никто ведь, как говорится, не умер! Хотя… Нича помрачнел. Может, как раз никого и нету здесь больше, потому что их уже увезли… Да нет же! В таком случае сначала увезли бы их, уцелевших, кого еще можно спасти. Мертвые всегда могут подождать. Они-то уж точно никуда не опоздают.
Рассуждая так, Нича открыл дверь. И не сразу понял, что же насторожило его, что заставило убрать назад занесенную уже над ступеньками ногу. Нахмурился, склонил голову набок, даже принюхался. Не пахло абсолютно ничем, словно и впрямь обоняние еще не оправилось от удара. И тут он догадался, что не понравилось его подсознанию, – снаружи автобуса было тихо. То есть абсолютно. Словно мир вокруг них напичкали невидимой ватой. Или внезапно заложило уши.
У Ничи возникло сильное желание их прочистить. Но тут как раз всхлипнула потеющая тетка:
– Ой, что там?..
Нича понял, что с ушами у него все в порядке. И, не оборачиваясь, буркнул:
– Ничо так!.. Тихо все. Сейчас гляну…
Насчет «тихо» он сказал чистую правду. Только несчастная женщина и не подозревала, насколько буквальную.
Нича словно ступил в густой туман. Хотя никакого тумана не было и в помине. Напротив, небо радовало глаз почти полной безоблачностью, июньское солнце приподнялось уже довольно высоко над лысыми сопками… Нича посмотрел на часы, но те стояли. Стрелки застыли на восьми сорока.
Он тряхнул кистью, но часы так и не подали признаков жизни – скорее всего они стали единственной жертвой аварии. А может, просто села батарейка.
«Да и хрен с ними!» – подумал Нича и внимательно огляделся вокруг.
Маршрутка стояла почти перпендикулярно шоссе, носом к обочине. Трасса была абсолютно пустой в обе стороны. Конечно, их городок не являлся ни Москвой, ни Чикаго, ни даже Урюпинском, но на шоссе, ведущем к Фабрике, всегда было хоть какое-то движение. Тем более, в будний день. Тем более в час, когда заканчивалась ночная и начиналась утренняя смена. Хотя… Нича почесал затылок… Фиг его знает, который теперь час. Он снова глянул на солнце. Но определять по нему время он не умел.
Ладно, решил Нича, не важно. То есть, не очень важно. Пока. Предположим, что рабочий день уже начался, и так уж совпало, что сейчас никто никуда не едет.
Стоп! Он чуть не подпрыгнул. А где вторая машина?!. Та, с которой столкнулась маршрутка? Неужели удрала? Но ведь удар был достаточно сильным, чтобы она столь легко отделалась! Или это был какой-нибудь «КАМАЗ»?..
Нича обошел автобус кругом. Оранжевая, словно апельсин, «ГАЗель» была абсолютно целой! Мало того, на блестящем лаковом глянце не красовалось ни единой царапинки! Казалось, автобус только что съехал с заводского конвейера.
– Ничо так!.. – вновь почесал затылок Нича.
Он посмотрел в сторону Фабрики. До нее было километра три. Фабричные трубы четко вырисовывались редким уродливым гребнем на фоне ясного синего неба. Знакомая картина чем-то не понравилась Ниче. Что-то в ней казалось настолько неестественным и неправильным, что разум забуксовал. Ниче стало жутко, словно вместо труб он увидел задранные вверх жерла гигантских пушек. Казалось, еще мгновение, и из них вырвутся языки пламени, повалит пороховой дым, а еще через пару мгновений послышится вой приближающихся снарядов…
Стоп!.. Вот теперь Нича, не удержавшись, подпрыгнул. Дым! Конечно же, дым! Никакого дыма не было, трубы не коптили это ясное синее небо! А такого быть не могло. Никогда. Производство на Фабрике было цикличным, круглосуточным. Даже если останавливали из-за аварии или на профилактику какой-нибудь цех – остальные продолжали работать и отравлять, как говорится, окружающую среду вредными выбросами. Через эти самые трубы в первую очередь.
Значит, что? Нича сел прямо на асфальт, потому что ноги вдруг отказались его держать. Значит, трындец!.. А если конкретней? Если конкретней, то, например, началась война. Что там им в школе еще, помнится, рассказывали про нейтронную бомбу?.. Дескать, после ее взрыва все живое погибает, а материальные ценности остаются. Именно это сейчас и наблюдается.
– А мы?! – вскочил Нича, не замечая, что вопит вслух. – Ведь мы-то живы!..
«Или это корпус маршрутки сыграл роль экрана? – перешел он снова на мысленный монолог. – Но разве может полмиллиметра – или сколько там? – жести послужить экраном от жесткой проникающей радиации?..»
Не будучи технарем, Нича все равно был уверен, что металлическая скорлупка микроавтобуса защитит от взрыва нейтронной бомбы ничуть не лучше яичной скорлупы. К тому же куда делись остальные пассажиры? Испарились, потому что сидели возле окон?..
Ему вдруг стало очень смешно. Он согнулся пополам, прижав руки к заболевшему от смеха животу. Кривясь от боли, он не мог остановиться – все хохотал и хохотал. Его скрючило так, что колени опять подогнулись, и Нича упал на асфальт, продолжая сотрясаться в припадке судорожного смеха.
Очнулся он от резкого запаха нашатырного спирта. Рядом с ним стояла на коленях рыжеволосая девушка, держа возле его носа ватку. Нича поморщился и отвел ее руку.
– Не надо больше… Спасибо… – хрипло выдавил он.
– Что с вами случилось? – заглянула в его глаза девушка. Ничу словно прошибло током, почище даже, чем от запаха нашатыря, – настолько синими, бездонными и прекрасными были глаза незнакомки!.. Кстати, а почему незнакомки?.. Нича сел и, оставив без внимания ее вопрос, задал свой:
