— Но это же предрассудки. Нет никакого рая. И не пойму, чем нищая страна с нищим населением лучше страны богатой?
— Я же сказал с их точки зрения. Ты добром считаешь одно, они совершенно другое. А США? Они воевали во Вьетнаме. Для них добро было установление системы по их образцу. Видишь, сколько разного мы понимаем под добром и злом. Но ведь я этой проблемы коснулся только поверхностно. Еще очень много подобных примеров привести можно. Мы на одной планете не можем разобраться с вопросом, что есть зло, а что добро. Но беремся судить об этом в галактическом масштабе. Допустим, к нам прилетели инопланетяне и хотят помочь победить добру. На сторону какого добра они должны встать? Нашего? Американского? Моджахедского? Китайского? Или индейского?
Признаться, я совершенно растерялся, но отступать не собирался:
— Добро то, что приносит пользу всем людям.
— Не обобщай. Что значит всем? Древние мудрецы говорили: если всем, значит никому. А если все захотят быть главой государства? Что в этом случае прикажешь делать?
— Но что предлагаете вы?
— Ничего. Со временем люди сами все поймут. А если тебя интересует мое мнение, то я считаю, что добро — это когда люди научатся мириться с существованием разных взглядов на добро и зло. Когда они не будут подгонять всех людей под свои мерки. Когда никто не будет навязывать своего понятия о добре всем остальным. Но ты молодец. — Совершенно неожиданно Фролов как-то незаметно изменил свое поведение. Я сразу вспомнил, что разговариваю и спорю не со своим другом детства, а со своим начальником. Признаюсь честно: в этот момент я испугался. Мой испуг не укрылся от генерала.
— Ты молодец. Если бы ты со мной согласился и не спорил, а я видел, что ты не согласен, я немедленно отправил бы тебя назад. Считай, что экзамен ты выдержал, и я готов взять тебя к себе. Но прежде хочу задать тебе один вопрос, но не отвечай сразу, подумай. Работа предстоит сложная, и домой ты вернешься не скоро. Очень не скоро. Возможно, работа продлится несколько лет. Согласен ты на нее?
— Я согласен. — Думать мне особенно было нечего. Мои родители погибли год назад в автомобильной катастрофе, а девушки у меня не было. Никто и не заметит моего исчезновения. Сейчас мне стало ясно, почему работу предложили мне. Одна из причин была та, что я совершенно одинок.
— Очень хорошо. Тогда встретимся завтра. У главного входа тебя будут ждать и проведут ко мне. С собой сразу захвати вещи для дальней дороги, домой ты уже не вернешься. Ну, до свиданья, Петр Семенович.
— До свиданья, товарищ генерал. — Некоторое время я молча смотрел в спину удаляющегося Фролова. Странный он все-таки человек, необычный. Совсем непохож на генерала. И что это за важное дело, которым нам предстоит заняться? До самой ночи я пытался догадаться об этом.
Как и обещал Фролов, меня встретили около входа. Забрали мой чемодан, в который я сложил все, что посчитал для себя необходимым в путешествие. Потом долго вели по запутанным коридорам подземной части здания. По моим подсчетам мы спустились этажей на пять под землю. Подведя меня к невзрачной двери, мои молчаливые провожатые исчезли. Набираясь храбрости, я еще несколько секунд постоял перед дверью. Потом решительно взялся за ручку и вошел. Зря я набирался храбрости… Дверь вела в небольшой, совершенно пустой коридорчик. По бокам находилось две двери, одна была заперта и совершенно обычной по внешнему виду. Вторая представляла собой массивную стальную плиту. Как только подошел к ней, она плавно отъехала передо мной в сторону. Только сейчас я сообразил, что все это время за мной наблюдали через спрятанные камеры. Очевидно, меня просветили насквозь, прежде чем впустить внутрь.
За дверью меня встретили еще два охранника. Монитор стоявший на столе и показывающий тот коридор, в котором я недавно находился, подтвердил мои предположения. Охрана провели меня к еще одной двери и набрали какой-то код. Подождав пока она откроется полностью, я вошел. Так же плавно дверь за мной закрылась.
Осмотрелся. В комнате находилось четыре человека: Фролов, второй был сам председатель КГБ Крючков Владимир Александрович, остальных двоих я не знал. Крючков с интересом посмотрел на меня, а потом вернулся к прерванному разговору с Фроловым.
Фролов жестом пригласил войти и показал на стул рядом с двумя незнакомыми мне людьми. Оба они были старше меня как по званию, так и по возрасту. Я подошел к ним и сел на свободный стул.
— Веселов Александр Викторович, майор, — представился мне один из них, протягивая руку.
Я пожал ее и тоже представился.
— А это капитан Велицкий Федор Степанович. Но не обращай внимания на его мрачное лицо, сегодня у него просто плохое настроение.
Велицкий что-то буркнул мне вместо приветствия и снова погрузился в свои размышления.
— Это означает: я очень рад с вами познакомиться, — перевел его бурчание Веселов. — По моему фамилия этого человека полностью соответствовала его характеру.
Это, немного странное знакомство было прервано появлением еще одного человека. Он принес катушку киноленты и положил около Крючкова. Подождал пока тот поставит свою подпись на документе и исчез. Крючков передал ленту Фролову и тот начал заправлять ее в стоявший здесь же киноаппарат. Пока он этим занимался, председатель КГБ обратил свое внимание на нас.
— Вы уже познакомились? Хорошо. Вам всем предстоит сложная и ответственная работа. Не будет преувеличением сказать, что от вашей работы будет зависеть судьба всего человечества. Однако прежде чем рассказать вам о деле, вы должны просмотреть один фильм. Сразу оговорюсь: фильм этот документальный и отсняли его специалисты нашего ведомства. Другие снимки были предоставлены нам службой ПВО и моряками-пограничниками. Монтировали фильм у нас, и я ручаюсь за правдивость каждого кадра. Вы поймете для чего мне понадобилось это вступление, когда просмотрите ленту. Вы готовы, Николай Владимирович?
— Готов.
— Тогда начнем. — Крючков нажал кнопку на лежащим перед ним пультом и свет в комнате погас, заработал кинопроектор.
С огромным любопытством я стал смотреть на экран: наконец-то узнаю, что это за важное дело, ради которого нас здесь собрали. На экране появилась надпись: Совершенно секретно. Только для высших офицеров КГБ СССР. Вынос этого материала за пределы здания является изменой Родины и карается по всей строгости закона.
У меня перехватило дыхание. Я даже слегка испугался, что не туда попал. Меня, простого лейтенанта, допустили к документам высшей секретности. Что же происходит?
