Первым порывом у Найла было рвануться и отнять сестренку, но, взглянув на влажное жало гиганта, тут же сообразил: это равносильно самоубийству. Мальчик побежал к пещере, зовя отца. Улф ни на миг не потерял хладнокровия. Он повернулся к Вайгу:
– Огня, скорее.
Казалось, прошла уйма времени, прежде чем Вайг показался из пещеры с пучком горящей травы.
Нахватав в охапку сухой, похожей на солому эспарго, они ринулись через кактусовую поросль к логову скорпиона. Улф раздул огонь, зажигая траву, и без колебаний устремился вперед.
Скорпион отступил перед огнем и дымом, издав сухое угрожающее шипение. Улф пинком послал догорающую траву в горловину лаза, а сам резко вильнул в сторону, и вовремя: скорпион, изогнув жало, сделал бросок. Огромные клешни мешали насекомому двигаться проворно, направление следующего броска можно было предугадать. Вайг, схватив еще один горящий пучок, всадил его в разомкнутую клешню и тоже отпрянул в сторону. Зашипев от боли, скорпион повернул назад, но путь ему преградил размахивающий факелом Улф. Теперь Найл знал, что делать. Он кинулся в логово, отыскал глазами сестренку, подхватил ее и выбежал с ней наружу. Скорпион, видя, что добыча ускользает, пустился было вдогонку, но Вайг, опередив его, метнул копье, которое впилось между клешнями. Найл, передав бездыханное холодное тельце девочки Сайрис, обернулся. Неудачливый похититель уходил через пустыню. Вайг потом рассказывал, что копье прокололо скорпиону два глаза. Мара долго не подавала признаков жизни, даже сердце не билось. Но минуло два дня, и ребенок задышал, а спустя неделю девочка могла уже ползать по полу жилища.
Прошел еще целый месяц, прежде чем яд совсем перестал действовать. Только черный рубец у малышки на плече напоминал о схватке со скорпионом. Еще одна вылазка паучьих шаров, четвертая по счету, состоялась через час. Отец легонько коснулся плеча Найла, и юноша сообразил, что задремал. Все еще находясь под спасительным покровом дремоты, он почувствовал импульс страха, словно дуновение холодного ветра, от которого кожа покрывается пупырышками. И когда ощущение прошло. Найлу подумалось, что пауки вовсе не такие уж и смекалистые, как он раньше считал: накатывая так часто, они поневоле дают людям освоиться и совладать со своими чувствами. Последний налет оказался самым ужасным. Это произошло уже в тот час, когда нарождающиеся сумерки делают небо темно-синим. Ветер стихал. Похоже было, что пауки на сегодня унялись. Внезапно откудато со стороны входа донеслись скребущие звуки, издаваемые крупным насекомым. Это мог быть скорпион или жук-скакун, а может, и паук-верблюд, волочащий тяжелую ношу. Слышно было, как он постепенно приближается к пещере. Вайг встрепенулся. Глянув поверх его головы, остальные заметили плывущие к ним шары, совсем низко над землей. В эту секунду сверху в пещеру потоком заструился песок, и показались огромные клешни скорпиона.
Он на миг остановился, потом внутрь обрушилась еще одна струя песка. Плоский камень сдвинулся, и Найл изумленно понял: тварь хочет протиснуться в пещеру.
Случилось самое худшее, что только можно было представить. Паучьи шары зависали над самой головой, а люди оцепенели от ужаса перед двумя смертельно опасными врагами. Неужели это конец? Действовал Найл не раздумывая. Возле стены стояло копье Улфа с наконечником из шакальей кости, острой, как игла. Ни Улф, ни Вайг не решались пустить его в ход из опасения, что вспышка слепой ярости выдаст их смертоносцам.
А Найл совершенно непроизвольно «задернул» сознание, как задергивают шторой окно, подошел к входу, оттеснил в сторону Вайга и что есть силы саданул копьем меж клешней, расширяющих проход. Послышалось шипение, тварь отпрянула, открыв взорам шар, летящий в какой-нибудь сотне метров. Найл безмолвно застыл, не давая невидимому щупу проникнуть через преграду. А щуп был так близко, что казалось, Найл чувствует дыхание врага, его физическое присутствие.
Спустя мгновение это прошло, минут десять люди не решались пошевелиться, но тревога постепенно оставила их, и Найл высунулся наружу. Шары маячили вдалеке, покачиваясь на багряном фоне заката над горами. Исчез и скорпион. Наконечник копья был измазан кровью и еще какой-то белой пакостью, похожей на гной.
Улф обнял сына за плечи.
– Хороший мальчик.
Похвала, которой взрослые обычно удостаивают несмышленышей за послушание, прозвучала сейчас нелепо, но Найл, чувствуя в этих словах глубокую благодарность, был польщен.
Еще через десять минут все вокруг уже утонуло в толще мрака, непроницаемого, словно вода в омуте, внезапного, словно тропическая ночь. Улф и Вайг завалили вход камнями, затем Вайг зажег светильник, наполненный добытым из насекомых маслом, и семья села за ужин: сушеное мясо и плоды кактуса.
Найл, прислонившись к стене, смотрел, как движутся по пещере тени. Он безумно устал, но ему было хорошо как никогда. Юноша знал, что спас всем жизнь и что семья тоже понимает это. Однако он ни на миг не забывал и то, кто виновен во всем происходящем последнее время. Ведь это он убил паука-смертоносца.
С тех пор, как их семья перебралась в это жилище, минуло без малого десять лет. До этого они обитали в норе у подножия большого скалистого плато, милях в сорока к югу. Даже когда вход там закладывали камнями и скальными обломками, температура днем нередко достигала сорока градусов. Пища была скудная, и у мужчин на поиски добычи уходила уйма времени. Паучий шар, на котором Джомар бежал из неволи, превратился в зонт, защищавший от солнца и помогавший переносить немилосердный зной. В пересохшем русле пролегающего неподалеку ручья росли полые кактусы, сок которых годился для питья (у цереуса он ядовит). И тем не менее жизнь горстки людей (в ту пору Торг с женой Ингельд и сыном Хролфом жили вместе с ними) состояла из сплошных хлопот: где добыть пищу, чем утолить жажду, как перенести удушающую жару. Как-то раз, забредя от норы дальше обычного, охотники увидели огромного жука-скакуна, который залезал в свою пещеру-логово. По сравнению с их каменным мешком возле плато эта местность казалась просто сказочным уголком.
Растение уару могло давать свежую воду, а цвет травы альфа, по-настоящему зеленый, недвусмысленно указывал, что ночной воздух здесь бывает влажным. Стебли травы годились на то, чтобы вить веревки для силков, плести корзины и подстилки.
Более того, случайно обнаруженная оболочка шпанской мушки означала, что добыть масло для светильников будет несложно. Мужчины безумно устали, от жары голова пошла кругом. Может, это и натолкнуло их на дерзкую мысль напасть на жука-скакуна. Челюсти насекомого могли перекусить человеку руку или ногу, а к тому же эти создания были необычайно проворны и прожорливы. Найл видел однажды, как один такой меньше чем за полчаса поймал и проглотил двенадцать крупных мух.
