И к тому ж - решаю-то не я,
Следствие решает и судья.
Я с врачом сравнился сгоряча
Я лишь инструмент в руке врача.
Кнут и дыбу с кольцами оков
Изобрел не я - закон таков.
Завтра девка кончит жизнь в огне.
Прав ли приговор - судить не мне,
Но ее послушать смертный вой
Вы сойдетесь радостной толпой.
Будете кричать, ее дразня
Чем вы лучше, собственно, меня?
У меня весьма нелегкий труд!
Да, по службе я бываю крут,
Но по жизни - вовсе не злодей!
У меня же все, как у людей:
Теплый дом, любимая жена...
Но порой дичится и она.
Дома не использую плетей,
Никогда не бью своих детей,
Но и дети - чувствую, хоть плачь!
Недовольны, что отец - палач.
Отчего вы все, понять хочу,
Так несправедливы к палачу?
2000
Русская идея
Гиблая пустыня - ни конца, ни кpая.
Общая святыня - мать-земля сыpая.
Топи да болота, степи да чащобы,
Хpамов позолота, а вокpуг - тpущобы,
Завывает вьюга, гонит снег по кpугу...
Коpотка кольчуга на спине у дpуга!
Глушь да буеpаки, воpовство да дpаки,
Да сpамные вpаки вечеpом в баpаке.
Пpем с мольбой о чуде пpямиком в тpясину.
Каждому Иуде - личную осину!
Каждому кумиpу возжигаем свечки,
Да гpозимся миpу встать с холодной печки:
Вот подымем знамя да пpойдем с боями,
Тем же, кто не с нами, гнить в зловонной яме!
Вытопчем доpогу к вашему поpогу,
Пусть идем не в ногу, но зато нас много.
Пыл наш не умерить, рвемся в бой отважно,
Главное - чтоб верить, а во что, неважно.
Не считаем трупы, не боимся мести,
Ничего, что глупо, главное, что вместе!
Пить - так до упаду, мордой в грязь с размаху,
Нету с нами сладу, во нагнали страху!
Все кругом поруша, перед образами
Изливаем душу пьяными слезами.
Нас видать по pоже, выpосших без нянек,
Нам свой кнут доpоже, чем замоpский пpяник.
Мы в гробу видали ихние конфетки!
Будем жить и дале в клетке, как и предки.
Нам все пеpемены - как седло коpове,
Гpязи по колено, да по пояс кpови.
Завывает вьюга, свиpипеет стужа,
Ничего, что туго - может быть и хуже.
На таком морозе к черту все приличья!
По уши в навозе веруем в величье.
Кто кого замучит на лесоповале?
Нас ничто не учит, мы на всех плевали.
Нас любая гадость может распотешить,
В нас - добро и святость! Тех, кто спорит - вешать!
Нищая лачуга стынет под сугробом,
Завывает вьюга, как вдова над гробом...
1995
"Ворон в клетке каркает зловеще..."
Ворон в клетке каркает зловеще.
Принц гоняет мух эфесом шпаги.
Королева-мать пакует вещи.
Генерал-фельдмаршал жжет бумаги.
Мебель, статуи, ковры, картины
Бросить все! - какой удар по нервам!
Все из-за гофмаршала, скотины:
Клялся умереть, а смылся первым!
Королева-мать кряхтит с натуги:
Где теперь ливреи-позументы?
Во дворце - ни стражи, ни прислуги,
Только ветер кружит документы.
В сапогах на королевском ложе
Лейб-гусар с похмелья отдыхает.
Он следит за королевой лежа,
Стряхивает пепел и чихает.
"Что, мадам, не велико уменье
В наши времена стать ближе трону?
Я вот, например, спустил именье,
Ну а вы - профукали корону."
Крыса пробежала по паркету.
Латы притаились в полумраке.
В галерее хмурятся портреты:
Генералы, рыцари, вояки...
Тот в мундире, тот закован в панцирь,
В жизни был тюфяк, а здесь - отважен...
Ворон в клетке - натуральный канцлер:
Точно так же стар, и глуп, и важен.
Принц, худой болезненный подросток,
Смотрит на портреты генералов.
Вырос он среди мишурных блесток
И тоски придворных ритуалов.
Ни друзей, ни игр, весь день в мундире
Экспонат дворцового зверинца.
Нет несчастнее ребенка в мире,
И за что народ не любит принца?!
Входит кучер в сюртуке. "Проклятье!
Сколько можно ждать! Мадам, вы скоро?"
"Я еще не уложила платья
И сервиз китайского фарфора!"
"Платья! Чашки! Между прочим, э т и
Всех нас могут запросто повесить!
Мне не надоело жить на свете,
Жду еще минут, ну скажем, десять."
Выстрел раздается в переулке.
"Слышали? Вас встретят не свирелью!"
Кучер спешно роется в шкатулке
И в карман пихает ожерелье.
Вновь палят. Уже внизу, у входа.
Дверь слетает с петель под тараном.
Слышен крик:"Да здравствует свобода!"
Звон разбитых стекол - "Смерть тиранам!"
"Ч-черт!" - гусар срывает эполеты.
Кучер прочь бежит, ругаясь глухо.
Генерал хватает пистолеты,
Целясь правым в дверь, а левым - в ухо.
Звон стекла. Визг пули над карнизом.
Входят э т и - с вилами, с ножами.
Королева над своим сервизом
Словно Архимед над чертежами...
Принц сползает на пол, удивленно
Глядя, как сочится кровью рана,
И сквозь прутья клетки полусонно
Ворон наблюдает смерть тирана.
1995
850
Пир Вавилонской Блудницы.
Груды дешевых даров.
Лоснятся сытые лица
Умных и хитрых воров.
В гаванях спущены трапы.
Тащат поклажу волы.
Знатно гуляют сатрапы,
Капает жир на столы.
Ловко обделано дельце
Глупому не по зубам:
Крупные рабовладельцы
Брагу подносят рабам.
И до беспамятства рады
Данному дару судьбы,
Возле кирпичной ограды
Весело пляшут рабы.
Громче гремите, тимпаны!
Мчись, карнавал, под уклон!
Даже заморские страны
Славят тебя, Вавилон!
Храмы твои и гробницы,
Хватку твоих челюстей...
У Вавилонской Блудницы
Нынче немало гостей.
Сколько имен погубила,
Отпрысков лучших семейств!
Сколько племен пригубило
Чашу ее блудодейств!
Кровь превратится в чернила.
Сталь превратится в гнилье.
Скольких она соблазнила!
Сколько имели ее!
Пир Вавилонской Блудницы.
Звон золоченых оков.
Пусть охраняют границы
Сотни имперских полков,
Пусть полыхают рубины
В красной короне твоей,
Пусть изливаются вина
И истекает елей,
Пусть славословием слиты
Вместе альты и басы,
Пусть воспевают пииты
Щедрость продажной красы,
Пусть ты нарядно одета
Пурпуром праздничных дней
Но уже слышится где-то
Ржание бледных коней.
Ложью фальшивых провидцев
Скрыт нарастающий стон
Из разоренных провинций,
От покоренных племен.
Как ни выщипывай брови,
Сколько даров не грузи,
Сталь заржавела от крови,
Поршни увязли в грязи.
В пышных садах беззаконий,
В блеске мишурных наград
Сквозь аромат благовоний
Слышится тления смрад.
Пир Вавилонской Блудницы.
