К тому же Селларс был добрым человеком и — благодаря или вопреки собственным страданиям — хорошим слушателем. Он был единственным, кто видел, как Орландо Гардинер плачет. Конечно, это было давно, в начале существования Орландо: в сети. Больше он не плакал никогда. У него не было времени на подобные глупости.
Сэм и Орландо просидели на балкончике в Ривендэйле еще полчаса, болтая обо всем на свете, даже обменялись несколькими анекдотами, но все же в поведении Сэм ему померещилась некая неловкость. Его души коснулось какое-то чувство, которое он совсем не ожидал испытать рядом с Сэм Фредерикс; ему понадобились долгие секунды, чтобы распознать, что это страх: его ужаснула мысль, что ей могло быть неинтересно здесь рядом с ним и их дружба стала для нее в конце концов не более чем принятым на себя обязательством.
Их разговор опять вернулся к проблемам Сети Иноземья. К его удивлению, она, кажется, считала, что он из тех людей, которых надо утешать и подбадривать.
— Все-таки у тебя поразительная работа — смотритель целой вселенной. Ты в ответе за все эти миры.
— Триста девяносто штук на настоящий момент и несколько временно схлопнутых, но скоро они начнут новый цикл. Это четверть от того, что было, но Селларс прикрыл многие миры, потому что они были слишком жестоки, слишком омерзительны, порочны или криминальны.
— Я знаю, Орландо. Я тоже была на той встрече.
— С тобой все в порядке. Сэм? Ты выглядишь… печальной что ли, — он оглядел ее с головы до ног. — И, кстати, почему ты не поменяешь свой сим?
— Что? Гардинер, неужели ты из тех, кто хочет, чтобы все наряжались как здешние эльфы?
— Я не имею в виду одежду. — Он чуть было не рассказал ей о той версии средиземского шика, которую недавно придумал Бизли, но сейчас его беспокоило совсем другое. — Сэм, что происходит? Почему ты не хочешь менять свой сим? У тебя наверняка есть что-то более современное, что ты используешь для внешних и дружеских контактов, и для домашних тоже.
Она пожала плечами — она часто так делала, — но упорно избегала его взгляда.
— Да, ну и что с того? Я думала, ты мой друг, Орландо. Тебе на самом деле важно видеть, увеличилась ли моя грудь с того момента, как мы встречались в последний раз?
Он поморщился.
— Ты думаешь, поэтому я хочу видеть тебя настоящую?
— Я не знаю. Тебя самого что волнует?
Он сдержал раздражение, но не страх. Бывали времена, когда дружба с Саломеей Фредерикс была тем единственным, что поддерживало его связь с миром, который он вынужден был покинуть. Его родители — это совсем другое дело (это были и всегда будут его родители), но Сэм…
— Черт возьми, Фредерикс неужели ты не понимаешь? Ты… ты часть меня.
— Премного благодарна. — Несмотря на насмешливый тон, она выглядела скорее несчастной, чем рассерженной. — Всю жизнь мечтала представлять собой что-нибудь значительное, но быть частью особы Орландо Гардинера? Так далеко мои мечты не заходили…
— Я не то имел в виду, и ты это знаешь. Фенфен, я хочу сказать, что ты… хорошо, ты — в моем сердце… даже несмотря на то, что это звучит по-идиотски. Благодаря тебе я все еще чувствую себя живым человеком, хотя мы оба знаем, что это не так.
Теперь поморщилась она. Между ними по-прежнему была какая-то преграда.
— Какое это все имеет отношение к моему симу? Когда ты познакомился со мной, ты думал, что я парень!
— Но это другое, Сэм. — Он помедлил, потом взял ее за руку. Благодаря чрезвычайно мощной системе, создающей сим-миры, ощущения были такие как надо: складки бархатного рукава, теплая кожа на ее запястье, под которой чувствовались мускулы, сухожилия, кость. — Я знаю, я никогда не вырасту по-настоящему. У меня никогда не будет больше настоящего тела, но это не значит, что я позволю всем и каждому всю жизнь играть со мной в Питера Пэна. Посмотри на меня, Сэм. — Он видел в ее глазах боль, но не остановился. — Если ты скрываешь что-то от меня, особенно какие-то бытовые мелочи, потому что думаешь, что я не смогу примириться с ними, — это наихудшее из того, что ты могла придумать. Всю жизнь я был калекой. Страдая прогерией, трудно не знать, что умрешь молодым и что всякий обычный человек при первой встрече с тобой быстро отведет взгляд, будто ты жертва ужасной автомобильной катастрофы. Даже самые добрые люди, которые относились ко мне как никто другой… не знаю, как это выразить… очевидно было, что они делают над собой усилие. Я не хочу, чтобы меня опять жалели, Сэм.
Она выглядела несчастной и пристыженной.
— Все же я не знаю, Орландо. Что не так с моим симом?
— Ты не хочешь показать мне, как ты выглядишь сейчас, но это не потому, что ты, скажем, заразилась проказой и стесняешься своего вида. Это оттого, что ты знаешь, что изменилась: ты растешь, взрослеешь и так далее. Скажи мне, что я не прав! Господи, Фредерике, я живу в сети уже три года; думаешь, я надеюсь, что ничего не меняется? Да меня это ничуть не задевает. Но если ты не хочешь показаться мне в своем теперешнем виде… это выглядит так будто ты считаешь нашу дружбу ненастоящей. Словно мы только детки, товарищи по играм, как бывало когда-то в Срединной стране.
Она глядела на него, и что-то такое от прежней Сэм было в выражении ее лица. Ее что-то забавляло, хотя она и сердилась.
— Все-то ты всегда знаешь, старина Гардинер, — она глубоко вздохнула. — О'кей, ты хочешь видеть, как я выгляжу? Отлично.
На мгновение ее ривендэйлское воплощение застыло. Потом вдруг, подобному тому как проявляется отпечатанная фотография, облик Сэм изменился.
— Удовлетворен?
— Ты не слишком изменилась, — сказал он, но это была неправда.
Она стала выше на дюйм или на два, а также округлившейся и женственной. Прежняя Сэм была сложена как борзая, а сейчас бедра раздались, что только подчеркивали ее эльфийские штаны. Лицо немного удлинилось Она была прекрасна и не потому, что это была Сэм, которую он любил. Он понял, что на самом деле увидеть ее семнадцатилетней было больно. Чертовски больно.
— Спасибо.
— Орландо, мне очень жаль. Я все никак не могу сказать тебе… Дело не в этом, то есть не совсем в этом. — Сэм плюхнулась на скамейку, сгорбилась, уперев локти в колени. Она опять прятала глаза. — Ну… я встречаюсь с одним человеком.
Он не сразу понял, что это значит, подумав, что она все еще говорит о симах — компьютерных симуляциях личностей.
— О! Это… серьезно?
— Не знаю. Наверное, да. Мы вместе уже пару месяцев.
Орландо вздохнул.
— Ну, я надеюсь, из этого что-то выйдет. Фенфен, Фредерико, это то, что беспокоит тебя весь день? Мы же прошли стадию ревности давным-давно.
