Он всплеснул руками и в это мгновение маленькая, белая полоска стала бесшумно, сперва быстро, затем медленно подниматься к небу и, наконец, остановилась, превратившись в неподвижную точку; казалось, на небе засияла новая звезда. Потом она вновь скользнула вниз среди отражений звезд, в светлой дымке светящегося моря.
Вэбридж при виде света так и замер с протянутой рукой и открытым ртом. Он закрыл рот, опять открыл его и нетерпеливо замахал рукой. Затем он повернулся, крикнул вахтенному: «Эльстэд в виду!» и бегом помчался к капитану и прожектору.
— Я видел его, — сказал он, — там, за штирбортом. Свет у него горит, он только что вынырнул из воды. Наведите сюда прожектор. Наверное, мы увидим его качающимся на поверхности, когда они очутится на гребне волны.
Но только к рассвету им удалось подобрать Эльстэда, когда они чуть не наткнулись на самый шар, который несколько матросов на шлюпке прикрепили к цепи крана.
Лишь только шар подняли на судно, люк отвинтили и моряки взглянули в темную внутренность шара.
Никакого ответа не последовало на жадные расспросы; не слышно было и движения. Эльстэд, повидимому, лежал неподвижно свалившись на дно шара. Корабельный врач вполз внутрь и передал его на руки людям. В течение нескольких мгновений нельзя было разобрать, жив он или мертв. При желтом свете фонарей судна видно было, что лицо его все в поту. Его снесли вниз, в его собственную каюту.
Оказалось, что он не умер, а находится в состоянии полного упадка сил; кроме того, сильно пострадал от ушибов. Несколько дней ему пришлось пролежать в абсолютном покое. Только по истечении недели он оказался в состоянии рассказать, что ему пришлось испытать.
Первые похожие на слова звуки были о том, что он вновь собирается спуститься на дно. Придется только, говорил он, несколько изменить конструкцию шара, чтобы в случае необходимости он сам освобождался от каната, вот и все. Но что за изумительное приключение выпало ему на долю. Вы думали, я не найду ничего, кроме ила, сказал он. Вы смеялись над моей затеей, я же открыл целый новый мир.
Он начал свой рассказ отрывочно, больше вел его с конца, а потому невозможно его же собственными словами его передать.
Все началось, по его словам, ужасно. Пока канат разворачивался, шар все время перекатывался. Эльстэд чувствовал себя, как лягушка в футбольном мяче. Он видел только один кран и небо вверху, временами еще толпу людей у поручней. Никак нельзя было угадать, в какую сторону покачнется сейчас шар. Вдруг он почувствовал, что его ноги поднимаются кверху, он потерял равновесие и покатился через голову, падая кое-как на подушки. Шарообразная форма оказалась самой неудобной из всех, но при огромном давлении на дне она была единственно надежной.
Внезапно качка прекратилась; шар успокоился, и Эльстэд, встав на ноги, увидел, что вокруг него зеленовато-голубая вода и освещена каким-то смягченным светом, лившимся сверху. По направлению, как ему показалось, к этому свету, мимо него промчалась стая каких-то маленьких плавающих существ. И пока он глядел, стало постепенно темнеть, пока вода вверху не сделалась темной, как полуночное небо, но несколько более зеленоватого оттенка, вода же внизу не была совершенно черной, и в ней замелькали мимо него, словно еле видные зеленые полоски, какие-то маленькие существа, понемногу начинавшие издавать слабый свет.
— А это ощущение падения! Совсем, как при спуске в лифте, — говорил Эльстэд, — только оно долго продолжалось.
Вот тут-то Эльстэд и начал раскаиваться, что пустился в это предприятие, которое казалось ему таким простым и легким. Он вспомнил про крупных каракатиц, которые населяли средние слои воды: иногда их находят наполовину съеденные рыбами. Вдруг, да одна из них привяжется к нему и его не отпустят? А часовой механизм?.. Был ли он действительно как следует проверен? Но теперь уже все равно, дело сделано.
Через пятьдесят секунд кругом стояла темная ночь, за исключением пространства, освещенного лампой шара, где временами показывались то рыба, то какой-нибудь потонувший предмет. Однажды Эльстэду показалось, что он проплыл мимо акулы. А затем шар стал разогреваться, вследствие трения о воду. Этого обстоятельства он как следует раньше не учел.
Первое, что заметил Эльстэд, был обильно выступивший на нем пот; затем у него под ногами все громче стало раздаваться шипение, и он сквозь окно увидел множество мелких пузырьков, быстро поднимающихся и расходившихся веерообразно. Пар! Он дотронулся до окна: оно было горячее. Он зажег маленькую лампочку, освещающую его камеру, взглянул на подбитые резиной часы, висевшие у кнопок, и увидел, что путешествие его длилось две минуты. Ему пришло в голову, что стекло может лопнуть от разницы температур; ведь он знал, что температура на дне близка к нулю.
И вдруг он почувствовал, что пол шара начал словно давить ему на ноги, пузыри стали медленно проплывать мимо окна, а шипение уменьшилось. Шар опять слегка закачался. Стекло не лопнуло, ничто не подалось, и Эльстэд понял, что опасность миновала. Через минуту или две он уже будет на дне. По его словам, он вспомнил Стивенза, Вэбриджа и всех остальных там наверху, в пяти милях расстояния; они находились по отношению к нему выше, чем по отношению к ним самые высокие облака, когда-либо проносившиеся над землей; он представил себе, как медленно плывет судно, а все они глядят вниз и думают о том, что он переживает.
Он выглянул из окна. Пузыри уже исчезли, да и шипение прекратилось. Снаружи везде черная густая тьма, кроме тех мест, где луч электрического света пронизывал пустынную воду и давал возможность разглядеть ее желто-зеленый цвет. Затем три словно огненных существа проплыли мимо, одно за другим. Большие ли они были или маленькие, находились ли близко или далеко, этого Эльстэд сказать не мог.
Каждого из них окружало голубоватое сияние, приблизительно равное по силе огням рыбачьей лодки; этот свет, казалось, сильно дымился, а бока животных были усеяны светящимися точками, точно освещенные иллюминаторы корабля. Их фосфористый свет исчезал, повидимому, как только попадали они в круг света от лампы, и тогда Эльстэд увидел, что это маленькие рыбки странного вида, с огромной головой, большими глазами и суживающимися к концу телом и хвостом. Глаза их были обращены на него, и он понял, что они следят за спускающимся шаром. Он думает, что их привлек свет. Вскоре к ним присоединились другие такого же вида. Он заметил, что вода, по мере спуска, становилась все более бледной и бесцветной, а в свете его лампы засверкали маленькие точки, словно пылинки в солнечном луче. По всей вероятности, падение его свинцовых грузов подняло со дна илистую грязь.
