Так случилось, что вечером он направлялся в Селуи с обильной пищей внутри желудка и тремя серебряными полтинниками в кармане, деньгами древних. Сзади маячила фигурка женщины. У него теперь были не только эти монеты, пистолет, висящий на боку, блестящий стальной лук, колчан со стрелами, но и воспоминанием о медных волосах и голубых глазах Вейл Ормистон.
Три недели в Селуи Хелл Тарвиш знакомился с местом. Он уже больше не глазел на торчащие в небе руины древнего города или на пустынные рухнувшие мосты. В городе он чувствовал себя, как дома. Хелл легко нашел работу у булочника, где его огромные мускулы нашли себе применение. Плата была вполне удовлетворительной — пять серебряных четвертаков в неделю. Хелл платил два четвертака за жилье, а за пищу — за то, что он покупал, кроме подгоревших буханок у своего хозяина — он платил еще четвертак. У него оставалось еще два. Хелл никогда не играл. Иногда он заключал пари, по поводу собственной меткости. В этом случае он всегда выигрывал.
Обычно Хелл с легкостью заводил себе друзей, но долгие часы работы совсем изматывали его. Поэтому у него был всего один друг — примечательный старик, сидевший по вечерам в шаге от его жилища, Старый Эйнар. И этим вечером Хелл поспешил присоединиться к нему, чтобы смотреть на разрушающиеся башни древних, мерцающие в закатном солнце. На многих из них росли деревья, все они были зелеными от плюща, дикого винограда и растений, проросших из семян, занесенных ветром. Никто не смел строиться среди этих руин, потому что никто не мог сказать, когда могучая башня упадет вниз.
— Я все думаю, — сказал он старому Эйнару. — На что были похожи древние. Были ли они люди, похожие на нас? А если так, то как они могли летать?
— Они были людьми, такими же как мы, Хелл. Что касается полетов, то по-моему мнению, полеты — это легенда. Смотри сюда; был человек, который предположительно летал в холодные земли севера, на юг и через великое море. Этот человек-птица по одним отчетам назывался Линдберд, а по другим
— Берд. Понятно откуда берет начало эта легенда 2. Миграции птиц, которые пересекают земли и моря каждый год, вот и все.
— А может быть магия, — предположил Хелл.
— Магии нет. Сами Древние отрицали ее существование, а я продрался сквозь множество их старинных книг со странным архаичным языком.
Старый Эйнар был единственным грамотеем, которого Хелл встретил на своем веку. Хотя их было много на рассвете этого прекрасного века, называемого Второе Просвещение, большинство из них жило внутри Империи. Джон Холланд уже умер, но был еще жив Олин, и Кольмар, и Йоргенсен, и Таран, и Мартин Сейр, и Хоакин Смит — Повелитель. Великие имена — имена полубогов.
Но Хелл почти ничего не знал о них.
— Ты умеешь читать! — воскликнул он. — Это само по себе нечто вроде магии. Ты был внутри Империи, даже в Н'Орлеане! На что похож этот великий город? Ты действительно изучал секреты древних? Действительно ли Бессмертные — бессмертны? Как они получили свои знания?
Старый Эйнар сидел на ступеньках и пыхтел, выпуская дым из трубки, наполненной резким местным табаком.
— Слишком много вопросов не дадут ответов, — заметил он. — Давай лучше я расскажу тебе настоящую историю этого мира, Хелл. Историю, называемую Историей.
— Ну конечно. В Озарках мы почти не говорили о подобных вещах.
— Ладно, — сказал старик, усаживаясь поудобнее. — Я начну с того места, которое было началом для нас, и которое было концом для Древних. Я не знаю какие факторы, какие войны, какие битвы привели к тому, что могущественный мир погиб во время Темных Веков, но я знаю, что триста лет назад мир достиг наивысшего расцвета. Ты не можешь представить, что это было, Хелл. Это было время огромных городов, в пятьдесят раз больших, чем Н'Орлеан с его сотней тысяч жителей.
Он медленно запыхтел трубкой.
— Огромные стальные повозки ездили по железным дорогам Древних. Люди пересекали океаны на восток и на запад. Города были переполнены вращающимися колесами и вместо множества маленьких городов-государств, как в наше время, существовали гигантские нации, с тысячами городов со ста — ста пятьюдесятью миллионами жителей.
Хелл недоверчиво посмотрел на него.
— Я не верю, что такое количество людей могло набраться во всем мире,
— сказал он.
Старый Эйнар пожал плечами.
— Кто знает? — ответил он. — Древние книги — их, правда, слишком мало
— говорят, что мир круглый. За морями лежит один или несколько континентов, но какие расы живут здесь сегодня даже Хоакин Смит не сможет сказать. — Он снова выпустил клуб дыма. — Таким был древний мир. Были воинственные нации, настолько обожающие битвы, что им приходилось писать книги об ужасах войны, чтобы удержать народы в мире, но и это их не удержало. В течении времени, которое они называли Двадцатым веком, произошла целая серия войн, не тех мелких стычек, которые так часто происходят между нашими городами-государствами, они даже не были похожи на битву между Объединенным Мемфисом и Империей, пять лет назад. Их войны, словно грозовые облака, захватывали весь мир. Сражения шли между миллионами людей. С оружием, которое трудно себе представить, которое разрушало все на сотни миль. С кораблями на морях, и с газами.
— А что такое газы? — спросил Хелл.
Старый Эйнар помахал рукой, так что легкий ветерок коснулся загорелой щеки юноши.
— Воздух — это газ, — сказал он. — Они умели отравить воздух, чтобы всякий, кто вдохнул его — умер. Они сражались болезнями, и легенды утверждают, что они сражались в воздухе с крыльями. Но это только легенды.
— Болезни! — воскликнул Хелл. — Болезни — это дыхание Дьявола. Если они контролировали Дьяволов — они использовали колдовство, а значит, они знали магию.
— Нет никакой магии, — повторил старик. — Я не знаю, как они сражались болезнями, но Мартин Сейр из Н'Орлеана — знает. Он изучал это, а не я. Но я знаю, что в этом нет никакой магии, — он продолжил свой рассказ. — И вот эти огромные кипящие нации нападали друг на друга, потому что война значила для них больше, чем для нас. Для нас — это что-то вроде жестокой, веселой, опасной игры, но для них — это была страсть. Они сражались по любому поводу и никогда — из чистой любви к битве.
— Я люблю сражаться, — сказал Хелл.
— Понятно, но вот понравилось бы тебе просто уничтожить тысячи людей за горизонтом? Людей, которых ты никогда не видел?
— Нет. Война должна быть — человек на человека и, как максимум, не дальше, чем на расстоянии ружейного выстрела.
