— Нет, мы ее заставим.
— Как?
— Скоро увидите.
Через час все крупнейшие подвалы были освобождены и подготовлены для саранчи.
Аппарат мы устанавливали у двери, прикрывали ее и ждали, пока сквозь окошки подвал не заполнится почти доверху. После этого аппарат переносился в другой подвал, а окна закрывались щитами.
Так прошел весь день. Саранча была заперта. Комиссия разрабатывала наиболее простые способы ее уничтожения. Город вздохнул свободно.
Мы стояли у открытого окна и с волнением наблюдали, как умывался и чистился город после нашествия саранчи, В воздухе мелькали только одиночные мечущиеся стайки.
Зазвенели трамваи, послышались автомобильные гудки. Солнце выглянуло из-за тучи и осветило растерянные, но радостные лица прохожих. Дворники и пожарники мыли тротуары, поливая их водяными струями. Садовники посыпали аллеи песком, высаживали на клумбы цветы…
Мальчишка выскочил на бульвар, удивленно посмотрел на обглоданные ветви деревьев и бросил в воздух красный мяч. Он сверкнул на солнце радостной ракетой.
Необхoдимые доказательства
Вот и все, что касается событий тех дней.
Теперь остается рассказать, что же собой представляет аппарат, который освободил город от саранчи.
За километры летят жуки и бабочки в гости друг к другу. Не зная адреса, они в темноте спускаются в нужном месте, как крохотные самолеты при слепой посадке. И мне казалось, что они летят на невидимые огни радиомаяка, как самолеты с радиокомпасом.
В самом деле, как насекомые находят друг друга?
Ученые говорят, что у насекомых есть таинственное «шестое чувство», которым они пользуются. Что-то вроде особого обоняния.
А может быть, таинственное «шестое чувство» — это радиоволны, что излучаются антеннами насекомых? Усики жуков и бабочек так и называют по-гречески — «антенна». Вон откуда пошло это название в радиотехнике.
Летают жуки с усиками-антеннами и с радиостанциями микроволн.
«Но ведь усики не из проволоки», — скажете вы.
Это ничего не значит: микроволны могут излучаться антеннами из диэлектрика.
Все это, конечно, предположения, но вполне вероятно, что радиостанции жуков или бабочек работают только в полете. Ведь микроволны распространяются лишь в пределах прямой видимости.
Помню, на фронте у маленькой радиостанции, что высунула тонкий прут антенны из окопа, вились майские жуки. Они слетались, как на свет. Свет — это ведь тоже микроволны. Может быть, какие-нибудь далекие обертоны маленькой радиостанции взволновали жуков и привели их ко мне.
В перерыве между боями я рисовал их усики, вычисляя миллиметры волн, чертил детали аппарата. И когда я приехал в родной город, аппарат «шестого чувства» стал темой моей новой работы в институте.
Я надеялся создать мощный генератор в диапазоне «белого пятна», где раньше волны получались косвенными путями и обнаруживались только специальными приборами — так ничтожна была их мощность. И это мне удалось.
Я хотел настраивать свой генератор на любую волну, принимаемую усиками насекомых. Поэтому я думал, что ко мне будут прилетать то жуки, то слепни, то саранча. Так и получилось.
Впереди еще очень много работы.
Мы построим специальные радиостанции во всех районах страны. На зов микроволн с полей и садов будут слетаться крылатые вредители. Наши тучные земли, зеленеющие луга и сады забудут о страшных полчищах жуков, бабочек, саранчи, которые не давали растениям свободно жить и цвести.
С антенных башен будут излучаться микроволны. Мощными насосами по трубам можно засасывать в подземные камеры тучи жужжащих врагов, чтобы потом, превратившись в удобрение, они возвратились на поля.
Помню, как во время войны в сырой землянке, над которой трепетала гибкая тростинка антенны, я видел в своих мечтаниях высокую башню антенны и белый домик под ней. В этом домике на стене висит расписание, когда, например, уничтожаются майские жуки, а когда — бабочка капустница. Всюду указаны волны в миллиметрах.
Но это не все. Надо найти еще более короткие волны, которые, может быть, излучаются комарами, мухами и другими мелкими насекомыми.
Тогда, уничтожая комаров, мы навсегда избавимся от малярии. Мухи перестанут разносить болезни. У них будет одна дорога — в трубы подземных приемников.
Дикие пчелы прилетят в наши ульи с полным запасом душистого меда. Им укажут путь волны генераторов.
Милости просим, любезные гости!
Вам мы очень рады!
В научной литературе этот термин не встречается. Да и вряд ли кто может поверить, что такой эффект существовал. Но прежде чем начать рассказ, я должен познакомить читателя со страницами дневника, происхождение которого будет ясно из дальнейшего.
24 июня
По старой фронтовой привычке вновь начинаю вести свои путевые записи.
Сегодня перед отъездом, взглянув из окна своей московской квартиры на аккуратно подстриженные деревья в сквере, я вспомнил о тонких деревцах с черными, обожженными ветками…
Это было за Мелитополем. Еще впереди гремел орудийный гром. У дороги валялись трупы лошадей, исковерканные танки, перевернутые автомашины.
Мы тогда ехали на запад, догоняя наступающие части Красной Армии. Опущенными ветками, обугленными стволами, вывороченными корнями встречали нас знаменитые когда-то сады Мелитопольщины.
Тонконогие, худосочные деревца жались к дороге. Они были посажены незадолго до войны, но не многие из них уцелели.
Белый столб, криво прибитая доска, на ней надпись:
«За порчу деревьев — трибунал».
У каждого деревца — подпорка: кол или сломанный шест полевой телефонной линии. Деревце заботливо привязано мочалкой.
Я был потрясен трогательной простотой советского солдата, его человечностью и хозяйской заботливостью.
В смертельных боях продвигаясь на запад, в разрывах снарядов, в дожде взметенной земли он думал о нашем завтра и о тех, кто будет отдыхать йод сенью зеленых ветвей у этой дороги.
У французов во время революции был хороший обычай сажать деревья у дорог; их называли «деревья свободы» и часто украшали красными шапками.
Может быть, русский солдат, освобождая свою священную землю, тоже думал о «деревьях свободы», что напомнят нашим детям и внукам о тех днях, когда их отцы и деды воевали за свободу Родины.
