Робот, который лежал на куче обломков, кивнул, услышав приказ своего господина.
— Естественно… до самой смерти… конечно.
В голосе Сорна, звучавшем из радиоприемника, по-прежнему слышались нотки недовольства.
— Думаю, нам следует применить силу. Необходимо сосредоточить на данном участке как можно больше прожекторов и посмотреть, что произойдет.
— В прошлом они всегда принимали вызов.
— Лишь до определенной степени. Думаю, нам следует проверить, насколько далеко они готовы зайти. Я чувствую, что этот человек серьезно сопротивлялся во время захвата и на него оказывается сильное давление.
— Люди склонны к обману, и их не всегда легко понять, — с сомнением возразил второй. — Некоторые из них просто очень сильно хотят вернуться домой. Складывается впечатление, что это важный мотив.
По-видимому, его возражение носило чисто риторический характер. После нескольких минут тишины он поднял голову и решительно заявил:
— Хорошо, будем атаковать!
За час до наступления темноты с обеих сторон заработало около сотни прожекторов, а сумрак расцветили длинные хвосты ярких вспышек.
— Вот это да! — воскликнул Райс и помчался вверх по трапу внутрь корабля.
Его широкое лицо стало малиновым от усилий. Когда дверь за ним захлопнулась, он сказал, с трудом переводя дыхание:
— Мисс Хардинг, этот ваш жених очень опасный человек. Он готов стрелять без размышлений. Необходимо еще раз к нему обратиться.
Девушка побледнела. Она наблюдала за Райсом, который пытался установить экран в одном из огромных окон корабельной обсерватории.
— Может быть, мне выйти наружу? — предложила она.
— И сгореть заживо? — выступил вперед доктор Клэрмейер, щурясь за толстыми стеклами очков. — Не волнуйтесь, мисс Хардинг. Я знаю, вам трудно поверить в то, что человек, который вас так сильно любил, сможет, не задумываясь, вас убить, но вам придется свыкнуться с этой мыслью — такова реальность. То, что тоборы решили за него сражаться, естественно, не облегчает нашу задачу.
— Звери! — выкрикнула она и всхлипнула, но глаза ее оставались сухими. — И что вы собираетесь делать?
— Обратиться к нему.
— Вы думаете, он вас услышит за гулом прожекторов? — удивленно спросила она.
— Он знает, что это такое, — спокойно проговорил доктор Клэрмейер. — Модель уже отработана. Даже одно слово вызовет в его сознании единое целое.
Через несколько мгновений Хуанита мрачно вслушивалась в слова, доносившиеся из громкоговорителя.
— …Вы человек. Мы люди. Вас захватили в плен роботы. Мы хотим вас спасти. Роботы называют себя тоборы, потому что им больше нравится, как это звучит. На самом деле они всего лишь роботы. Они не человеческие существа, в отличие от вас. Мы тоже человеческие существа, и мы хотим вас спасти. Делайте то, что мы скажем. Не слушайте их и не выполняйте их приказов. Мы желаем вам добра. Мы хотим вас спасти…
Корабль резко сдвинулся с места. Через несколько секунд появился капитан «Стервятника».
— Мне пришлось отдать приказ к взлету, — сказал он. — Мы вернемся на рассвете. Похоже, тоборы теряют свои машины со страшной скоростью. Они сражаются изо всех сил, но и для нас становится слишком жарко.
Видимо, он почувствовал, что девушка будет возмущена приказом отступить, и потому, наклонившись к ней, тихо добавил:
— Мы уверены, что раб сделает все, чтобы остаться в живых. Они проходят специальное обучение. Кроме того, мы установили экран, на котором будут постоянно появляться картинки. — Прежде чем она успела ему возразить, он продолжил: — И еще. Мы получили разрешение вступить с ним в прямой контакт.
— А что это значит?
— Мы используем слабый сигнал, который действует на расстоянии нескольких сотен ярдов. Благодаря этому роботы не смогут услышать, что мы ему скажем. Мы надеемся, что нам удастся пробиться к нему, и он сообщит нам свою секретную формулу.
Хуанита Хардинг довольно долго сидела молча и хмурилась. В конце концов, когда она заговорила, ее ответ прозвучал очень по-женски.
— Я не уверена, — сказала она, — что мне нравятся картинки, которые вы показываете на экране.
— Мы должны воззвать к базовым основам человеческого существа, — сердито ответил капитан.
И быстро ушел.
Джон Грегсон, который был роботом, вдруг обнаружил, что изо всех сил цепляется за яркий экран. Сообразив, что делает, он оставил свои отчаянные попытки ухватить ускользающие образы, выманившие его из укрытия, и отступил на шаг.
Его окружал непроглядный мрак. Сделав еще шаг назад, он споткнулся об искореженную балку и начал падать, но успел удержаться, схватившись за ржавый кусок железа. Он подался под его весом, и на руках Грегсона осталась мелкая пыль.
Он испуганно метнулся в темноту и принялся вглядываться в отблески света. Впервые за все время он понял, что находится в одном из разрушенных городов. Грегсон подумал: «Как я сюда попал? И что со мной произошло?»
Услышав голос, зазвучавший из радиоприемника у него на запястье, он вздрогнул от неожиданности.
— Сорн! — настойчиво повторял голос.
Его ледяной тон напугал Грегсона. Где-то в глубине его сознания зашевелилось воспоминание, и зазвучал первый сигнал тревоги. Он уже собрался ответить, но тут понял, что обращались не к нему.
— Да? — Ответ донесся откуда-то издалека, хотя и достаточно четко.
— Ты где?
— Я приземлился примерно в полумиле от экрана, — медленно проговорил Сорн. — Произошла ошибка в расчетах, я собирался сесть ближе. К сожалению, во время приземления я потерял направление. Ничего не вижу.
— Экран, который они используют, чтобы показывать свои картинки, по-прежнему работает. Я вижу его отражение в приемнике Девяносто второго. Не заметить его невозможно.
— По-видимому, он установлен в какой-то яме или среди обломков. Меня со всех сторон окружает полнейшая темнота. Свяжись с Девяносто вторым и…
Первое упоминание его номера привело к возникновению цепи ассоциаций. Второе пробудило такие страшные воспоминания, что Грегсон сжался от ужаса. Перед глазами, словно в калейдоскопе, мелькали образы, и он наконец понял, в каком положении оказался, и попытался восстановить в памяти череду событий, позволивших ему вновь взять под контроль свое сознание. Кто-то звал его по имени… называл не номер, а настоящее имя. Всякий раз они задавали ему вопрос, что-то про формулу… Какую? Он никак не мог вспомнить… что-то касающееся… касающееся… И вдруг все встало на свои места.
Скорчившись в темноте, Грегсон закрыл глаза от накатившего на него страха.
