«Воистину так, — подумал Рик, открывая ворота небольшого загона и направляясь к электрической овце. — Вот только как эмигрируешь, с такой-то работенкой!»
Тут его окликнул Билл Барбур, владелец соседнего пастбища. Как и Рик, он был одет, — чтобы проведать животное и отправиться на работу, не забегая больше домой.
— Моя лошадь беременна, — торжественно объявил Барбур, глядя на крупного першерона, который стоял рядом с ним, уставившись в пространство пустым взглядом. — Что вы на это скажете?
— Скажу, что у вас скоро будут две лошади, — ответил Рик.
Он подошел к своей размеренно жующей овце. Искусственные глаза внимательно следили за хозяином: не принес ли тот с собой овса. Эта якобы овца была снабжена распознающим блоком: стоило ей увидеть зерна, как она очень убедительно реагировала на якобы пищу — тут же вскакивала на ноги и бросалась к Рику.
— Интересно, каким образом забеременела ваша лошадь? — спросил Рик. — Ветром надуло?
— Я достал немного оплодотворенной плазмы высшего в Калифорнии качества, — сказал Барбур. — Воспользовался личными контактами в департаменте животноводства. Помните, неделю назад сюда приезжал инспектор из департамента и осматривал Джуди? Они жаждут заполучить ее жеребенка, ведь Джуди просто бесподобна. — Барбур ласково похлопал лошадь по шее.
Джуди с готовностью склонила голову к хозяину.
— Слушайте, вы никогда не думали о том, чтобы продать свою лошадь? — спросил Рик.
Он молился богу, чтобы у них появилась лошадь или любое другое настоящее животное. Иметь подделку и ухаживать за ней — прямая дорога к постепенной деморализации. Тем не менее, если ты заботишься о положении в обществе, тебе приходится довольствоваться имитацией, занимающей место настоящей вещи. И потому Рику ничего не оставалось, кроме как продолжать игру. Даже не волнуй его собственная репутация, надо думать о жене; а Айрен это заботит. Очень и очень заботит.
— Продавать лошадь аморально, — ответил Барбур.
— Ну так продайте жеребенка. Иметь в собственности сразу двух животных еще более аморально, чем не иметь ни одного.
— Что вы имеете в виду? — озадаченно сказал Барбур. — Множество людей владеют двумя, а то и тремя-четырьмя. Мой брат работает у Фреда Уошборна на фабрике по выращиванию и переработке водорослей, так у того целых пять животных. Вы не читали статью про его утку во вчерашнем номере «Кроникл»? Она считается самой крупной и тяжелой представительницей московской породы на всем Западном побережье. — Глаза соседа заблестели так, будто он увидел перед собой утку Уошборна; Барбур даже начал постепенно погружаться в состояние транса.
Сунув руку в карман пальто, Рик вытащил весьма зачитанное январское приложение к каталогу «Сидни» — «Животные и домашняя птица». Сверился с индексами, нашел раздел «Жеребята» (см.: «Лошади, потомство») и глянул, какова нынче государственная цена.
— Я могу купить жеребенка першерона у «Сидни», — громко сказал он. — Всего за пять тысяч долларов.
— Не сможете, — отозвался Барбур. — Посмотрите внимательнее: цена напечатана курсивом. Это означает, что в наличии нет ни одного жеребенка. Вот когда появится, тогда и будет стоить пять тысяч.
— Предположим, — сказал Рик, — я выплачиваю вам по пятьсот долларов в течение десяти месяцев. Всю каталожную цену.
— Декард, вы совершенно не разбираетесь в лошадях. — В голосе Барбура зазвучало сожаление. — Есть весьма серьезная причина, почему у «Сидни» нет для продажи ни одного жеребенка першерона. Жеребята першеронов не переходят от владельца к владельцу ни за какие деньги, потому что слишком редко встречаются. Даже с изъянами. — Барбур оперся на забор, разделяющий их пастбища. — Джуди у меня уже три года, и за это время я ни разу не видел кобылы першерона, подобной ей по качеству. Мне пришлось лететь за нею в Канаду и самолично привезти сюда. Только так я мог быть уверенным, что Джуди не украдут. Появись вы с таким животным в Колорадо или Вайоминге, вам быстро дадут по голове, чтобы завладеть лошадью. Знаете, почему? Да потому, что перед Последней Мировой Войной их оставалось всего лишь несколько сотен…
— Но разве то, что вы имеете сразу двух лошадей, а я — ни одной, не подрывает основы теологической и моральной структуры мерсеризма?
— У вас же есть овца, черт побери, и вы вполне можете следовать Восхождению в своей собственной жизни. А вы давите на сочувствие… Разве это честно? Не будь у вас этой старой овцы, я бы, может быть, и принял логику вашего рассуждения. Разумеется, имей я действительно двух животных, а вы — ни одного, я бы постарался помочь вам найти путь к истинному слиянию с Мерсером. Но каждая семья в нашем здании… давайте-ка прикинем… это где-то около пятидесяти семей, то есть… одна семья на каждые три квартиры… Так вот у каждого из нас есть какое-нибудь животное. У Гравесона, к примеру, цыпленок. — Барбур махнул рукой на север. — У Оукса с женой огромный рыжий пес, который лает по ночам. — Сосед прищурился, вспоминая, — Эдди Смит держит в квартире кота. По крайней мере, он так говорит, хотя кота никто никогда не видел. Возможно, Эдди вешает всем лапшу на уши…
Рик наклонился к овце и принялся рыться в густой белой шерсти (по крайней мере, хоть шерсть у нее настоящая!), пока не отыскал замаскированный пульт программирования механизма. Он снял пульт и показал Барбуру:
— Видите?.. Теперь вам понятно, почему я так сильно хочу купить вашего жеребенка?
— Бедняга! — сказал Барбур, помолчав. — И вот это было у вас всегда?
— Нет. — Рик вернул пульт на место, резко выпрямился, повернулся и глянул прямо в лицо собеседнику: — Изначально у меня жила настоящая овца. Когда тесть эмигрировал, он оставил ее нам. Но примерно год назад… Вы должны помнить, я отвозил ее к ветеринару, а вы в то утро были тут… Я поднялся на крышу и обнаружил, что овца лежит на боку и не может подняться.
— Вы помогли ей, — кивнул Барбур, вспомнив. — Точно, вам удалось тогда поставить ее на ноги, но через минуту или две, немного походив, она вновь повалилась на бок.
— У овец бывают странные заболевания, — сказал Рик. — Дело в том, что они подвержены многочисленным болезням, симптомы которых крайне похожи. К примеру, ваша овца не может встать на ноги, но невозможно определить, насколько серьезно положение — то ли животное всего лишь подвернуло ногу, то ли прямо на ваших глазах умирает от столбняка. Так было с моей овцой. Столбняк.
— Здесь? — удивился Барбур. — На крыше?
— Сено, — пояснил Рик. — Один-единственный раз я не полностью убрал проволоку, которой упаковывают кипы, кусок остался, и Гроучо — так мы ее звали — поцарапалась и заразилась столбняком. Я отвез ее к ветеринару, но она умерла. Я никак не мог забыть ее и в конце концов позвонил в один из магазинов, которые торгуют искусственными животными. Я показал им фотографию Гроучо, и они изготовили для меня вот этот образец, — он кивнул на лежащую у его ног эрзац-овцу, которая продолжала жевать жвачку, настороженно следя за хозяином (а вдруг он принес овес!). — Сделали ее отлично. И я забочусь о ней так, будто она настоящая, но… — Он пожал плечами.
