Президент г-ну Туапрео в аудиенции отказал дважды. После недолгих колебаний, г-н Туапрео оставил свое детище секретарю для рассмотрения и доклада г-ну президенту.
Две недели господин Туапрео удивлял тихие парижские окраины своим победоносным и сияющим видом. Гордо задрав нос, он шествовал из улицы в улицу и смотрел на встречных, как отец на детей, удачной спекуляцией обеспечивший их будущее.
— Старый голландский (?) петух! — укрепилась в эти дни за ним кличка в колледже.
А господин Туапрео был полон своей победой. На улицах, в колледже, у себя дома, — всюду он смаковал свою победу, он предвкушал славу, и воображаемые лавры щекотали высокий лоб ученого. Еще и еще раз проверял он в уме свои выводы, и неизменно приходил к радующему заключению, что в великом труде «Миллиарды, которые вопиют» — нет ни одной ошибки, ни одного необоснованного утверждения.
Ежедневно Франция тратит на изготовление самых разнообразных средств уничтожения в виде броненосцев, винтовок, сабель, револьверов и т. п., тратит на содержание и организацию вооруженных сил…
Тут господин Туапрео хитро и многозначительно улыбался. О, это было проделано блестяще и безошибочно, это было высчитано до последнего сантима: Франция тратит ежедневно 23.971.118 франков и 42 1/2 сантима! Эти 1/2 сантима, детализирующие цифру и как бы придающие ей большую основательность и убедительность — умиляли господина Туапрео.
В этом месте своих размышлений он неизбежно вынимал платок и вытирал набегавшую слезу восторга.
И это тратится в один день! Г-н Туапрео высчитал, сколько тратится в неделю, в месяц, в год. Г-н Туапрео в своем великом труде точно высчитал, какие колоссальные богатства сэкономит Франция в первые же десять лет по принятии его проекта. Его проекта!
Ах, он был прост, как и все подлинно великие мысли. Г-н Туапрео, опираясь на могучий рычаг логики, на объемистый свой труд, испещренный цифрами, диаграммами, сносками и указаниями на авторитетные источники — предлагал господину президенту немедленно распустить армию, прекратить производство оружия и всех средств уничтожения. Последние главы своего труда г-н Туапрео, от избытка чувств, переполнявших его, — писал белыми стихами, но это не умалило сугубой научности этих глав. В последних главах г-н Туапрео доказывал с железной логикой неоспоримой учености, что немедля благородному примеру свободной Франции последуют все великие и малые страны, и что в недельный срок мир навсегда избавится от ненужных, непроизводительных, преступных расходов и деньгами, и живой силой. Он приводил точную цифру мировой экономии в первый же год по принятии его проекта. Нули с правой стороны этой цифры не уместились в одной строке, и г-н Туапрео, торжествуя, допустил вещь еще небывалую дотоле в истории начертания. Господин Туапрео перенес в другую строку не слоги, нет! Господин Туапрео перенес в другую строку неуместившиеся нули! И это были «Миллиарды, которые вопиют».
Две недели господин Туапрео носил по парижским улицам свою увитую лаврами голову… Это были две недели ранней весны, когда небо над Парижем становится невесомым, когда бульвары первым весенним цветением опьяняют камни мостовых и камни домов, когда Париж кажется юным и немного захмелевшим.
В понедельник, заранее торжествуя победу, в канцелярию господина президента бодро и уверенно шагал молодой ученый Оноре Туапрео. Даже самый злейший его враг не смог бы сказать, что ему больше сорока!
Когда-нибудь некий скучающий статистик займется подсчетом количества весенних аварий. Ах, мы боимся, что результаты его подсчетов будут безрадостны и необъятны. И вероятно, ему, как Оноре Туапрео, придется перенести нули в другую строку. Он вычертит наглядную диаграмму весенних аварий, он вычертит диаграмму разбитых весною надежд, упований, сердец. И горы разбитых весною надежд и упований будут во много раз превышать Гауризанкар, а мостовая из разбитых сердец трижды сможет опоясать земной шар, хотя к тому времени мостовые уже будут историческим пережитком.
Через полтора часа г-н Оноре Туапрео вышел из канцелярии г-на президента — разбитый и дряхлый. Его труд был найден крамольным, безумным, зловредным. Подумать только! Господину Туапрео категорически было предложено оставить свои пагубные идеи и секретарь господина президента совсем недвусмысленно заявил, что в противном случае дело может окончиться тюрьмой или сумасшедшим домом.
Померкло солнце для господина Туапрео. Радующий весенний день обернулся химерой. Сердце ученого было разбито. Дрожащим голосом он попросил вернуть ему «Миллиарды, которые вопиют».
Секретарь любезно улыбнулся, а господину Туапрео показалось, что он хищно оскалил волчьи клыки.
— Ваш труд, господин Туапрео, направлен нами для хранения в архив департамента тайной полиции.
Секретарь помолчал минутку, любуясь эффектом своих слов.
— Но, господин Туапрео, я не рекомендовал бы вам туда обращаться. Ведь вы должны понимать — там много тайн. И всякий входящий туда может остаться там тайной!
Секретарь еще раз любезно улыбнулся и поднялся с кресла. Прием был окончен. «Миллиарды, которые вопиют» погибли.
О, господин Туапрео прекрасно понимал, что в департаменте тайной полиции много тайн! Господин Туапрео вежливо поблагодарил господина секретаря и вышел. Когда за ним захлопнулись двери канцелярии и многоголосый, уличный, весенний шум ударил в уши, — господину Туапрео стало дурно. Фигура, внезапно вынырнувшая из тени подъезда, поддержала господина Туапрео. Господин Туапрео оправился от минутной слабости, мутными глазами посмотрел вокруг и неверным шагом направился вперед. Фигура, поотстав шагов на десять, неизменно следовала за ним.
В этот день в самых различных районах Парижа, на самых отдаленных друг от друга улицах можно было видеть господина Туапрео, деловито шагающего неведомо куда. Ученый был неутомим. Так же неутомима была фигура. Когда над городом опустилась ночь, когда ноги вышли из повиновения и от усталости казались деревянными, господин Туапрео на каком-то безлюдном бульваре присел на скамью. В эту ночь господин Туапрео не пожелал возвратиться домой. Голова его свесилась на грудь, тело обмякло. Господин Туапрео — задремал.
На противоположном конце скамьи, повернувшись спиною к господину Туапрео, чутко прислушиваясь даже во сне, — задремала фигура.
Весенняя ночь неслышно шла над уснувшим Парижем.
Это произошло совершенно неожиданно.
Скромный городок наш спокойно лежит на правом берегу Роны и лениво глядится в ее медленные воды. Он не велик, но и не мал. Живут в нем спокойно, не спеша. Господин Бурже в течение восьми лет бессменно переизбирается мэром, и под его мудрым управлением наш город благоденствует. Среди немногочисленных учреждений го-ода есть три нотариальных и три банковских конторы.
