Мант сдал и эту позицию. - Но как ни странно, добавил он, у меня он почти во всех комнатах может дивно действовать, так что не подкопается самый опытный детектив. Внизу у меня, правда, доски, но наверху отборнейший паркет. Гроб такой чувствительный вы сами видели, он будто нащупывает направление и он ощущает рисунок и располагается точно по нему. Впрочем, я согласен. Игра не комнатная для развлечения на воздухе. Ну, хорошо, идите, я приберу немного и сию минуту к вам присоединюсь.
Валентайн поплелся за Беттишером в библиотеку, в растрепанных чувствах. - Прелестная была сценка, усмехнулся Беттишер. - То есть сейчас? Признаться, у меня мороз по коже. - Да нет же, я не про то, а как вы с Диком играли в вопросы и ответы. - Я, наверно, выставил себя совершенным идиотом, уныло промямлил Валентайн. - Не помню даже, что мы мололи. И я что-то, кажется, хотел у вас спросить. - Спрашивайте, но отвечать не обещаю.
Валентайн минуту раздумывал. - Ах да, вспомнил. - Валяйте. - Честно говоря, язык не поворачивается. Это насчет одной вещи, которую сказал Дик. Я тогда пропустил мимо ушей. Он, может быть, меня разыгрывал... - Ну? - Насчет этих его гробов. Что они настоящие... - В каком смысле настоящие? - В смысле готовы к употреблению...? - Мой милый, они были в употреблении.
Валентайн усмехнулся довольно криво. - И они натуральной величины то есть в обычный человеческий рост? - Это не совсем одно и то же, усмехнулся Беттишер. Но, если угодно, я вам отвечу: Дик как и все коллекционеры. Он предпочитает редкости, всякую странность, миниатюрность и прочее. Разумеется, любая анатомическая особенность вправе отразиться на форме гроба. Но обычно экспонаты Дика всего лишь меньше обычных, точнее говоря, короче. Это вы и хотели узнать? - Вы мне многое разъяснили, сказал Валентайн. Но есть еще кое-что. - Выкладывайте. - Когда я думал, что речь о колясках... - Да-да. - Я спросил, пустые они или нет. Помните? - Припоминаю. - Потом я поинтересовался, не лежат ли в них манекены, и он, кажется, подтвердил. - Да-да. - Но не мог же он такое говорить в буквальном смысле..., это было бы уж чересчур... чересчур реалистично. - Манекены не слишком реалистичны. - Ну, скажем, куклы всякие. - Кукла кукле рознь. Скелет не отнесешь к разряду говорящих.
Валентайн смотрел на Беттишера во все глаза. - Он только что из-за границы, заторопился Бетгишер. Я не в курсе его последних затей.
В комнату входил Мант. - Дети мои, провозгласил он. Вы потеряли счет времени? Скоро семь. Вы забыли у нас сегодня еще гость? Он вот-вот будет. - Кто таков? спросил Беттишер. - Приятель Валентайна. Валентайн, вы за него в ответе. Я пригласил его отчасти вам в угоду. Я его не знаю. Чем бы нам его занять? - Что он собой являет? осведомился Бетгишер. - Опишите его, Валентайн. Высокий или маленького роста? - Так себе. - Светлый, темный? - Ни то, ни другое. - Старый, молодой? - Лет тридцать пять. - Женатый, холостяк? - Холостяк. - Н-да. И никаких связей? Никто не принимает в нем участия, не тревожится о его судьбе? - Близких родственников нет. - То есть никому, может быть, и невдомек, что он собирается провести здесь выходные? - Скорей всего. В Лондоне он снимает квартиру и едва ли станет оставлять свой адрес. - Удивительная неосновательность. Он смелый или робкого десятка? - Ну вот, что за вопрос? Приблизительно такой же смелый, как и я. - Умный или глупый? - У меня все друзья умные, к Валентайну понемногу возвращался обычный его кураж. Ну, не интеллектуал. Изощренные беседы и мудренные застольные игры наводят на него тоску. - Пожалуй, ему не следовало бы сюда являться. В бридж он играет? - Едва ли он силен в картах. - Сможет Тони соблазнить его шахматами? - Нет-нет, шахматы требуют сосредоточенности. - Так он рассеян? И, может быть, забыл, куда он едет? - Он из пассивных натур, сказал Валентайн. Из тех, кого надо водить за ручку. Ручной, домашний благовоспитанное дитя. - В таком случае, сказал Мант, надо найти такую детскую забаву, чтоб он не слишком напрягался. Может быть, ручеек? - По-моему, это не для него, сказал Валентайн. Он начинал испытывать нежность к отсутствующему другу и решил за него постоять. Лучше его предоставить самому себе. Он такой застенчивый. Если уж очень стараться его расшевелить, он может еще больше замкнуться. Пусть сам проявит инициативу. Он не любит, чтоб его преследовали, но предпочитает сам ненавязчиво преследовать свою цель. - Дитя с охотничьим инстинктом, сказал Мант задумчиво. К чему бы его приспособить? О, знаю! Давайте играть в прятки. Мы спрячемся, а он пусть ищет. Тогда у него не будет впечатления, что мы на него давим. Мы проявим высший такт. Он вот-вот будет. Спрячемся поскорей. - Но он же не знает расположенья комнат. - Тем для него забавней, раз он любит до всего доходить своим умом. - А вдруг он упадет и расшибется? - С детьми такого не бывает. Итак, бегите, прячьтесь, а я пока переговорю с Франклином, неспешно продолжал Мант. Только помните уговор, Валентайн, играть честно, не поддаваться требованиям естества. Вы проголодались, понимаю, вам поскорей бы сесть за стол, но чур, не сдаваться.
Автомобиль, встречавший Хью Кертиса, элегантно посверкивал в лучах заката. Шофер был как бы продолжением его и так проворно укладывал багаж, усаживал Хью, подтыкал пледом, будто гнался с временем наперегонки.
Хью досадовал на эту стремительность, нарушавшую ритм его раздумий.
Она предвещала напряжение, неизбежное в новой обстановке; мучительные душевные усилия, которые влечет любой визит, особенно в незнакомый дом; отказ от самого себя; как прихотливый ум бы обозначил смерть в миниатюре.
Автомобиль сбавил скорость, свернул с большака, въехал в белые ворота и несколько минут шуршал по гравию между деревьев. Хью в сумерках не разглядел, как далеко тянулись их ряды направо и налево.
Но навстречу вставал дом как дом. Обычное крупное здание начала XIX века, облицованное кремовой штукатуркой и с щедрыми интервалами прорезанное большими окнами, прямоугольными и овальными вперемежку. Дом глядел со спокойным достоинством и как бы нежно лучился в бледной тьме.
Хью приободрился. Слуху уже воображался приветственный гул, катящийся из недр дома. Хью улыбнулся отворившему дверь человеку.
Но дворецкий не ответил на улыбку, и ни звука не донеслось из встававшей за его спиной темноты. - Мистер Мант играет с друзьями в прятки, сэр, произнес он с серьезностью, пресекавшей всякое поползновение рассмеяться. Велено вам сказать, что палочка-выручалочка в библиотеке, и вам водить. В библиотеку сюда пожалуйте. Осторожно, сэр, мистер Мант не велел до конца игры включать свет. - И сразу начинать? спросил Хью, спотыкаясь и следуя за вожатым. Нельзя ли мне сначала пройти в свою комнату?
