- Штука!.. - сказал Борис, встряхивая головой, будто отгоняя дурной сон. - Что будем делать дальше?
- Надо обойти вокзал. Ракета должна быть где-то за ним.
Двинулись вдоль фасада, свернули за угол здания. Но тут у них на пути вырос многоквартирный дом, вросший наполовину в вокзал; за домом поблескивал гофрированным алюминием ангар.
- Чертовщина! - выругался Борис.
Пришлось вернуться назад, к центральному входу в вокзал.
- Так мы сотворим себе заколдованный круг из домов и ангаров!.. возмущался Борис.
- Ни о чем не вспоминай! - советовал ему Григорий.
Тотчас, скрыв левую часть вокзала, перед друзьями возник театр их космического городка: одна сторона оказалась ниже другой, будто театр перекосило землетрясением.
- Не могу! - Борис схватился за голову. - Гриша, не могу, понимаешь?..
- Возьми себя в руки!..
- Они нас задавят! - Борис указал на здания.
Нотка отчаяния в его голосе неприятно резала слух, но хуже, что Борис не замечал этого. Только не поддаваться страху, твердил Григорий себе, не поддаваться страху! Пусть это непонятно, но не поддаваться панике... В то же время он оглядывался по сторонам, ожидая чего-то, еще более непонятного. Это ожидание у него тоже рождало страх.
Солнце опустилось за горизонт, и без всякого перехода, словно взмахом крыла, космонавтов накрыла ночь.
- Хотя бы все это нам приснилось... - бормотал Борис, укладываясь спать на цветах рядом с Григорием.
Темнота спасла их от созданных ими призраков. Не видно стало двойников, бродящих по лугу, театра, тополевой аллеи.
- Хотя бы... - согласился Григорий, не находя слов, чтобы ответить товарищу, другая мысль билась в его мозгу: только бы не сойти с ума...
Утро ничего не изменило в их положении. По-прежнему маячило здание космопорта, за ним - алюминиевый ангар, салютовали мраморные пионеры. Все так же кружили по лугу призраки.
- Будьте вы прокляты... - с ненавистью погрозил им кулаком Борис.
Он плохо спал ночь, был удручен нелепым положением, в каком они очутились с Григорием.
- Надо пробиться к ракете любым путем! - жестко сказал Григорий. У него настроение было не лучше, но он сдерживал себя, стараясь не раскисать.
- Как пробиться?.. - спросил Борис.
Григорий снял с себя оранжевый свитер. Это был добротный свитер, сотканный из толстых волокон.
- Держи! - подал Борису и, хладнокровно надрезав ткань, начал распускать свитер с воротника.
Получился солидный клубок, цветом похожий на апельсин.
- Теперь определим направление. Мы стояли вот так, - Григорий указал на призраки, стоявшие на том месте, откуда космонавты впервые увидели двойников. - И смотрели сюда, - Григорий кивнул на очередную пару, появившуюся из стены космовокзала. - Они идут от ракеты. Станем на их пути...
Было неприятно становиться лицом к лицу с двойниками, ждать, пока они пройдут сквозь тебя. Но ничего другого не оставалось.
- Ну вот... - сказал Григорий, когда призраки пронизали их. - Вот и прошли... - повторил он, облегченно вздохнув, - но так, чтобы не заметил Борис: призраки прошли бесшумно, неосязаемо, и все же столкнуться с ними было неприятно до дрожи.
- Идиоты... - дернул плечами Борис, оглядываясь на двойников.
- Подойдем к стене, - Григорий намеренно не обратил внимания на выходку друга: ругать двойников имело столько же смысла, сколько просить солнце повернуть вспять. - Держи, - сказал он Борису, протягивая клубок. - И гляди, чтобы нитка была натянута.
Намотав конец нити на руку и согнув плечи, как против ветра, Григорий вошел в стену здания. Борис разматывал клубок ему вслед, замечая, что нить уходит в стену все медленнее. Четыре, пять шагов - нить повисла прогнувшись. Борис натянул ее, но вот она дернулась раз, другой и упала вниз. Борис потянул с поспешностью, нить выпрямилась, но тут же упала снова, словно Григорий, отступая, пятился назад. Несколько раз он дернулся, пытаясь натянуть нить, прорваться вперед, потом нить ослабла, и из стены боком, неуверенно вышел Григорий. Лицо его было синим от холода, глаза полны страха.
- Не пускает... - Григорий присел на корточки, тяжело дыша и растирая закоченевшие руки. - Вышвыривает и давит страхом...
Борис глядел на товарища. Клубок и несколько витков оранжевой нити лежали на цветах. Солнце, поднявшееся над крышей космовокзала, осветило клубок, запуталось в оранжевых петлях.
- Это все? - удивленно спросил Григорий, прикинув на взгляд количество петель.
Стена вытолкнула второго Григория, с синим лицом и сведенными руками.
- Черт!.. - выругался настоящий Григорий. У него тоже начали сдавать нервы, потянул в сторону Бориса: - Отойдем!
Они пошли прочь от стены космовокзала. Григорий молчал, Борис ждал, не прерывая его молчания. В нем закипала злость. Горячий по натуре, он не терпел неясностей, тем более необъяснимого. Лететь к Ориону, бороться с космосом - двести лет космонавты борются, бывает, гибнут. Но там ясны причины и следствия: пески на других планетах, вулканы... А здесь небо над головой, серебряный звон. И ты сам с собой, повторенный тысячу раз. Зачем это нужно? Кому?
- Мне казалось, - заговорил наконец Григорий, - что я блуждал в потемках бесконечно долго. Полная потеря чувства времени, понимаешь? Темнота не только поглощает свет и звук - она растворяет время. И это страшнее всего. Я провалился в бездну, меня охватил страх. Больше я ничего не помню, только бесконечный ужас падения... В космосе нелегко, но там хоть звезды, Борис. А здесь ничего, кроме страха. Как ты меня вытащил, не понимаю... Там, по-моему, нет и воздуха, не помню, чтобы я хоть раз вздохнул.
Бессвязная речь Григория ничего не объяснила Борису. Он протестовал каждой жилкой своего тела против положения, в котором они оказались. Кто-то или что-то играло ими, игра была слишком неравной и неизвестно, чем могла кончиться. Борис видел беспомощность их, двоих, перед неизвестной планетой, они ничего не могли сделать. Это бесило его и еще более ослабляло перед лицом неизвестного. Наконец он прямо поставил вопрос:
- Попали в ловушку?..
- Не знаю, Борис. Ничего не знаю. Пробиться сквозь темноту к ракете нам не удастся. Надо искать выход к спасению в чем-то другом. Если это ловушка, то чья, зачем?
Солнце неудержимо лезло к зениту. Сутки на планете были меньше земных на одну треть: восемь часов день и восемь часов ночь. Планета вращалась в плоскости экватора. Время было одинаковым на всех параллелях.
- Борис, - спросил вдруг Григорий.
- Что?
- Ты заметил, что двойники не дают тени?
Ни двойники, ни тополя, ни здания космопорта не отбрасывали и признаков тени.
- Чертова планета, - выругался Борис. - Одни загадки!
- А еще, Борис, - продолжал спрашивать Григорий, - ты хочешь есть или пить?
