Автоматический дворецкий почтительно звякнул.
– Докладывай, – бодро сказала веселая седая женщина.
– Мисс Портер к мисс Портер, – объявила машина.
Женщина насмешливо прищурилась.
– Это такая же бессмыслица как сыроварня на луне, – заметила она. – Давай-ка еще раз, теперь с именами.
Дворецкий в замешательстве помедлил, потом отрегулировал свои схемы, как надо:
– Мисс Офелия Портер находится у подземного входа и выражает желание нанести визит в жилище мисс Эдилейн Портер.
– Вот это прекрасно, просто прекрасно, – мисс Портер деловито расправила свой старомодный фартук. – Почему же ты сразу так не сказал?
– Я уже здесь, тетя, – прозвенел позади нее девичий голосок. – Пока ты разбиралась с этим болтливым ящиком, я проскочила в лифт.
Ничуть не удивившись, мисс Портер улыбнулась и повернулась к девочке. Офелия стояла перед грузоприемником, красуясь в лиловых панталонах в обтяжку и остроконечной шляпе. Темные волосы были стянуты в огромную косу, а глаза искусно подкрашены.
– Как ты думаешь, почему я вкручивала мозги этой штуковине? Боже мой, что это на тебе надето?
– Костюм для игр, тетя. Смотри.
Офелия прошлась по комнате. При ходьбе ее одеяние разлеталось на боках, обнажая бедра.
Мисс Портер фыркнула.
– По-моему, ты еще мала для таких игр. Девять лет...
– Десять, тетя. И я...
Раздался резкий звонок автоматического дворецкого:
– Извините, но мисс Портер нигде... – машина помедлила, – мисс Офелии Портер нигде нет, – объявила она с триумфом и одновременно с сожалением.
– Ну так поищи ее, болтун, – озорно воскликнула Офелия. Она знала, что машина слишком примитивна, чтобы различить голоса.
– Рад служить вам, мадам, – с сомнением проговорила машина.
Женщина хлопнула в ладоши.
– Не называй меня «мадам», ты, болтунишка! Занимайся своим делом.
– Да, мисс Портер, – сказал дворецкий, торопливо отключаясь.
Офелия уже устроилась на дневной кушетке.
– Когда он прибудет, тетя? – спросила она. – Я имею в виду тостер.
Мисс Портер притворно нахмурилась.
– Ну, конечно, я должна была догадаться, что ты не придешь просто так, из любви к своей старой, одинокой двоюродной прабабке. – Она села в кресло. – Он должен быть в десять часов. Через четверть часа. Ты можешь пойти на улицу и немножко поиграть, пока мы его ждем.
Офелия удивилась:
– На улицу?
– Ну, конечно, милая. Лет сто назад, когда я была девочкой, я очень любила бегать по лесным тропинкам, и чтобы ветер развевал мое платьице. Когда я была такая, как ты...
– Но тетя – а как же радиация?
Мисс Портер озадаченно взглянула на нее.
– О, господи! Я забыла. Да, кажется, сейчас нельзя гулять на улице.
– А почему ты до сих пор пользуешься этими старомодными тостерами? Потому что ты эксцентричная?
Мисс Портер подняла бровь.
– Твой отец, дорогая, внушает тебе странные мысли. Я и тостер – понятия неразделимые.
Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
– Мне было всего десять лет, когда я впервые использовала тостер – если это можно было так назвать. – Она улыбнулась своим мыслям. – Это было в 1930 году. Мама разрешила мне класть кусочки домашнего хлеба в старую дровяную печку. Иногда они подгорали – но Боже, как это было вкусно!
Офелия радостно улыбнулась:
– Мы проходили хлеб по истории культуры.
Мисс Портер, похоже, не слышала.
– Конечно, когда я выросла, то купила себе настоящий тостер. Это было в 1940 году, тостер был самый простой – с дверцей сбоку. Чтобы его включить, нужно было воткнуть вилку в розетку. Когда я открывала дверцу, тост должен был соскальзывать и переворачиваться, чтобы я не обжигала пальцы. Но это не всегда срабатывало.
– А почему у тебя не было детей? – вдруг спросила Офелия. – Ты же была что надо?
Мисс Портер открыла глаза, стараясь не обращать внимания на то, какие выражения употребляла девочка: времена меняются.
– Ну, видишь ли, моя дорогая, я не была замужем...
– Но ведь для того, чтобы иметь детей, необязательно выходить замуж. В клинике свободной любви...
– Тем не менее, дорогая, некоторые люди считают, что брак имеет свои преимущества, – мягко возразила мисс Портер. – И женщина должна ждать, когда ей сделают предложение.
– Папа говорит, он слышал, что тебе многие делали предложения. Он говорит, что мужчины гонялись за тобой, как псы за сучкой, у которой те...
– Твоего отца давно пора отшлепать, – строго сказала мисс Портер.
– Ну, тетя, сейчас людей не шлепают.
– Правда? – удивилась она. – А что сейчас делают?
– Ты рассказывала о своих тостерах, – поспешила переменить тему Офелия. – Что у тебя было в 1950 году?
Мисс Портер снова откинулась в кресле и закрыла свои старые глаза.
– Мне тогда было тридцать, и мне нравилась новая машинка для поджаривания тостов. Наверху у нее были две прорези для хлеба, и если нажмешь ручку, она тикала три минуты – или я это путаю с таймером для яиц? – а потом выбрасывала тосты.
– А что такое яйца? – спросила Офелия.
Старушка вздохнула.
– Спроси меня как-нибудь в другой раз. Сегодня День Тостера. В 1960 году рычагов не было совсем – нужно было только положить хлеб, а тостер сам опускал его и выбрасывал меньше, чем через минуту. Иногда я добавляла какие-нибудь ягоды.
– Ягоды? – с ужасом в голосе перебила ее Офелия. – Ты их ела?
Глаза у девочки округлились.
– Ну, конечно, дорогая. Чернику, бруснику – только что из леса, хотя их и тогда уже было не много. А иногда клубнику.
– А, земные ягоды, – облегченно вздохнула Офелия. – Я думала, ты говоришь о бетельгийских ягодах.
Мисс Портер было любопытно, что бы это могло быть, но она решила не спрашивать. Ее правнучатая племянница иногда выражалась так искренне, что могла вогнать в краску.
– Если мне не изменяет память, в 1990 году мой тостер сам брал хлеб из пакета, намазывал масло на горячие тосты и подавал их на маленькой тарелочке. Мне ничего не нужно было делать, кроме как заказывать хлеб и смахивать крошки. А в 2000 году даже и это стало не нужно.
– Вот он! – закричала Офелия. Мисс Портер открыла глаза и увидела, что в грузоприемнике появился новый аппарат. Он был больше старой модели и на вид чрезвычайно сложный. Она не разделяла энтузиазма Офелии; старая машина хорошо служила ей десять лет. Кроме поджаривания тостов, она готовила еду, отвечала на звонки, мыла посуду и стелила постель. Новая машина, может быть, и сложнее, но это не всегда хорошо.
– Тетя, ты покажешь мне сейчас тост? – воскликнула Офелия, пританцовывая перед аппаратом.
