За спиной Еретика колыхнулась невесть откуда взявшаяся тень.
Оглянись...
Воин удивленно посмотрел на неопорожненную флягу.
Путаные мысли звенели в голове, и им подпевало вездесущее комарье. Пора было сворачивать в лес, но огненный полукруг уходящего солнца, как одинокий костер в глуши, взывал следовать за собой.
Впереди в желто-малиновых разводах заклубилась пыль. Скоро показалась карета, и четверка взмыленных лошадей прокатила ее мимо уставших путников.
- А как насчет этого? - оживился Воин. - Бьюсь об заклад, там внутри сидит птица высокого полета!
Еретик не оглянулся.
- У него есть все, что он желает или может пожелать.
- Значит, он высоко ценит жизнь? - Воин глотнул из фляги.
- Ему опротивела жизнь так же, как обжоре рано или поздно становится противна еда.
- Ловко у тебя получается. Куда ни глянешь, всюду мерзость и мрак!
- Смотришь ты, а не я.
Воин поперхнулся. Ответные слова застряли в горле. Откашлявшись, он махнул рукой.
- Сворачиваем! К черту тебя с твоими рассуждениями, - и свистнул бежавшему впереди псу.
Когда дорога осталась позади, Еретик неожиданно натянул ремень.
- Постой.
Всадник осадил коня.
- Видишь человека? - юноша показал в сторону. Через поле шел пилигрим в рваных обносках с сучковатым посохом в руке.
- Еще один нищий, презирающий жизнь? - хмыкнул Воин и тут услышал отголосок песни.
Молодой путник пел о звездном небе, о засыпающей земле и о грядущем восходе солнца.
- Он беден, верно, - произнес Еретик, когда песня удалилась и канула в пространство. - Но его жизнь богата и ярка. Он несет людям свои баллады, жаждет вселить в сердца надежду, в умы - веру, в душу - любовь.
- Но он одинок! - нашелся Воин.
- Отнюдь. С ним - сама природа, и люди, способные услышать его голос. А когда его собственная жизнь подойдет к концу, она воссоединится с силой предков, и даст начало новой жизни. Таков Круг Бытия.
- После смерти он, возможно, попадет в рай. Или в ад, если успеет что-нибудь натворить.
- Так говорит твоя церковь. А тех, кто знает истину, объявляют еретиками. И уничтожают, дабы сохранить нерушимость своих канонов.
Воин поискал глазами пилигрима, но ночь оплела поле непроглядной темнотой.
- Ладно. Пусть так, еретик. Тогда скажи, чем так опасен этот твой Круг Бытия, о которым не желают слышать церковники?
- Помнящий силен памятью предков. Более объяснить я тебе не могу. Если ты найдешь в себе силы оглянуться, ты увидишь всё сам.
Ворчание пса Воин поначалу просто не замечал. Тяжелый сон, окутанный пьяным туманом, тянулся медленно и невнятно. И все же тревога разбередила притупленное чутье. Он проснулся и первым делом нащупал эфес меча. Высвободил руку из-под плаща и, стараясь не шевелиться, осторожно осмотрелся. Пес сидел поодаль, навострив уши. Обросшие жесткой шерстью черные губы оттопырились, обнажив желтые клыки.
- Спокойно, старик.
В зарослях можжевельника, окружающих поляну двигались темные силуэты.
Вдруг из кустов с кровожадным свистом вылетел топор. Метнувший целился в собаку. Пес отскочил.
- Взять его! - выкрикнул Воин. - Парень, берегись!
В следующую секунду он потерял из вида и пса, и Еретика. Меч виртуозно отражал удары дубинок и ножей, но тщетно искал в чавкающей кровью свалке благородного собрата. Недооценивать противников, впрочем, не приходилось. Едва увернувшись от взвившейся над головой косы, Воин споткнулся, увидал занесенный цеп, метнулся в сторону и выронил оружие, когда кованые кольца обрушились на правое предплечье. Над головой пронеслась серая мохнатая тень. Рык, вопль и визг слились в отвратительную гамму. Левая ладонь нашла знакомую рукоять, и взлет клинка завершился предсмертным хрипом.
Он поднялся. Кровь стучала в голове, в груди, в раненой руке, сползала по ребрам под разодранной рубахой. А шальной взгляд впитывал картины смерти. Три неподвижных и два шевелящихся изрезанных тела. Оторванная голова.
- Они пытались тебе отомстить. За одного - пятеро.
Еретик перешагнул через обезглавленный труп.
Воин поднял перед собой меч. Помедлил. Стоит ли отдавать воинские почести простолюдинам?...
Откуда ты пришел?
Он отсалютовал поверженным крестьянам. Пять мертвых и...
Взгляд замер на бесформенной массе, распластавшейся над человечьими останками.
- Лембой!
Пес дышал, но с каждым вздохом из тела бесстрашного бойца уходила жизнь.
"Так нельзя! Почему?!"
- Лембой! Лембой!!
Окровавленная морда доверительно потянулась к хозяйской руке.
- Нет! Почему ты?... Еретик, почему он? - отчаянные блестящие глаза взирали на юношу.
Тот присел возле умирающего зверя, погладил по спине, мимоходом коснулся рваной раны, зияющей в боку.
- Он прикрыл тебя и отдал свою жизнь за твою...
Сдавленный стон утонул в собачьей шерсти, бурой от пролитой крови.
На плечо опустилась твердая рука.
- Жди. Я вернусь.
С этими словами Еретик поднял массивную тушу собаки на руки так, будто она не весила ровным счетом ничего. Воин проводил его отрешенным взглядом. Не осталось ни вопросов, ни удивлений. Одна лишь тоска. В пустоте...
Звезды померкли, и ночная тьма уступила небесный купол серому рассвету. Рыхлые громады облаков выплыли из-за горизонта и принялись ткать паутину дождя. Редкие капли падали на лицо человека, и стекали по щекам вместе с такими же редкими, но горячими каплями, родившимися в тучах, сгустившихся в душе.
Смерть - переправа. Конец и начало.
Дождь зашуршал в кронах деревьев. Зашелестел кустарник. Полегла под холодными струями лесная трава. На шорох приближающихся шагов Воин не обернулся. Сидел, прислонясь к сосновому стволу, и смотрел перед собой. Такой же застывший и бледный, как тела на поляне. Еретик остановился перед ним.
- Похоронил? - губы выдохнули бесцветный вопрос.
Ответа не последовало.
- Можешь считать, что я пуст, что я ценю свою жизнь на гроши! Черт с тобой! - в его глазах поднялась пелена бессильной ярости. - Но одиноким меня сделала не жизнь, а смерть! Эта слепая мерзавка с косой! Думаешь, я родился с мечом и на коне? Так думаешь?!... У меня была семья. Брат. Любимая. Но их не стало. Вот так же, как Лембоя! В один проклятый миг... И нет. Никого.
Тень за спиной Еретика качнулась.
- Что, ты и твои предки растеряли дар речи?! - Воин стиснул кулаки.
И тут из леса раздалось отчетливое - "аув!"
Гневная маска стекла по лицу, и ее место заняло изумление.
- Лембой...
Он медленно встал, цепляясь за древесный ствол здоровой рукой.
- Лембой!
Огромный серый пес выскочил из зарослей и бросился к хозяину, неистово виляя хвостом. Воин опустился на колени перед собакой. Мгновение сомнений верить ли своим глазам - рассыпалось прахом. Он обнял мощную шею боевого друга и прильнул щекой к мокрой косматой морде.
