Три недели, чтобы доделать дела. Врач, сам того не подозревая, выдал мне единственно правильный рецепт. Попытайся я напоследок «насладиться жизнью», проводя дни в праздности — и эти дни превратятся в кошмар. Я взвою от тоски и ужаса, мысли о смерти не будут покидать меня ни на минуту. Только дело и может быть для меня спасением. Но ирония судьбы заключается в том, что как раз сейчас все мои дела закончены, так или иначе. Борьба за кресло генерального менеджера проиграна. Бракоразводный процесс завершен. Новый дом куплен и обустроен, вложения в акции не вызывают опасений. Собственно, я и поход к врачу откладывал потому, что хотел сначала разобраться с другими заботами — как мне казалось, более важными… Начинать что-нибудь новое и крупное уже поздно. Дело потеряет для меня всякий смысл, если я буду знать, что не успею его закончить.
— Ваш дом, мистер Декстер. Время в пути — 21 минута 20 секунд.
Точность. Я всегда любил точность, но сейчас она вдруг стала меня раздражать. Я и без того знаю, что у меня мало времени.
— Впредь округляй время до минут.
— Принято, сэр.
Компьютер дома, получив сигнал от компьютера мобиля, открыл дверь. Я направился прямиком в спальню. От всех этих мыслей у меня разболелась голова. А может быть, не только от мыслей. Я принял таблетку и, не раздеваясь, завалился на кровать.
Мне снилась какая-то вечеринка. Вроде бы в офисе, но в то же время у меня дома. Еще в том доме, где мы жили вместе с Шилой. Шила была совсем молоденькой, словно тогда, когда мы только познакомились — хотя я помнил, что мы уже успели развестись. Еще там был Дэн и другие друзья и сослуживцы. Играла музыка, с потолка непрерывно, словно снег, сыпалось конфети. То тут, то там звучал смех и хлопали пробки. Затем поднялся Дэн с бокалом в руке, позвонил ножом по хрустальной ножке, прося тишины.
«Леди и джентльмены! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить кончину нашего дорогого Рона!»
«Эй! — возмутился я. — Я еще живой!»
«Ты покойник, Рон, и пожалуйста, не перебивай», — ответил он, продолжая растягивать губы в улыбке, а Шила прошипела, зло повернувшись ко мне: «Рон, ты опять меня позоришь!»
«Если до вас дошли какие-то слухи, то это клевета, — возразил я. — Они опровергнуты в последнем пресс-релизе компании.»
«Никаких слухов, Рон, — покачал головой Дэн. — У тебя рак мозга, и все это знают.»
«Ты! — воскликнул я в бешенстве, осознавая истину. — Это ты мне устроил!»
«Не надо было его убивать, Дэн, — капризно надула губки Шила. — Кто теперь будет платить мне алименты?»
«Извини, — еще шире улыбнулся он. — Это просто бизнес, ничего личного.»
«Как ты это сделал?» — спросил я.
«Помнишь наше последнее барбекю, Рон?»
Я покосился на свою тарелку и увидел, что в ней лежит огромный, величиной с хорошего краба, жареный паук. Кусок его был уже отрезан и наколот на мою вилку.
«Это все пауки, Рон, — сказал Дэн. — Они пожирают твой мозг.»
Тогда я напряг волю, желая, чтобы в руке моей оказался пистолет, и он там оказался. Я принялся стрелять в Дэна. При каждом выстреле из него начинал бить фонтанчик, как из дырявого шланга. На пятом или шестом выстреле он упал. Присутствующие разразились аплодисментами. Я перевел пистолет на Шилу. «Только на это ты и способен!» — воскликнула она, презрительно отворачиваясь. Она великолепно умела презрительно отворачиваться, подозреваю, она тренировалась в этом перед зеркалом.
Тут сзади хлопнула дверь, и раздался голос Дэна: «Браво, Рон, все, как я запланировал!»
«Ты? — я обернулся к нему. — Ты не умер?»
«Нет, придурок, ты застрелил мою копию! Правда, я классно придумал?»
Я бросился на него, и тут комната наполнилась полицейскими. Я боролся с ними, отпихивал, но мои движения становились все слабее, потому что они опутывали меня паутиной. Я совсем выбился из сил, чувствуя, как паутина забивается в нос и рот… и тут, наконец, проснулся с бешено колотящимся сердцем.
Голова была мокрая, особенно почему-то шея и затылок, но не болела. Последние фразы сна еще звучали у меня в ушах. Конечно же, это бред. Дэн не имеет к моей болезни никакого отношения. И никакой копии у него быть не может, пока он жив. Да и после его смерти она вряд ли появится. Дэн из тех людей, которые не переносят напоминаний о собственной смертности. Такие люди крайне неохотно пишут завещания, страхуют свою жизнь или делают резервные копии личности. К первым двум действиям их все же вынуждает многолетняя культурная традиция (да и то лишь в том случае, если у них имеется семья), но третье пока еще остается непривычной экзотикой, и никакая семья тут не поможет. Тем более что семьи часто сами со страхом относятся к перспективе копирования своих близких. Уже были случаи, когда супруги или другие родственники отказывались жить с копиями, даже несмотря на то, что при жизни оригинала сами просили его скопироваться. Мысль о том, что копия — это нечто ненастоящее, подделка, чуть ли не монстр Франкенштейна, оказывалась сильнее полного физического и психического сходства. Конечно же, это предрассудок, но человечеству еще долго предстоит его изживать…
Значит, когда Дэн умрет, место генерального менеджера вновь станет вакантным. И если это произойдет достаточно скоро, наилучшим кандидатом вновь окажется Рональд Декстер. Пусть даже это будет Рональд Декстер Второй.
Я встал и в волнении заходил по комнате. Дело. Вот оно, дело, достойное последних трех недель. Я начинал с нуля, даже хуже, чем с нуля — с минуса. Многие из моих детских приятелей давно сгинули в тюрьмах. Но я вырвался, пробился, зубами и когтями втащил себя в истэблишмэнт. Никто не заботился обо мне, кроме меня самого. Но у моей копии, у Рональда Второго, пока еще есть кому о нем позаботиться. Я сделаю его появление на свет более благоприятным, чем мое собственное. Я расчищу кое-какие завалы на его пути. В конце концов, никого ближе и роднее его у меня нет и быть не может. А дальше он пойдет сам. Он справится. Я верю в него, как в самого себя.
Я ни секунды не терзался сомнениями, заслуживает ли Дэниэл Батлер смерти и, тем более, вправе ли я это решать. К черту высокопарные разглагольствования. Это бизнес, Дэн, ничего личного. Впрочем, личного предостаточно. Ты не церемонился со мной и нашей дружбой, чтобы занять этот пост — ну так не жди, что я буду церемониться с тобой. Мне нечего терять, Дэн, и это делает меня всемогущим.
Я остановился и произнес это вслух: «Я все-мо-гущ». Обществу следовало бы изолировать безнадежных больных сразу после постановки диагноза. А лучше — сразу же подвергать эвтаназии. Потому что других рычагов воздействия на нас у общества нет. Современная полиция прекрасно оснащена технически, но она рассчитана на преступников, которые стремятся выжить и избежать наказания. А мне даже нет нужды особо скрываться. Я могу подойти к Дэну среди бела дня и застрелить его на глазах у сотни свидетелей. Моей копии ничего за это не будет. Конечно, некоторые посмотрят косо — раз, мол, Рональд Первый оказался способен на убийство, чего ожидать от Рональда Второго. Но мои адвокаты — которые станут к тому времени его адвокатами — легко докажут, что последние поступки Рональда Первого вызваны серьезной патологией мозга, каковая у Рональда Второго отсутствует.
