- Ты только посмотри на него, Вовочка! Вот не будешь мамочку слушать - вырастишь таким же балбесом.
На ярком примере Сидорова шеф воспитал целое поколение более субтильных, то бишь юных, сотрудников.
Опять же явного вреда Сидоров не приносил...
Нет, шеф - исключается. Где, с таким окладом он еще найдет себе такого Сидорова. Конечно было в этом заколдованном круге: оклад-работа-оклад, что-то порочное, но не до такой же степени.
Нет, сам процесс служения не мог породить отклик в недрах НИИ и т.д. НИИ жил и оперировал категориями, а не Сидоровыми. А вот человеческий фактор!.. Тут необходимо было действовать методом исключения. Троих Сидоров уже исключил: М._Сидорову, шефа и Сидорова лично.
Был правда еще один выход из создавшегося положения - самый мудрый: закрыть глаза, сунуть голову в песок, как страус и сделать вид, что ничего не происходило и не собирается происходить. Дело было за малым - отыскать песок. Но Сидоров решил повременить...
Трудовой будень, как всегда бурный и кипучий, захлестнул Сидорова мощной волной, погнав что-то утрясать, согласовывать и подписывать. Производственные вопросы с детской непосредственностью перекликались с личными делами, личные дела непринужденно сплетались с научными интересами, научные интересы в свою очередь сливались в неодолимой борьбе единства и противоположности с производственными вопросами. Этот противоестественный симбиоз, тем не менее, поражал монолитной стабильностью и непоколебимой неразрешимостью. И Сидоров, ощущавший себя сопричастным к чему-то большому, весь в делах как... впрочем это не важно, а важно то, что рабочий день уже кончился, и из недр НИИ... словно сквозняком выдуло всех его сотрудников. Остались только единичные экземпляры, хаотично разбросанные по каморкам - Папы Карлы, которые по ночам строгали свои диссертации, тешась тщетной надеждой, что уж этот "Буратино" принесет им долгожданное счастье или хотя бы подымет престиж если уж никак невозможно поднять зарплату.
Сидоров гулко топая в обескураживающе-внезапно прорезавшейся тишине, пробежал по инерции еще круг по этажу и вынужден был констатировать, что исход из данного учреждения, увы, неизбежен.
6. А СОБСТВЕННО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Сидоров, словно юный птенец, спешащий переступить порог родительского гнезда, вылетел из дверей родного НИИ в зыбкую просинь теплого вечера, какие бывают только очень ранней осенью, когда не успели подкрасться еще предательские первые ночные заморозки, лишь усталая природа тронута неприметными, но к сожалению, необратимыми признаками увядания.
Вне кипучей бучи Сидоров становился почти нормальным человеком.
- А собственно что случилось? - как бы спрашивал себя Сидоров.
- А ничего, собственно! - как бы отвечал сам себе Сидоров. - Жил я обыкновенным Сидоровым... Зачем же сразу "воздействия"? Да, я не гений, но "точка", а тем более, извиняюсь, "критическая" - это уж чересчур!
Сидоров штурмом взял рейсовый автобус. Мысли отступили на заранее подготовленные позиции, уступив поле боя дружескому чувству локтя, впившегося под ребро. Упокоившись меж могучим торсом, принадлежащим, по-видимому, отошедшему от дел связанных с большим спортом, штангисту и чьим-то трудно идентифицируемым по профессиональной принадлежности гребнеподобным хребтом, Сидоров отрешенно выжидал, когда настанет сладостный миг, и он Сидоров вновь обретя временно ущемленное чувство собственного достоинства, будет исторгнут из недр социального феномена под звучным названием "Общественный транспорт в час пик", который помимо тренинга коммутативных навыков в экстремальных ситуациях на базе ограниченного объема и столь же ограниченного контингента, осуществляет, что самое удивительное, так же и транспортные функции.
Автобус затормозил, и тело Сидорова, благодаря дружескому участию сзади, не только позволило Сидорову не проехать свою остановку, но и почти без участия его Сидорова - лично, проделало часть пути ведущего к подъезду дома, где Сидоров еще не так давно спокойно жил-поживал и если и не нажил никакого-такого особенного добра, то по крайней мере мог купить что-нибудь этакое в рассрочку или, такое же, не сильно подержанное с рук.
Кстати о руках. Войдя в подъезд Сидоров в который раз подивился неиссякаемой тяге масс к народному творчеству. Стены подъезда пестрели различными крылатыми изречениями, причем, учитывая возрождение национальных культур, на различных языках. Однако странное дело, несмотря на то, что Сидоров жил в так называемой "средней полосе", многие надписи свидетельствовали об обратном и намекали на окрестности г.Шеффилда.
Аналогично здесь же была увековечена сложная хронология пребывания в стенах, с виду ничем не примечательного, блочного девятиэтажного дома по улице "имени 179 Отчетно-выборного Собрания на заводе Резиновых Изделий", отдельных индивидуумов, с различными комментариями из их, порой очень интимной, жизни. А кое-где виднелись даже попытки художественно отразить черты лиц и некоторых других частей тела - обладателей незаурядного интеллекта, чей безудержный натиск изливался на стены подъезда да и не только подъезда.
По-видимому, срабатывало что-то древнее - из инстинктов. То, что заставляет всякого уважающего себя э... собаки мужского пола при виде любого столба задирать заднюю лапу, а каждого пишущего при виде стены вздымать соответствующий орган, позволяющий оставить о себе память априори неблагодарным потомкам.
Особенно страдал лифт. Дамоклов меч потенциальной клаустрофобии прямо-таки ввергал замкнутого индивида в пучину мыслей, неотвратимо диктующих необходимость срочно ими поделиться, опорожнив содержимое мыслительного аппарата прямо на стены.
Двери лифта распахнулись, и Сидоров, благополучно преодолев последние сантиметры, оказался на числящейся за ним, как ответственным квартиросъемщиком, жилплощади.
Замок хищно щелкнул своим единственным и к тому же металлическим зубом.
Сидоров добрался домой и ничего с ним уведомленным Сидоровым не случилось. Однако...
7. СИДОРОВ ПЕРВЫЙ И СИДОРОВ ВТОРОЙ
Однако! Еще не вечер. Но это фигурально, ибо на самом деле вечер как раз уже наступил и даже сгущалась тьма: и не только в прямом, но и в переносном смысле этого слова. Сидоров как лихой конь, совместно с сюжетом неотвратимо летел к развязке.
Телефонный звонок - истеричный, как продавец овощного магазина сидящий на скоропортящемся дефиците, застал Сидорова врасплох. Попав в родные пенаты Сидоров обмяк и разомлел, но Рок уже сделал отметку в графе с ранее ничем не примечательной фамилией Сидоров. То-ли осерчав за неуплату каких-то специфических членских взносов, то-ли так просто - ткнув пальцем наугад, но птичка поставлена. Не отменять же в самом деле. А птичка-то норовила клюнуть уведомленного Сидорова прямо в темечко. Или в другое не менее уязвимое место.
