Гарантий того, что после выполнения условий, Семенова не уберут, конечно, нет, но сидеть на зоне семь лет… и какое будущее его ждет с судимостью? За штурвал его точно никто не пустит. Тут уж поневоле согласишься и банк ограбить, и бунт организовать.
— Что мне нужно сделать?
Алина улыбнулась.
— Я знала, что ты согласишься. План такой…
* * *
Время больше не казалось Андрею резиновым. После разговора с Алиной его перевели в общую камеру, и вечером он отправился на ужин.
Столовая представляла собой просторное помещение с привинченными к полу столами и длинными скамьями. От кухни столовую отделяла перегородка с двумя прямоугольными отверстиями раздачи. Повариха — тетя Маша — квадратная женщина с квадратной челюстью и квадратным чувством юмора — накладывала рисовую кашу. Один половник в одну тарелку. Судя по всему, каша снова подгорела — из кухни несло гарью.
Помимо каши на ужин дали подозрительного вида сосиску и бледно-розовый компот из смородины. Наверняка ягоды использовались не один раз, и их концентрация вряд ли превышала "стакан на ведро".
К раздаче как всегда была очередь. Семенов взял поднос, ложку и встал последним.
Столовая и двор для прогулок считались самыми опасными местами на зоне, потому что именно здесь одновременно собиралось максимальное количество заключенных. А где толпа, там драка, поэтому охраны в столовой хватало. Раньше Андрей не обращал внимания на парней в форме, но теперь оценивающе окинул их взглядом. Двое у входа, двое у центрального окна, трое в дальнем углу.
Очередь двигалась быстро. Тетя Маша действовала на автомате: зачерпнуть половником, протянуть к окошку… шмяк. И по-новой. От первого окошка зэки продвигались ко второму, где получали сосиску и компот, а потом шли к столам.
Андрей протянул тарелку.
Шмяк.
Каша действительно подгорела, но это его не волновало, сегодня он в любом случае останется голодным.
У второго окошка в кашу плюхнулась сосиска. Семенов взял компот. Внутри алюминиевой кружки явственно виднелось темное кольцо от застоявшегося чая.
Мужчина вздохнул и понес поднос к столику. Но дойти не успел.
— Че-то быстро тебя из одиночки выпустили, — раздался над ухом знакомый голос.
Семенов повернулся и увидел ухмыляющегося качка. Дрыга скрестил на груди татуированные руки и прищурился.
— Отстань, — Андрей шагнул влево.
— Мы с тобой еще не закончили, — преградил дорогу Дрыга.
Он наклонился и смачно плюнул в тарелку с кашей. Это было сигналом.
— Урод!
Андрей опрокинул поднос на темно-серую робу качка, одновременно с силой его толкнул.
— Ах ты гаденыш!
Дрыга бросился на обидчика. Семенов уклонился от кулака и ударил в солнечное сплетение.
— Аха! — задохнулся качок, но пришел в себя быстро, не дав противнику повторить маневр.
От этого удара уклониться не получилось.
— Так его! — выкрикнул кто-то из заключенных.
Перед глазами Семенова замерцали красные звезды, из рассеченной брови полилась кровь. Качок толкнул противника и сам навалился сверху.
Андрей и Дрыга катались по полу. Из-за крови Семенов плохо видел и бил куда попало. Дрыга выкладывался не полностью, иначе бой окончился бы слишком быстро, а цель драки вовсе не в выяснении кто круче…
Охранники вмешиваться не спешили, задержались ровно настолько, чтобы насладиться неожиданным развлечением. А потом посыпались удары дубинок.
Если бы не обещание Алины, Андрей никогда не сделал бы то, что сделал: он схватил валяющийся рядом с ним поднос и ударил охранника по руке.
— Ах ты сукин сын!
К лежащему на полу мужчине подскочили еще два охранника с дубинками. Последнее, что увидел Семенов прежде, чем потерять сознание, — окровавленное лицо Дрыги, который изо всех сил ударил одного из форменных ногой в промежность.
Глава 2. Из огня да в полымя
Работа не стояла даже в отсутствие капитана. Космический корабль «Грог» готовился к приему новых пассажиров.
* * *
В тюремном госпитале пахло хлоркой, этот запах и разбудил Семенова. За окном рассвело. Андрей пошевелился, и понял, что у него ничего не болит, словно охранники не избили его до полусмерти. Даже ребра, пострадавшие еще четыре дня назад при первой драке с Дрыгой, ничем о себе не напоминали.
"Сколько же обезболивающего мне вкололи?"
Мужчина осмотрел руки, грудь, поднял одеяло, но не увидел бинтов. Однако и синяков, и кровоподтеков тоже не было. Неужели он пролежал без сознания несколько дней?
Лязгнули замки. Железная дверь распахнулась, и в палату вошел охранник — тот самый Олег, который орудовал дубинкой во время тестирования на должность библиотекаря. Он оскалился и бросил на кровать пухлый пакет.
— Одевайся.
В пакете обнаружились кроссовки, темно-синие джинсы и голубая рубашка — вещи, в которых Андрей приехал на зону. Семенов быстро встал, оделся, и охранник поманил его за собой.
— Иди тихо и быстро, — предупредил он.
Олег провел осужденного по темному коридору, открыл несколько запертых дверей и толкнул мужчину в подсобку, где хранилось постельное белье и старые матрасы. Как обещала Алина, ни одного охранника они не встретили.
— Залезай.
Олег указал на лежащий на полу черный полиэтиленовый мешок.
Андрей послушался. Влез в мешок, лег на пол, согнулся и настроился на длительное пребывание в одной позе.
Охранник завязал горловину и хлопнул дверью. Все шло по плану.
В темноте и тишине Семенов успел о многом подумать. Если его действительно отпустят после того, как он выполнит условия соглашения, обязательно переберется в другой город, а лучше в другую страну. Здесь его никто не ждет: подруги нет, мать умерла незадолго до аварии, а отец погиб в первую чеченскую компанию.
"Идеальный кандидат на роль неопознанного и невостребованного трупа, — усмехнулся внутренний аналитик, — и ты это понимаешь. Сам же подумал "если отпустят".
Андрей верно оценивал риски, но знал, что никогда не раскается в принятом решении. Любой исход лучше зоны.
Через час дверь в подсобку открылась, и мешок с Семеновым погрузили в тачку, потом везли по коридорам, дважды едва не уронили. Андрей старался не шевелиться — неизвестно, знает ли тот, кто клал его в тачку, что именно находится в мешке.
Путешествие закончилось быстро. «Провожатый» миновал два поста охраны, вышел на территорию стоянки и погрузил мешок в багажник одной из машин. Дальше — дело техники.
Двигатель заработал, автомобиль тронулся.
Все получилось слишком уж просто и гладко.
