Она снова глотнула кофе.
— Может, это звучит так для нас, но свалы — не люди. Их культура другая…
— От этого изнасилование не перестает быть таковым.
— …и психология тоже. Скажите-ка мне, ваш прихожанин как-то пострадал, испытывал боль?
— Нет, но он боялся, что согрешил.
Она устремила на меня указующий перст.
— Вы сами виноваты, что научили его, будто сексуальное поведение греховно. Но психологически половой контакт между ними неизменно приносит удовольствие всем, кто в нем участвует. А поскольку воспроизводство может осуществиться только в том случае, если все трое занимаются сексом именно с этой целью, случайная связь никогда не приводит к беременности. Поэтому у них не возникло запретов, которые существуют у людей.
— Значит, если бы у нас, людей, не появились запреты относительно секса и если бы вы гарантированно не беременели, то не возражали бы против принуждения вас к оргазму?
Ей хватило стыдливости покраснеть.
— Я не о том! Я имею в виду, что вы не можете судить о поведении чужаков, основываясь на человеческих культурных нормах. В конце концов, даже вашей Церкви пришлось адаптировать свое учение, чтобы отразить различия. Не говоря уж о том, что при крещении свала вам вряд ли удастся окунуть его в воду.
— «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие», — процитировал я. — Свалы, как вы заметили, не люди. Так что здесь нет противоречия. Однако вы уклоняетесь от темы. Любой, будь то свал или человек, имеет право отрицать нежелаемый секс. И если свалы до сих пор не признали этого права, самое время донести это до них.
Она поднялась, обошла вокруг стола и встала перед экраном. Затем дала увеличение одного особо примечательного свала. Он был помечен как Левиафан (10-й класс), с указанием длины — 38 400 метров. Он в сотни раз превосходил беспола Кимбалла и даже сестру Эмму.
— Свалы растут в течение всей жизни, — сообщила она, повернувшись ко мне. — Соотношение между размером и возрастом не совсем строгое, но в целом — чем свал больше, тем он старше. Самые древние состарились еще до того, как мы построили египетские пирамиды. Все прихожане вашей церкви очень молоды, в своем обществе они практически не имеют влияния. Старцы вроде Левиафана весьма уважаемы. Вы что, действительно думаете, будто сможете убедить создание более древнее, нежели человеческая цивилизация, измениться только потому, что человек считает нечто дурным? Время вашей жизни для него — всего лишь миг, если бы у него были глаза, чтоб мигать.
Я унял в себе трепет перед размерами Левиафана.
— Может, вы и правы. Но я верую в Господа, который старше Вселенной и который создал и людей, и свалов. Я обязан попытаться.
Она развернулась и посмотрела мне в глаза. Я выдерживал ее взгляд, пока она со вздохом не сказала:
— Выстоять против решительного человека мне никогда не удавалось. — Она подошла к столу, написала что-то на листке бумаги и протянула мне. Там оказался безымянный адрес с персональным кодом вызова.
— Польщен, — сказал я. — Не то чтобы я считал себя непривлекательным, но…
Она закатила глаза:
— Это личный адрес Левиафана.
Мое лицо залилось краской.
— Э-э, спасибо. Я поговорю с ним.
— С ней. Это самка. И не очень рассчитывайте на взаимопонимание. Она вот уж два года как не утруждает себя разговорами с нами, но пока еще никто не пытался потолковать с ней о религии, так что…
— Я постараюсь, — и с этими словами поспешно ретировался, дабы в одиночестве оправиться от своего позора.
— И не вздумайте ее задеть, — бросила она мне вслед.
* * *
В ответ на мое электронное письмо касательно возникшей ситуации президенту миссии, находившемуся в колонии L5, но которому мой крохотный приход Церкви был подведомственен, пришел лишь короткий ответ: «Действуй по собственному усмотрению и следуй Духа Святого».
Потратив все свое свободное время на изучение свалов и их культуры, а также на подготовку доводов в защиту права мормонов-свалов распоряжаться собственными телами, я все же не чувствовал себя готовым к разговору с Левиафаном. Но испытывал острую потребность что-то сделать.
Усевшись за стол в своих апартаментах, я набрал адрес, которым снабдила меня доктор Мерсед, и принялся ждать соединения. Раздалось несколько гудков, а затем на линии послышался синтетический бесполый голос: «Абонент, с которым вы пытаетесь связаться, временно недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после…».
Не дожидаясь сигнала, я положил трубку. Я не был готов оставлять голосовое сообщение, хотя мне и следовало догадаться: обладание личным кодом вызова Левиафана еще не является гарантией, что она вообще ответит на мой звонок. Посему я потратил добрых десять минут и записал текст, который решил оставить ей на голосовой почте.
Наконец, удовлетворившись результатом, в котором твердо, но уважительно излагалась моя позиция, я снова набрал номер.
Через два гудка низкий голос ответил:
— Кто это?
Я даже вздрогнул, поскольку ожидал снова услышать голос автоответчика, и, запинаясь, выдавил из себя:
— Это президент Малан Церкви… прихода Центральная Солнечная станция Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Доктор Мерсед дала мне этот адрес, чтобы я поговорил об одном из своих… о прихожанине-свале. — Низкий голос не особенно походил на женский, и потому я неуверенно добавил: — Вы Левиафан?
— Религия меня не интересует, — ее голосовой синтезатор был достаточно хорош, чтобы я уловил в ее тоне презрение.
— А права свалов в целом вас интересуют? — не сдавался я.
— Нет. Меньшие меня не заботят.
Я почувствовал, что все мои тщательно отточенные доводы разом рушатся. Да как я вообще мог помыслить о том, чтобы связаться с существом, которого совершенно не волнуют права меньших представителей ее же собственного вида?
Даже не продумав ответ, я брякнул:
— А большие вас заботят?
Несколько долгих секунд я думал, что обидел ее и она попросту прервала связь. Доктору Мерсед это не понравится.
Когда же ее глас зазвучал вновь, это был гром из динамика:
— Кто больше меня?
Подобный оборот не входил в мои планы, но, по крайней мере, она все еще разговаривала. Быть может, если мне удастся довести до ее сознания, что ей не понравилось бы, окажись она в роли унижаемого свалами покрупнее, то я сумею убедить ее и в необходимости с уважением относиться к правам меньших свалов.
— Насколько я понимаю, свалы с возрастом увеличиваются, — начал я. — Разве ваши родители не больше вас?
