— Ребята, кто-то принес в класс магнитофон? — растерянно спросила она наконец. — Этот, как его… плейер?
Класс взорвался шумом взволнованных голосов. Никто не приносил магнитофона, на самом деле происходило что-то таинственное, и Аркадия Львовна это поняла. Но отступить перед необъяснимым и уронить авторитет учителя она, конечно, не могла.
— Скоро звонок, — сказала учительница, постучав массивной ручкой по столу. — Уложиться мы уже все равно не успеем. Доклад Марины переносится на следующий раз. Ребята, все по домам, но только тихо, в соседних классах еще продолжаются занятия.
— Зашкаливает! — испуганно сказал голос из пустоты. — Пробой, нет никаких сомнений! Нас слышат, а, может, уже и видят. Ты взгляни на учительницу, она рот разевает, как старая рыба!
— Да помолчи ты! — отозвался другой. — Может, сейчас все снова войдет в режим.
Аркадия Львовна выскочила в коридор и помчалась к учительской, громко стуча каблуками. Она уже забыла, что сама же требовала соблюдать полную тишину. Марина медленным движением положила указку на стол и, крадучись, тоже двинулась к двери.
Костя наконец сел и стал с напряжением смотреть в ту сторону, откуда слышались голоса. Он старался найти происходящему разумное объяснение. Лена Прудникова и Франческа Канарейкина тесно прижались друг к другу и замерли от испуга. Так же, без движения, не зная, что и подумать, сидели все остальные. И в этом общем замешательстве как всегда ярко проявились решительность и присутствие духа Трофименко.
— Тихо! Всем сохранять спокойствие! — выкрикнул Петр, вспрыгивая на стол. — Ничего страшного! Это же инопланетяне, разве не ясно?! Рано или поздно это должно было случиться! Нам повезло, мы первые!
— Они нас слышат! — с отчаянием произнес голос-невидимка. — Уходим!
Марина, крадучись, добралась наконец до двери. Но здесь она наткнулась на какое-то невидимое препятствие, завизжала и, как пуля, вылетела из класса, захлопнув за собой дверь. Как по команде, визг подняли и все остальные девчонки. Но Петр, возвышаясь над всеми, топнул ногой, требуя тишины, и она тут же настала, потому что Трофименко в шестом «А» не без причин уважали.
— Если это пришельцы, — задумчиво спросил сам себя Костя, — то почему они говорят по-русски? И почему мы их не видим?
— Ну ты даешь, Коська! — удивился Петр. — А вроде книги читаешь! И фантастику, наверное.
— И все-таки? — задумчиво спросил Костя.
— Не видим мы их просто потому, что они в самом деле невидимы! — Петр взмахнул рукой. — С их техническим уровнем это ничего не стоит. Ясно, они считают, что им еще рано вступать в Контакт с нами и только наблюдают. Но у них что-то случилось, и мы их услышали.
— Почему по-русски говорят? — поинтересовался Костя.
Петр отмахнулся.
— Ну кто тебе сказал, что по-русски? Может, мы не голоса их слышим, а мысли, которые они передают. А мысль это мысль, она на любом языке одно и то же значит.
— Это, пожалуй, правильно, — согласился Костя. Стоя на столе, Петр топнул ногой. На класс он больше не обращал никакого внимания. Ему было ясно, что настал великий исторический момент. Пора было приступать к Контакту. Раз уж пришельцы себя обнаружили, таиться и дальше им не было никакого смысла. Как мыслящие разумные существа, к тому же, явно опередившие землян в развитии, они должны были это понимать.
— Внимание! — громко сказал Петр, обращаясь в пустоту. — Внимание! Раз уж вы себя обнаружили, давайте поговорим.
В классе воцарилась мертвая тишина.
— Мы — земляне! Мы — шестой класс «А» школы номер 1441, а я его представитель. Зовут меня Петр, фамилия Трофименко. Отзовитесь! Мы же слышали ваши голоса. Ждем ответа!
В мертвой тишине послышался какой-то неясный шорох.
— Отзовитесь, мы готовы к общению! — повторил Петр и, осознавая всю историчность момента, даже торжественно поднял руку. Этим он как бы призвал в свидетели тех великих людей Земли, чьи лица смотрели с портретов на стенах — Чарлза Дарвина, Жоржа Кювье и Климента Аркадьевича Тимирязева.
Но ответом была только тишина; казалось, она все больше и больше сгущалась. Наконец в коридоре оглушительно загремел звонок.
— Ребята, а что если это всем нам только показалось? — очень тихо спросила Франческа, но ее вопрос потонул в грохоте, каким всегда взрывается школьная перемена. Этажи наполнились буйными голосами и шумом, кто-то снаружи дернул дверь.
— Эх, не успели, ничего не получилось! — с досадой молвил Петр, представитель шестого «А» и всех землян. — Если они не хотели вступать с нами в Контакт раньше, когда мы были одни, теперь тем более не захотят. И видимыми ни за что не станут. Эх, не повезло!
Костя встал. Для него стало очевидным, что надо делать.
— Что бы это ни было, — молвил он, — явление непонятное, аномальное. Совершенно нобходимо поставить в известность ученых.
Лицо Петра просветлело. Можно было, оказывается, еще что-то предпринимать, действовать, а не сидеть, сложа руки, и жалеть об упущенной возможности.
— Так что ж ты стоишь! — крикнул он. — Бежим! Только это не явление, это точно пришельцы!
— Звонить будем в академию наук, — рассудительно сказал Костя. Телефон узнаем по 09.
Схватив Костю за руку, Петр рывком вытащил его в коридор. Но тут же его взъерошенная голова снова просунулась в класс. Надо было отдать еще распоряжение всем остальным.
— Пока можете расходиться! Но чтоб все были готовы подтвердить, когда понадобится! Науке нужны свидетели… то есть очевидцы!
И для убедительности он погрозил одноклассникам кулаком.
В школьных коридорах, наполненных веселым народом, на оживленных лестницах, по которым Петр за руку тащил неторопливого Костю, никто, конечно, не подозревал, что только что в одном из классов происходило нечто таинственное. Не думали об этом и во дворе, у школьного подъезда. Легкомысленные девчонки прыгали по расчерченным на асфальте квадратам на одной ножке, а беспечные мальчишки гоняли в футбол теннисным мячиком.
— Играют! — возмущенно пробурчал на ходу Петр, — а тут, может, где-то рядом космический корабль стоит.
— Его бы давно все увидели, — возразил Костя, но Петр тут же нашел ответ:
— Да он тоже вполне может быть невидимым! Стоит себе где-нибудь возле школы, может, на метеоплощадке, там все равно никого никогда не бывает. И никто его не видит.
Метеоплощадка была в самом углу школьного двора. Увлеченный пришедшей ему идеей, Петр на мгновение остановился, раздвинул густые и высокие кусты жасмина, и на всякий случай окинул площадку взглядом.
