Только теперь у него появилась возможность хоть как-то осмыслить то, что он видел. Итак, спустя века после своей жизни и смерти он оказался в мире супертехники и отъявленного варварства и беззакония. Именно таким, во всяком случае, представлялся ему этот мир. Хотя, каким бы он ни был, хуже того кошмара, в котором он, Родни, только что находился, быть вообще ничего не может. Нет, надо спокойно все это обдумать.
Родни аж подскочил, услышав вдруг рядом чей-то голос. Он крутнул головой, никого поблизости не было.
— Куда прикажете? — снова послышался голос.
— Ты кто? — спросил ошарашенно Родни.
— Автомотор номер 761 к вашим услугам, сэр. Куда прикажете ехать?
— Мы можем уехать отсюда?
— Так точно, сэр.
— Ну так езжай!!!
Ботинок тронулся с места. Мягко, без шума и вибрации. Ярмарка осталась где-то далеко позади, по сторонам бесконечной чередой тянулись приземистые, отстоящие довольно далеко друг от друга здания, возведенные из материала, напоминавшего по виду грубое сукно.
— Ты… Мы едем в деревню? — спросил Родни.
— Мы уже в деревне, сэр. Хотите поехать в город?
— Нет, погоди. А что тут еще есть кроме деревни и города?
— Ничего, если не считать, конечно, моря, сэр.
Родни решил разобраться с этим несколько позже и, инстинктивно обращаясь к пульту контроля в передней части экипажа, спросил:
— Простите за любопытство, вы э… э… робот?
— Так точно, автомотор номер 761, сэр. Я недавно на этой трассе.
Родни вздохнул с облегчением. Он боялся встретиться лицом к лицу с человеком этой безумной эпохи, относительно же механического существа ощущал нечто вроде даже превосходства. Голос робота имел приятный тембр, был чуточку хрипловатым, похожим на голос знакомого преподавателя староанглийского языка в колледже… правда, это было… давно это было…
— Который сейчас год? — спросил он.
— Нулевой цикл 82-й эпохи по новому календарю. Или 2500-й от рождества Христова по старому.
Все подозрения Родни полностью подтвердились, у него не было оснований не верить этому трезвому голосу.
— Спасибо, — сказал он глухо. — А теперь, если позволишь, я немного подумаю.
Раздумья, однако, особой пользы не принесли. Обратиться к властям, если таковые еще тут имеются, полагаясь на их милосердие, — казалось естественным в его положении. Но то, что было естественным в мире XX столетия, будет ли таким же в мире… гм… XXVI века?
— Эй, дружище, Оксфорд еще существует?
— Извините, сэр, что такое Оксфорд?
Сердце Родни кольнула тревога и он поспешно спросил:
— Но мы в Англии, не так ли?
— Да, конечно, сэр. Я уже отыскал Оксфорд в справочнике. Это фабрика космопланов в центральной части страны.
— Едем!
Он сунул руку в карман, вытащил украденный на ярмарке проспект и вгляделся в напечатанный разноцветными буквами текст, надеясь, что тот подскажет решение.
«Акционерное общество с ограниченной ответственностью „ХРОНОАРХЕОЛОГИЯ“ предлагает серию ошеломляющих путешествий в прошлое.
День из жизни:
1. Динозаврихи и ее детенышей;
2. Философа Сократа и его т. н. учеников;
3. Жителя Лондона времени Стюартов;
4. Влюбленного преподавателя XX века.
Подлинность гарантирована! Никаких сокращений!
На великолепном 4Д и не требует стерео!»
Родни, уязвленный характеристикой собственной особы, злобно смял проспект в комок. Он с горечью думал об иных людях его эпохи, которым приходится безропотно сносить столь скандальное издевательство в ярмарочных балаганах по всему этому свету. Когда горечь оскорбленного самолюбия несколько притупилась, вновь взяло верх любопытство. Он разгладил на колене странички проспекта и прочитал короткое описание процедуры, которая «перенесет вас в любую эпоху». Под заголовком: «Это феноменально и невероятно!» было напечатано следующее:
«Подобно тому, как антигравитация возносит человека в направлении, противоположном действию земного притяжения, так и хронощуп может устремить аппарат против течения времени и послать его в прошлое сквозь погрузившиеся во мрак столетия. Управляя им из настоящего, можно выхватить некий строго определенный кусочек прошлого и развернуть его — без ведома людей, оказавшихся внутри, — перед вашими глазами. Понятно, что столь сложная операция требует невероятных, просто фантастических капиталовло…»
— Эй, парень! — прохрипел Родни. — Что тебе известно об этой истории с выхватыванием прошлого?
— Не более того, что приходилось слышать, сэр.
— Что ты имеешь в виду?
— В меня вмонтирован блок сбора информации, это, в основном, касается информации, относящейся непосредственно к моей служебной деятельности, однако случается иногда почерпнуть то или иное из разговора пассажиров — это тоже накапливается в памяти…
— Тогда скажи, могут ли люди путешествовать в прошлое?
Они мчались мимо безмолвных и угрюмых зданий. Родни ждал ответа, нетерпеливо постукивая пальцами по сиденью.
— В прошлое путешествуют только машины. Люди не могут жить вспять.
Родни показалось, что прямо под его ногами разверзлась бездна, он сполз с сиденья, обхватил его руками и горько заплакал. Автомат молчал, подобная ситуация не предусматривалась его программой.
Родни, наконец, справился с отчаянием, вытер слезы рукавом — рукавом лучшего своего костюма — и взгромоздился вновь на сиденье. Приказав роботу ехать прямиком к зданию дирекции «Хроноархеологии», он опять погрузился в угрюмые раздумья. Только в дирекции компании, использующей это дьявольское изобретение, могут отыскаться люди, которые сумеют — если захотят — вернуть его в прошлое. Его передернуло при одной мысли о том, что придется говорить с кем-то из людей этого прагматичного, бездушного, насквозь аморального века. Он попытался изгнать ее из головы и сосредоточился на воспоминаниях о мире и спокойствии, царивших в том прошлом, из которого его воскресили. Ах, увидеть бы снова Оксфорд, увидеть Валерию… Милая, дорогая Валерия… Помогут ли ему в «Хроноархеологии»? А ЧТО, ЕСЛИ ЭТИ, НА ЯРМАРКЕ, ОТРЕМОНТИРУЮТ СВОЮ САТАНИНСКУЮ АППАРАТУРУ ДО ТОГО, КАК ОН ПОПАДЕТ В ДИРЕКЦИЮ? Он даже подумать боялся о том, что тогда случится.
— Быстрее! — крикнул Родни.
Редко разбросанные здания слились в сплошную стену.
— Быстрее!
Стена превратилась в серую мглу.
— Мы достигли значения 2, 3 по шкале Маха, — спокойно сообщил робот-водитель.
— Еще быстрее!!!
Мгла обратилась в сплошной рев.
— Сейчас разобьемся, сэр.
И они разбились. Мрак — абсолютный и милосердный.
