- Это стоит несколько тысяч фунтов, - заметил старик.
- Я как-то в этом сомневаюсь, - сказал Нолан, тряся пальцем, по которому шлепнул Кэйси.
- Я, - начал Блинки Вате, чьи рыбьи глаза плавали в слезах за толстыми стеклами очков. - Я хотел бы приютить этих двух французских леди у себя дома. Мне кажется, я смогу унести каждую из них под мышкой, а потом повешу их над кроватью.
- Согласен, - с уважением произнес лорд.
Они пересекли зал и подошли к другой картине. На фоне пейзажа всевозможные чудовищные люди-звери давили фрукты и тискали сочных, как спелые дыни, женщин.
Все наклонились, чтобы прочитать табличку с названием "Сумерки Богов".
- Ничего себе, сумерки. Какие, к черту, сумерки, - сказал Руни, - больше смахивает на зарождение великого полудня.
- Думаю, - промолвил старик, - и в названии, и в выборе сюжета достаточно иронии. Обратите внимание на нависшее небо, на грозные фигуры, скрывающиеся в облаках. Боги не ведают, что в самый разгар вакханалии грядет Страшный Суд.
- Я не вижу в облаках ни церкви, ни каких-либо священнослужителей.
- В те дни Страшный Суд представляли иначе, - сказал Нолан. - Все об этом знают.
- Мы с Туоси отнесем этих демонов ко мне. Верно, Турси? спросил Флэннери.
- Верно!
Так они ходили по дому, останавливаясь то там, то тут, как будто совершали грандиозный обход музея, а все поочередно выражали желание отнести к себе домой сквозь ночной снегопад эскиз Дега или Рембрандта или написанные маслом произведения великих немецких живописцев. Наконец они подошли к довольно скверно выполненному портрету, написанному маслом, висящему в темной нише.
- Это мой портрет, написанный ее светлостью, - пробормотал старик. - Пожалуйста, оставьте его здесь.
- Вы хотите сказать, что он должен сгореть? - выпалил Нолан.
- А вот следующая картина, - продолжал старик, двигаясь дальше.
Наконец экскурсия подошла к концу.
- Конечно, если вы всерьез взялись что-то спасти, то в доме есть еще десяток редких ваз.
- Их необходимо вынести, - заметил Кэлли.
- На лестничной площадке персидский ковер.
- Мы его свернем и отвезем в Дублинский музей.
- И еще в большой гостиной висит уникальная люстра.
- Мы ее спрячем до тех времен, когда все беды закончатся, - вздохнул Кэйси, которого все это порядком-таки утомило.
- Ну что ж, - сказал старик, пожимая каждому из них руку. - Не кажется ли вам, что можно начинать? Я имею в виду, эту колоссальную работу по спасению национального достояния. А я пяток минут вздремну, прежде чем начать собираться.
И старик начал подниматься по лестнице.
Мужчины остались в зале одни. Они растерянно смотрели, как он уходит.
- Кэйси, не промелькнуло ли в вашей башке, что если бы вы не забыли спички, то у нас не было бы сегодня ночью столько работы?
- Господи, а еще кто-то хвастался своими воровскими талантами! - воскликнул Риордан.
- Заткнись! - заорал Кэйси.
- 0'кей. Флэннери, ты берись за один конец "Сумерков Богов", ты, Туоси, за другой, тот, где девица занимается всякими приятными штучками. Ха! Поднимайте.
И боги в безумном порыве взмыли в воздух.
К семи часам большая часть картин была вынесена из дома. Они громоздились в снегу и ждали, когда их разберут и растащат в разные стороны, в разные дома. В 7.15 лорд и леди Килготтен вышли из дома и уехали. Кэйси быстренько составил из товарищей что-то вроде стенки, чтобы заслонить картины, и милая леди не увидела их. Парни оживленно приветствовали автомобиль, когда он проезжал мимо, и леди помахала им ручкой.
От 7.30 до 10 были вынесены остальные картины.
Когда все картины за исключением одной были вынесены, Келли остановился у темной ниши, где висел портрет старого лорда, выполненный леди Килготтен. Потом вздохнул и из соображений высшей гуманности осторожно вынес портрет на улицу.
Когда в полночь лорд и леди вернулись домой с гостями, они обнаружили лишь борозды в снегу, оставшиеся после того, как Флэннери и Туоси волокли драгоценную вакханалию, а Кэйси возглавил караван полотен Ван-Дейка, Рембрандта, Бушера и Пиронези и наконец Блинки Воет, истомленный ожиданием радости, повлек в темный лес двух ню Ренуара.
Вечер закончился в двум часам ночи. Леди Килготтен отправилась спать, удовлетворенная объяснением, что картины отправлены на реставрацию.
В три утра лорд еще не спал. Он сидел у себя в библиотеке один перед горящим камином; шарф, обмотанный вокруг тощей шеи, в мелко дрожащих пальцах бокал бренди.
Около четверти четвертого послышался осторожный скрип паркета, шевельнулись тени, и спустя некоторое время с шапкой в руке в дверях библиотеки появился Кэйси.
- Тс-с-с! - тихо произнес он.
Лорд, которому что-то снилось, испуганно заморгал:
- О Боже, что, нам уже пора уходить?
- Нет, это завтра ночью, - сказал Кэйси. - Как бы то ни было, не вы уходите, а они возвращаются.
- Они? Ваши друзья?
- Нет, ваши. - И Кэйси поманил его за собой.
Старик дал провести себя через весь холл, чтобы выглянуть через распахнутую парадную дверь в глубокий колодец ночи.
Там, подобно замерзающей Наполеоновской армии, разутой, нерешительной, деморализованной, смутно угадывалась знакомая кучка людей. В руках у них были картины, картины подпирались коленями, их держали на спинах, некоторые торчком стояли в сугробах, поддерживаемые трясущимися от растерянности и холода руками. Стояла мертвая тишина. Казалось, -они попали в неловкое положение, как будто один противник ушел сражаться с кем-то более достойным, а другой, пока еще неизвестный, молча затаился до поры до времени где-то у них за спиной. Они поминутно оглядывались через плечо на горы и город, как будто в любой момент сам первозданный Хаос мог спустить на них своих псов.
В этой беспросветной ночи им одним был слышен далекий, колдовской лай, наполняющий души смятением и отчаянием.
- Это ты, Риордан? - нервно позвал Кэйси.
- Кто же еще, черт возьми? - донесся голос из толпы.
- Что они хотят? - спросил старик.
- Не столько мы хотим, сколько вы теперь можете хотеть от нас, - ответил голос.
- Понимаете, - раздался другой голос, он становился все слышнее, потом в полосе света появился Гэннагэн. - Ваша честь, прикинув что к чему, мы решили, что вы такой славный джентльмен, и мы...
- Мы не будем поджигать ваш дом! - крикнул Блинки Ватс.
- Заткнись и дай человеку сказать! - раздалось несколько голосов. Гэннагэн кивнул:
- Вот именно. Мы не будем поджигать ваш дом.
- Но послушайте, - сказал лорд, - я совершенно готов. Все можно без труда вывезти отсюда.
