Прекрасное и отвратительное, жизнь и смерть – он видел их во всем их необъятном разнообразии, работая в подводном мире, перед которым суша выглядела безжизненной пустыней. Никому не дано исчерпать все чудеса моря, но Франклин понимал, что пришло время посвятить себя новым задачам. Он поглядел на индикатор: на месте ли светящаяся сигара-лодка Дона? И с нежностью подумал о том, что их объединяло. Но есть и различия, которые неизбежно будут уводить их друг от друга. Кто бы мот подумать, что учитель и ученик, так настороженно относившиеся друг к другу, станут такими хорошими друзьями?
Да, всего семь лет прошло с тех пор, а он уже с трудом представляет себе, каким был тогда. Великое спасибо психологам; они не только отстояли его разум, но и подобрали работу, которая помогла ему вернуться к деятельной жизни.
От этой мысли до следующей был один шаг. Память попыталась воссоздать образ Айрин и мальчиков (силы небесные, Руперту уже двенадцать лет!). Некогда они были центром его личного мира, теперь стали чужими и, что ни год, все больше удаляются от него. Последняя фотография – годичной давности; последнее письмо Айрин пришло с Марса полгода назад – кстати, он до сих пор не ответил!
Боль унялась давно, Франклина не терзала мысль о том, что он ссыльный на родной планете, и он не томился желанием снова увидеть друзей той поры, когда считал своим царством весь космос. Разве что иногда найдет на него легкая, сладкая печаль, и немножко неловко: почему горе так непостоянно?
Голос Дона прервал эти размышления, правда, Франклин и без того ни на миг не отвлекался от испещренной индикаторами приборной доски.
– Сейчас мы бьем мой личный рекорд, Уолт. Я еще не бывал глубже десяти тысяч футов.
– И еще столько же впереди. А какая разница, если лодка надежная?
Немного дольше погружаешься, немного дольше всплываешь. У этих лодок даже на дне Филиппинской впадины будет пятикратный запас прочности.
– Верно, верно, а все-таки психологическая разница есть, что ни говори. Будто ты не чувствуешь веса этих двух миль воды?
Гляди, как фантазия разыгралась – что это с Доном? Обычно Франклин изрекал такие вещи и друг немедля поднимал его на смех. Ну что ж, если Дон раскис, надо выдать ему его же лекарства.
– Ты не забудь сказать мне, когда появится течь, я тебе кину ведро, – сказал Франклин. – Как только вода поднимется до ушей, повернем обратно.
Не ахти какая острота, но самому Франклину она помогла. Все-таки неприятно, как подумаешь, что давление кругом неумолимо приближается к отметке пять тонн да квадратный дюйм. Ничего подобного он не ощущал на малых глубинах, хотя там тоже могла случиться беда и с не менее губительными последствиями. Франклин вполне полагался на свою технику, знал, что лодка его не подведет, и все же на душе было так тоскливо, что операция, в которую он вложил столько сил, уже не радовала его.
Через пять тысяч футов прежний пыл вернулся к нему в полной мере.
Оба одновременно заметили эхо и наперебой кричали что-то невразумительное, пока не вспомнили, наконец, о правилах связи. Как только был восстановлен порядок, Франклин дал команду:
– Малый ход! Эта зверюга слишком восприимчива, как бы ее не спугнуть.
– А если заполнить носовые цистерны и погружаться с выключенными двигателями?
– Слишком долго, ведь до него еще три тысячи футов. Да, поставь гидролокатор на минимальную мощность – еще поймает наши импульсы.
Животное плыло, не поднимаясь и не опускаясь, по причудливой траектории вдоль склона очень крутой подводной горы; иногда оно делало бросок влево или вправо, словно в погоне за добычей. Гора вздымалась на четыре тысячи футов со дна моря, и Франклин – в который раз – подумал: как обидно, что самые величественные в мире ландшафты скрыты от глаз человека в океанской пучине! Ничто на суше не сравнится с достигающими в ширину ста миль рифами Северной Атлантики или с огромными провалами в ложе Тихого океана, где отмечены величайшие в мире глубины.
Медленно погружаясь, они миновали вершину, которая на три мили не дотягивалась до поверхности океана. Внизу, теперь уже совсем близко, по-змеиному извивалось таинственное продолговатое эхо. «Вот будет смешно, – подумал Франклин, – если Великий Морской Змей в самом деле окажется змеей. Да нет, это невозможно – змей с водным дыханием не существует».
Примолкнув, друзья осторожно подкрадывались к добыче. Они знали, что это одна из величайших минут их жизни, и старались ничего не упустить. Дон до последней секунды был настроен скептически, ему казалось, что они найдут какое-нибудь уже известное животное. Но чем больше становилось эхо на экране индикатора, тем сильнее бросалась в глаза его необычность. Да, это что-то невиданное.
Гора нависла над ними; они шли вдоль подножия очень высокой – больше двух тысяч футов – скалы, и меньше полумили отделяло их от добычи. У Франклина чесались руки включить ультрафиолетовые прожекторы, чтобы вмиг решить древнейшую из загадок и прославить в веках свое имя.
Так ли уж это важно? (Как тянутся секунды!) Чего уж тут скрывать: конечно, важно. Может быть, ему больше никогда не представится такая возможность…
Вдруг без малейшего предуведомления лодка вздрогнула, будто от удара молотом. Одновременно раздался голос Дона:
– Ух ты! Это еще что такое?
– Какой-то кретин занимается взрывами, – ответил Франклин; от злости он даже не ощутил страха. – А ведь я просил всех предупредить о нашем – погружении!
– Это не взрыв. Такой толчок… Землетрясение, вот что это такое!
Одно слово – и Франклина захлестнул страх перед бездной, все это время таившийся где-то в глубине души. Чудовищный вес водной толщи разом навалился на его плечи, и бравое маленькое суденышко казалось ему хрупче яичной скорлупы, жалкой игрушкой сил, которых даже самый изощренный ум не укротит.
Франклин знал, что в пучинах Тихого океана, где грунт и вода всегда пребывают в неустойчивом равновесии, землетрясения обычны. Он и прежде, в дозоре, ощущал иногда далекие толчки, но теперь они явно очутились вблизи эпицентра.
– Полный-наверх, – скомандовал он. – Это, наверно, только начало!
– Да нам всего пять минут нужно, – возразил Дон. – Давай, Уолт, рискнем.
Франклин и сам колебался. Ведь может случиться, что толчков больше не будет, если напряжение в земной коре разрядилось. Он взглянул на эхо, которое привело их сюда. Ого, как быстро двигается, словно и его испугало внезапное проявление дремлющих сил Природы.
– Ладно, попробуем, – согласился он. – Но если это повторится, сразу всплываем.
– Идет, – ответил Дон. – Ставлю десять против одного… Он не договорил. Новый удар молота был не сильнее первого, зато более длительным. Как будто у океана начались родовые схватки – распространяясь со скоростью больше мили в секунду, между поверхностью и дном метались ударные волны. Франклин выкрикнул: «Вверх!» – и под самым крутым углом, какой допускала конструкция лодки, устремился к «небу».
Но где же оно? Отчетливо видимая плоскость, обозначающая рубеж между воздухом и водой, исчезла с экрана индикатора, ее вытеснила невообразимая мешанина размытых эхо-сигналов. В первую секунду Франклин решил, что толчки вывели из строя гидролокатор, но тут же ему стал понятен страшный смысл этой невероятной картины.
– Дон, – закричал он, – скорей уходи, гора падает!
Миллиарды тонн горной породы, которые громоздились над ними, поползли в пучину. Весь склон откололся, водопад камня рухнул вниз с обманчивой неторопливостью и неотразимой мощью, как лавина в замедленном фильме, но Франклин знал, что через несколько секунд все пространство вокруг него пронижут обломки.
Моторы работали на полную мощность, но Франклину казалось, что он не двигается с места. Даже без усилителей были слышны грохот и гул сталкивающихся глыб. Град обломков, огромные тучи осадков и ила занимали половину изображения; он буквально ослеп. Оставалось только идти прежним курсом и надеяться на чудо.
