Да, пилот Алекс крепок: награждён немалым ростом, да и кулаки у него тяжелы. Он вполне может дать сдачи злодею и поспортивнее, чем Иоганн Риттенхоффер. Оценив физические возможности вертолётчика, Иванков решил, что может двинуться за ним.
Идя, Иванков, видел перед собой широкую спину пилота, как тот покачивает мускулистыми плечами в такт ходьбе. Генрих Дитрихович немного успокоился: если слизнячок Риттенхоффер вздумает полезть в драку - герр Бурундуков быстренько его приструнит... Оглядываясь по сторонам, переводчик видел в полумраке осклизлые от постоянной сырости стены, изредка на них попадались какие-то бывшие картины в толстых рамах. Картины представляли собой чёрные прямоугольники, потому что всё от той же сырости испортились холсты и краски. Освещённый фонариком пилота, блеснул справа очередной пустотелый "рыцарь", поржавевший местами, несущий в своей толстой руке преогромный бердыш. Иванков старался держаться от "рыцаря" подальше: а вдруг и он наделён смертоносным механизмом, который при приближении человека заставит его метнуть тяжёлое оружие?? Но этот "рыцарь" оказался мирным. Он не шелохнулся, когда мимо него проходили, и вскоре его контуры исчезли в сырой тьме. Пройдя вперёд, переводчик Иванков вскоре заметил и Риттенхоффера, окружённого сиянием двух карманных фонариков: своего и Алекса. Пилот светил прямо на него, и Риттенхоффер щурил свои недобрые глазки, отгороженные прямоугольными очками.
- Ну, наконец-то! - прошепелявил наследник Траурихлигенов, потому что держал свой фонарик в зубах, а неуклюжими слабенькими ручками отодвигал в сторонку претолстую деревянную дверь, сколоченную из целых брёвен, стянутую широкими полосами железа. Дверища явно весила больше того, кто её открывал, она плохо поддавалась хилым толчкам, а Риттенхоффер весь взмок и хрипел:
- Да помогите же мне!
Иванков гигантом не являлся - разве что, гигантом мысли - он сразу понял, что дверь ему не по зубам и отодвинулся подальше, чтобы, когда дверь откроется, не попасть под толстое бревно и не получить шишак.
- Подержите, пожалуйста, - пилот попросил Иванкова подержать его фонарик, решив, видимо, помочь Риттенхофферу воевать с дверью.
- Хорошо, - переводчик согласился оказать помощь и взял у Алекса фонарик, который был достаточно тяжёл, но куда легче двери.
Пилот засучил рукава своей коричневой кожаной куртки, вцепился в замшелые доски, налёг на дверь вместе с Риттенхоффером, и пихает, пихает её изо всех сил.
СКРРРЫП! - басовито скрипели ржавые петли и с трудом поворачивались, убирая с дороги гигантскую дверь.
- Она там, за ней! - выдохнул Риттенхоффер, имея в виду машину, которую когда-то изваял его бесноватый дедушка-фашист.
Уступив усилиям людей, дверь отодвинулась достаточно для того, чтобы между нею и холодной стеной мог протиснуться некрупный по габаритам субъект.
- Всё, с меня хватит! - буркнул вспотевший Алекс, отирая со лба пот запачканной грязью и мхом ладонью. Он бросил толкать дверь, предоставив эту "весёлую" работёнку отдувающемуся Риттенхофферу.
- Возьмите, - Иванков протянул ему фонарик.
Алекс, молча, взял и направил луч света на Риттенхоффера, опасаясь, что тот снова сбежит и на этот раз - бросит их тут насовсем.
"Интересно, как же он в первый раз её открыл? - удивился про себя Иванков. - Когда рядом не было крепкого пилота?". А Риттенхоффер тем временем бросил в щель между стеной и дверью луч фонаря и спросил (заискивающе спросил, как показалось Иванкову):
- Хотите взглянуть?
- А почему бы и нет? - согласился Алекс, в голове которого билась лишь одна мысль: врезать по паршивой железяке "дедушки Эриха" чем-нибудь тяжёленьким и развалить её, чтобы прохвост Риттенхоффер не вздумал больше ловить ни самолёты, ни вертолёты.
Алекс сделал большой уверенный шаг и первым вступил в неизвестное пространство, что десятилетиями спало за задраенной дверью, и наполнил его светом своего фонаря.
- Господин Иванков? - учтиво обратился Риттенхоффер к Генриху Дитриховичу, приглашая и его войти в "обитель зла".
Генрих Дитрихович потоптался на месте, видя в неярком свете улыбочку графского потомка... До ужаса недобрую улыбочку, почти такую же, которой сверкал на фотографии его эсэсовский предок.
- Нет, спасибо, - отказался переводчик Иванков, нутром чуя ловушку.
- Боитесь? - спросил Риттенхоффер, а рука, в которой он держал фонарик, заметно дрожала. Нервничал Иоганн Риттенхоффер, потому что любопытный русский срывался с его коварного крючка...
- Нет, просто не хочу, - Иванков решил любой ценою остаться в коридоре, где на его взгляд было безопаснее всего оставаться.
- Не хотите - как хотите! - дёрнул плечом Риттенхоффер и скрылся за исполинской дверью, унеся с собою последний фонарик...
Генрих Дитрихович погрузился во тьму. С уходом графского наследника вокруг него повисла тишь склепов. А во тьме сразу же начали мерещиться серые призраки, с распахнутыми челюстями, полными огромных острых зубов, оборотни, лезущие изо всех щелей, лязгающие волчьими пастями, вампиры, подлетающие на бесшумных крыльях и кусающие за беззащитную шею... В звенящей тиши рождались неприятные звуки, похожие на далёкий протяжный вой, ещё какой-то странный скрежет и треск...
Чёрт, как же Иванков забыл-то?? Ведь его фонарик вдребезги разнёс паршивый топор! Делать нечего - Иванкову пришлось пролезть за дверь, ведь он всё-таки, человек, а не филин, и видеть в темноте не умел...
Пространство за этой увесистой дверью оказалось обширным, наполненным странно холодным и сырым воздухом. Генрих Дитрихович дышал, и из его носа вылетал лёгкий пар. Ещё Иванков видел нескладную фигуру Иоганна Риттенхоффера, курсирующую из стороны в сторону с фонарём. И луч его мощного геологического фонаря не в силах был достать ни потолка, ни стен, свет рассеивался и терялся в липком мраке. Риттенхофферу удалось осветить лишь небольшой кусочек пола с испорченной дырами мозаикой и огромный круглый колодец, который непонятно зачем сделали тут, под недосягаемой крышей просторного зала...
Генрих Дитрихович заметил свет лишь одного фонаря - фонаря Риттенхоффера... А куда же девался Алекс??
Иванков поглазел на невысокие борта колодца, так же, как и пол, украшенные мозаикой - изображениями каких-то чудищ с длинными щупальцами. Изнутри борта обуглены - света фонаря Иоганна Риттенхоффера хватало для того, чтобы переводчик смог разглядеть на камне пятна копоти. Значит, в этом колодце нет воды - из него когда-то вырывалось пламя...
- А где Алекс? - дрожащим голосом проблеял Иванков, пятясь подальше от неуклюжего Риттенхоффера, который здесь, в этом зловещем зале, тоже казался зловещим, словно демон.
