- Извините... - повторил Иванков, отходя в стороночку. - Я подумал...
- Сумасшедшие туристы! - буркнул Риттенхоффер, отковыриваясь от пола, по которому его едва не размазали. - Подумал, чёрт бы вас подрал... Я, вот, ходить не могу!
- Ну, долго вы там? - это Алекс выпростался из колодца, его голова показалась над бортом, а луч фонарика ударил в лицо Иванкову.
- Сейчас, идём... - пробормотал Генрих Дитрихович, закрывая ладонью глаза.
- Ага, - пробормотал Риттенхоффер и подполз к своему фонарику. Фонарик по счастливой случайности не разбился, а мирно покоился на полу и освещал мозаичное изображение некоего красно-фиолетового спрута.
- Что вы там делаете? - не унимался пилот и светил то на Иванкова, то на Риттенхоффера.
- Он решил поколотить меня! - заявил Риттенхоффер, поднимая фонарик с пола. - Едва не придушил, честное слово! А я, понимаете, ни в чём не виноват...
Переводчик Иванков видел, как пилот пожал плечами и снова скрылся в колодце - наверное, не поверил он Риттенхофферу...
- Идёмте же! - позвал Генриха Дитриховича Риттенхоффер и приблизился к борту колодца, который доставал ему почти до пояса. - Считайте, что я всё забыл!
- Угу... - буркнул себе под нос Иванков и тяжело пополз вслед за знатным наследником, чувствуя, как дурацкий колпак превращается в свинцовый куб и прижимает к полу... Чёрт, надо же было впасть в такую дурацкую панику и затеять драку с этим Иоганном!..
Риттенхоффер перенёс одну ногу через пыльный борт, а второй ногой споткнулся и едва не полетел вниз, на невидимое дно колодца.
- Чёрт... - пробормотал он, задержавшись на одной из гранитных плит, которые покрывали борта колодца сверху. - Кошмар, как неудобно...
Оказалось, что в колодец спускаются по металлической тонкой лесенке, которую когда-то привесили к гладкой стене колодца. Лесенка, видимо, подвергалась немилосердному выжиганию огнём. Она вся была в копоти, которая оставалась на руках, а металл сделался таким тонким, выщербленным - вот-вот развалится...
Лесенка дрожала под весом Иванкова, и переводчик прикидывал, сколько метров может быть до дна. Генрих Дитрихович старался не смотреть вниз - говорят, что если не смотреть - не так страшно... Но переводчику всё равно было страшно, поэтому он всё-таки, иногда поворачивал голову и скашивал глаза, пытаясь разглядеть, что делается под ним. Внизу маячили лучи фонарей Алекса и Риттенхоффера, которые освещали только стенки и часть лестницы. Внизу же было черным-черно... До дна могло оставаться два метра, а могло и двадцать пять...
Руки Иванкова были холодными и непослушными от страха. Он боялся сорваться и упасть... Он ещё с детства боялся упасть, и ему снились страшные сны, как он падает с высоченного дерева... Он едва шевелился, перемещаясь по зыбким перекладинкам обожжённой лестнички, и с облегчением услышал, как невдалеке от него топнули об камень ноги - это Алекс, наконец-то добрался до дна и спрыгнул. Вскоре спрыгнул и Риттенхоффер, а потом - и сам Иванков различил в одной перекладинке от себя каменное дно, захламлённое каменными осколками, кусками мозаики, костями...
- Уффф, - неслышно для других Иванков выпустил вздох облегчения и осторожно покинул лестничку, опасаясь оступиться.
- Туда! - Риттенхоффер вырвался вперёд и махнул рукой туда, где начинался новый мрачный коридор. - Уверяю вас, он совсем коротенький!
- А ловушки? - опять осведомился "воскресший" Алекс, не желая быть изрубленным или пристреленным.
- Нету там ловушек! - заверил Риттенхоффер и полез во внутренний карман своей красно-синей яркой куртки. - Вот, карта! - он извлёк из кармана бумагу, сложенную в несколько раз и принялся разворачивать, подсвечивая фонарём.
- А ну-ка, ну-ка! - Алекс приблизился к потомку Траурихлигенов и стал заглядывать в карту через его узенькое плечо.
Иванков тоже подошёл, увидел карту и понял, что... ничего в ней не понял. Какие-то полоски, начерченные коричневым карандашом, чёрные и красные точки, квадратики, прямоугольники, и снова полоски... Тем более, что под фонариком неважно видно... Или это Иванков просто не умеет читать карты??
- Вот тут! - Риттенхоффер ткнул своим толстеньким пальцем в какой-то чёрный кружок, прилепленный посередине коричневого прямоугольника. - Это - колодец, а вот это, - палец с обкусанным ногтем упёрся в очередную непонятную Иванкову полоску. - Подземный ход. Все ловушки отмечены красным, а тут - нигде красного нету! Всё, идёмте!
Риттенхоффер аккуратно свернул карту и снова водворил к себе во внутренний карман.
- Ну-ну... - дёрнул плечом Алекс и для верности посветил фонариком вокруг себя. Кажется, тут нет ничего опасного, по крайней мере, ни сам Алекс, ни Генрих Дитрихович не заметили ничего опасного. Ну, пыльно, ну камни отколоты от стенок и валяются хаотичными россыпями и кучками... Ну, скелет фашиста присоседился в дальнем углу и держит в мёртвых костлявых руках "шмайссер". Ну не будет же он палить по ним? Не будет, этот фашист уже давным-давно отстрелялся... Ещё, недалеко от скелета, возвышается небольшой кубический постамент, с которого золотом сверкает некая странная чаша, на высокой ножке, покрытой какими-то змееобразными узорами, с двумя витиеватыми ручками... Чаша была основательно покрыта серым налётом пыли, но даже сквозь пыль она явственно и чётко сверкала именно золотом! Как же эти фашисты не унесли её отсюда? Не успели, наверное - замок забросали бомбами, и их всех убило...
Иванков не стал бы забирать её, что-то подсказывало ему, что это приманка для алчных осквернителей... Если забрать чашу - включится ловушка, которой нет на карте. Алекс тоже не изъявил желания прикасаться к чаше, потому что не хотел получить топор промеж глаз... А вот уставший от бедности Риттенхоффер! Глазки знатного наследника мгновенно вспыхнули алчным огнём, ручки поднялись к подбородку и затряслись...
- Чаша Грааля... - пискнул он срывающимся овечьим голоском и рванул туда, к кубическому постаменту, намереваясь сцапать эту дурацкую чашу в кулак...
- Стойте! - перепугался Иванков и рванул вслед за обезумевшим от жадности графом. - Чаша Грааля не могла быть золотой, это - ловушка!
- Ловушка! - воскликнул Алекс и едва не уронил фонарик. - Стой! - он бросился наперерез Риттенхофферу, нацелившись схватить его за ноги и повалить.
- Моя, моя... - приговаривал Риттенхоффер и приближался к чаше всё ближе.
Иванков отстал - он не мог так быстро бегать. Запыхавшись, переводчик остановился. А вот Алекс был лучшим бегуном - он догнал взбесившегося "графа" и напрыгнул на него словно на голубя.
- А! - пискнул, падая, Риттенхоффер, и его жадные пальцы клацнули в сантиметре от проклятой чаши, задев слегка её ручку.
бубух! - Риттенхоффер вместе с Алексом повалились на пыльный пол, подняв облака некой трухи или праха... Чаша покачнулась на своей круглой подставке...
