В эту ночь второй невидимый снаряд полетел с Марса на Землю, ровно на двадцать четыре часа, без одной или двух секунд, позже первого. Помню, я сидел у стола, красные и зеленые круги мелькали у меня перед глазами. У меня не было спичек, чтобы закурить папиросу, и это чрезвычайно раздражало. Я совершенно не думал тогда о значении слабой вспышки, которую только что увидел, как не мог даже представить всего, что она принесет с собой. Огилви продолжал наблюдения до часу ночи, а потом мы зажгли фонарь и направились к нему домой. Внизу, под нами, лежали Оттершоу и Чертси с сотнями мирно спавших людей.
Всю ночь Огилви строил предположения о свойствах Марса и смеялся над мыслью, что на нем могут обитать живые существа, посылающие нам сигналы. По его мнению, на Марсе могло произойти мощное извержение вулкана, или то были метеориты, падающие на планету. Он обратил мое внимание на неправдоподобность предположения, что на двух соседних планетах эволюция органического мира могла пойти одним и тем же путем.
– Миллион шансов против одного, что на Марсе нет человекоподобных существ, – повторял он.
Сотни наблюдателей около полуночи видели огонь на Марсе и в эту ночь, и в следующую ночь, и так десять ночей кряду. Почему после десятой ночи выстрелы прекратились, никто на Земле объяснить не пытался. Возможно, газы, образовавшиеся при выстрелах, были причиной их прекращения. Густые облака дыма или тумана, казавшиеся даже в самый сильный телескоп маленькими серыми движущимися пятнышками, заволокли ясную атмосферу Марса и скрыли от нас его очертания.
Даже газеты обратили наконец внимание на эти явления. Повсюду появились популярные статьи о вулканах на Марсе. Я помню, что юмористический журнал «Панч» сделал удачное применение этой темы в политических карикатурах. А неведомые для всех снаряды, посланные марсианами, неслись тем временем к Земле через бездну пустого пространства, приближаясь с каждым днем и часом. Теперь мне кажется почти невероятным, как люди могли заниматься своими маленькими делами под занесенным над ними мечом. Помню, как ликовал Маркгэм из-за того, что ему удалось достать новую фотографию Марса для иллюстрированной газеты, которую он собирался издавать. Люди нынешнего поколения не могут даже представить себе того ажиотажа и духа предприимчивости, который царил в газетном мире в XIX столетии. О себе скажу, что в то время я был слишком занят: я делил свое время между ездой на велосипеде и печатанием статей в различных журналах. В этих публикациях я рассматривал вероятные формы развития моральных идей в период прогресса цивилизации.
Однажды вечером (первый снаряд марсиан был всего в десяти миллионах миль от нас), я вышел с женой погулять. Небо было звездное, и я показывал ей знаки зодиака. Я показал также и Марс, маленькую светящуюся точку, которая подвигалась к зениту и на которую было направлено столько телескопов.
Стояла теплая ночь. Нас обгоняли группы гуляющих из Чертси и Излеворта, с музыкой и пением. В окнах верхних этажей домов горел свет – их обитатели ложились спать. Издали, со станции железной дороги, доносился грохот маневрирующих поездов. Смягченный расстоянием, он казался почти мелодичным. Жена обратила мое внимание на блеск красных, зеленых и желтых сигнальных огней, выделявшихся на темном фоне неба. Все кругом дышало таким покоем, такой безопасностью!..
II. Падающая звезда
Но вот наступила ночь первой падающей звезды. Ее видели рано утром, когда она, описав огненную линию, пронеслась высоко над Винчестером на восток. Сотни людей приняли это за обыкновенную падающую звезду. Альбин, описывая это явление, говорил, что она оставила после себя зеленоватый след, светившийся в течение нескольких секунд. Деннинг, один из величайших авторитетов по метеорологии, определил высоту ее полета в девяносто или сто миль. Он предполагал, что она упала на Землю приблизительно милях в ста от того места, где он находился в момент наблюдения.
В это время я был дома и работал, запершись в кабинете. Хотя окна его выходили на Оттершоу и шторы были подняты (тогда я любил наблюдать ночное небо), но все же я ничего не заметил. А между тем этот странный предмет – самый странный из всего, что когда-либо попадало из воздушных сфер на Землю, – должен был упасть именно тогда, когда я работал. Наверняка я бы его увидел, если бы поднял глаза, когда он пролетал. Те, кто это видел, утверждали, что полет сопровождался отчетливым свистящим звуком. В Беркшире, Суррее и Миддлсексе многие видели его падение, но подумали, наверно, что это опять упал метеорит. В эту ночь никто не потрудился пойти посмотреть на упавший предмет.
На следующий день Огилви, который видел падающую звезду, поднялся на заре. Он был уверен, что это был метеорит, и надеялся найти его лежащим где-нибудь в полях между Хорселлем, Оттершоу и Уокингом. Так оно и оказалось: он нашел его невдалеке от песчаных ям. Кругом были разбросаны, нет, разворочены песок и мелкий гравий, которые образовали большие кучи с крутыми склонами, видимые за полторы мили. К востоку от них горел вереск, и дым тоненькой голубой струйкой поднимался к утреннему небу.
Сам же таинственный предмет лежал глубоко в песке, среди разбросанных обломков и осколков сосны, которую раздробил при падении. Та его часть, которая выступала наружу, имела вид гигантского цилиндра, сплошь покрытого толстой чешуевидной темно-коричневой коркой, совершенно скрывавшей очертания. Величина предмета в диаметре была приблизительно тридцать ярдов. Подойдя ближе, Огилви был крайне поражен величиной предмета и еще больше его формой, ведь метеориты обыкновенно имеют более или менее закругленную форму.
Подойти к метеориту близко было невозможно – он еще не остыл после полета через атмосферу и был очень горяч. Жужжащий звук внутри цилиндра Огилви приписал неравномерному охлаждению поверхности, тогда еще ему не приходило в голову, что цилиндр может быть полым внутри.
Остановившись на краю ямы, вырытой упавшим телом, он в недоумении смотрел на этот странный предмет, не зная, чем объяснить его необыкновенную форму и цвет. Мысль о преднамеренности появления этого метеорита на Земле уже тогда промелькнула в его сознании. Утро стояло удивительно тихое, и солнце, показавшееся над соснами Вейбриджа, грело вполне ощутимо. Тишина была полной: никакого пения птиц, даже ветерок не шелестел листьями. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был слабый шорох внутри горячего цилиндра. На поле не было ни души.
Вдруг Огилви заметил с испугом, что кусок серого шлака странной корки, покрывавшей метеорит, отделился от его закругленной верхушки. Он отпадал хлопьями и валился на песок. Но внезапно отвалился огромный кусок и упал на землю с таким резким стуком, что у Огилви замерло сердце.
