Только сейчас инспектор почувствовал, как здорово он устал и как хочется ему спать. Теперь можно и отдохнуть, тем более, что часы показывали четверть пятого. Ехать в отель уже не имело смысла. Он тут же поудобнее устроился в кресле. Вдруг вспомнил, что забыл выключить свет в лаборатории, шевельнулся было, чтобы встать, но усталость навалилась непосильной тяжестью. Яви протяжно зевнул и почти мгновенно уснул. Такое с ним случалось. Инспектор мог выдержать многосуточное нервное напряжение, но стоило на несколько минут выйти из-под его власти, как он становился легкой добычей сна.
Разбудил инспектора резкий телефонный звонок. Инспектор пружинисто вскочил и шагнул в коридор. Нервная система его имела способность так же мгновенно переходить от сна к бодрствованию, как и наоборот.
Секунду-другую он помедлил у телефона. Кто бы это мог звонить? Только Муттон знает, что он здесь. А вдруг это звонят профессору? Наконец инспектор поднял трубку и, услышав знакомый голос, облегченно вздохнул.
Звонил комиссар Муттон. Комиссар Снайд сообщил, сказал он, что Бейт поступит в распоряжение инспектора только после обеда. Он же захватит с собой и запрошенные дела. Эксперт Дина Уэбер прибыла и дожидается инспектора в его кабинете.
Через несколько минут Яви уже был в машине. Наступил новый день, а с ним пришли новые заботы.
Глава шестая
ПРОФЕССОР ГИНС И ДРУГИЕ
С тех пор, как профессор Гинс узнал об исчезновении Фэтона, его не покидало дурное расположение духа. Даже с супругой своей Мартой, которую он боготворил, за сутки обменялся лишь несколькими репликами.
В глубине души он чувствовал себя виноватым перед Фэтоном и не мог простить себе глупой, как он сейчас считал, деликатности, проявленной им в вечер заседания Ученой комиссии. Надо было посоветовать Фэтону оставить на ночь у себя Дюка или в крайнем случае предложить Шэттону организовать наблюдение за квартирой изобретателя. Непростительная оплошность'
Гинс полулежал в кресле, раненая нога покоилась на заботливо подставленном Мартой мягком стуле.
Свет серого январского утра уныло ложился на лицо профессора, еще больше подчеркивая состояние глубокой подавленности и физической усталости его. Из пятидесяти восьми прожитых лет большую часть их профессор боролся с нуждой. Нищее детство, изнуренная тяжелым физическим трудом юность, затем полуголодные студенческие годы, лишенная радостей работа преподавателя в захудалом провинциальном колледже. Если бы не любовь к Марте и не честолюбивые мечты, во имя которых он работал дома с исступлением, доводившим его порою до полного нервного истощения, Гинс никогда не добился бы того, чем он обладал сейчас: мирового имени, устойчивого благополучия, уверенности в будущем.
Профессор коротко вздохнул и чуть изменил положение раненой ноги. Лицо его сморщилось от боли.
Где-то в глубине дома глухо ударили часы. Гинс заметно напрягся, прислушиваясь. Пробило семь. Почти в тот же миг в кабинет бесшумно вошла Марта.
За долгие годы супружеской жизни Марта так и не научилась спокойно, без глубокого душевного трепета ощущать на себе взгляд мужа. И сейчас еще красивое лицо ее покрылось тонким румянцем.
— Я принесла тебе утренние газеты.
Гинс вяло протянул руку. Марта осторожно поправила плед на больной ноге мужа и присела на краешек стула.
Профессор положил газеты на стол. Сейчас они интересовали его меньше всего.
— Дюк не звонил? — спросил он.
— Нет, — коротко ответила Марта.
Она уже осторожно массировала больную ногу.
Гинс положил руку на плечо жены.
— Если позвонит столичный инспектор, дорогая, скажи, что я готов к разговору с ним. Раз он вызвал к себе Шэттона, то не минует и меня.
Марта подняла глаза. Гинс увидел в них вопрос и мягкий упрек.
— Мне нужно поговорить с ним. — В голосе профессора прозвучали успокоительные нотки. — Я очень рад, что дело профессора Фэтона поручено ему. — Гинс оживился, — Помнишь, как он лет десять назад чуть было не засадил за решетку миллионера Роттендона, когда тот отправил своего единственного компаньона к праотцам?
— Ты тогда радовался, как ребенок.
— Да, если бы Роттендон не успел убрать наемного убийцу…
— Но, — Марту больше интересовало другое, — Дюк остался не в восторге от инспектора, и тебе это известно.
— Дюк еще молод, и все полицейские для него на одно лицо.
— Для меня тоже, — заметила Марта и встала. — Тебе пора завтракать.
— Побудь еще немного, — попросил Гинс. — Мне так покойно, когда ты рядом.
Марта заглянула ему в лицо.
— Ты очень переживаешь за Фэтона.
В мягких карих глазах жены мелькнуло выражение нежной заботы.
— Не представляешь, дорогая, какую утрату может понести наука, если инспектор Яви не вернет ей Фэтона.
— И все-таки будем завтракать.
Марта тронула мужа за руку и пошла к двери. Даже в 55 лет фигура ее сохранила стройность девушки и притягательность зрелой женщины.
Гинс откинулся на спинку кресла и потянулся к газетам. Многие утренние выпуски выходили в Арании до семи часов утра.
Сегодня, как и все последние дни, они пестрели броскими интригующими заголовками, пресса по-прежнему относила похищение Фэтона за счет Пришельцев. Однако материалы, посвященные линскому феномену и Фэтону, перекочевали уже с первых страниц на вторые, третьи и даже четвертые.
Чем дальше читал Гинс, тем озабоченнее становилось его лицо. Он давно уже научился читать газеты между строк. По тону статей, недомопвкам, намекам можно было предположить, что обстановка в стране оставалась тревожной.
Гинс развернул последнюю газету — «Линский феномен». Раньше она называлась просто — «Жизнь», но второго января вышла уже под новым названием. Газета принадлежала линскому отделению профсоюза работников интеллектуальных профессий и имела четкую прогрессивную направленность.
На первой странице не было ничего интересного. Гинс перевернул страницу. В глаза сразу бросился жирный заголовок: «Крона подает сигнал СОС».
Государственный совет вынес на утверждение Законодательного собрания законопроект о девальвации кроны на 25 процентов. Центр объединенных профсоюзов предъявил правительству ультиматум: если законопроект будет утвержден, а заработная плата членов профсоюзов останется прежней, Центр объявит общенациональную забастовку членов грофсоюза, входящих в объединение.
Всеаранский Союз предпринимателей тоже предъявил правительству ультиматум: либо оно разрешит частному бизнесу объявить рабочим локаут, если они забастуют, либо предприниматели сделают это без разрешения.
