Меня взяло зло. Я покрепче сжал в руках лом и бросился с ним на Змея, намереваясь успеть проломить хоть одну его крокодилью голову прежде, чем он растерзает меня.
"Черт возьми! Ведь дрались же мои предки, если верить сказаниям, один на один с многоголовыми", — пронеслась в моем черепе отчаянная мысль.
Но тут произошло нечто непонятное. Зверь, явно не ожидая моей атаки, не успел отпрыгнуть в сторону, и я… проскочил сквозь него. Не встретив ни сопротивления, ни препятствия, я от неожиданности потерял равновесие и кубарем покатился по дорожке. Лом вырвался из рук и, громко стукнувшись об асфальт, отлетел в траву.
Мое падение меня спасло. Ибо тотчас, как я упал, над головой засвистели автоматные очереди. Инстинктивно я метнулся за бетонный бордюр дорожки и, вжавшись всем телом в траву, затаился.
Те, кто вели по мне огонь, на долю секунды прекратили пальбу, чтобы перезарядить автоматы. Этого перерыва мне хватило, чтобы успеть высунуть голову из-за укрытия и оценить обстановку.
Шестиглавый Змей, лишенный плоти, исчез. Зато у дежурки охраны возникли вооруженные черти. Их было шестеро. И еще я успел заметить почти рядом открытый канализационный колодец. Какой-то ротозей забыл его закрыть! Поблагодарив мысленно ротозея, я в два прыжка подскочил к колодцу и чуть не «щучкой» нырнул в него.
Не знаю и сам, как удалось мне не свернуть при этом шею, но так или иначе я оказался в относительной безопасности.
Пули визжали и свистели над головой, пока я спускался по железным скобам на дно колодца.
Колодец, похоже, к канализации не имел никакого отношения. Как только я спустился, вспыхнул свет. Вдоль коридора, в котором я очутился, тянулись всевозможные трубы, кабели и провода. Здесь было сухо, чисто и прохладно.
В дальнем конце коридора, уходящем в сторону дежурки военизированной охраны, раздался характерный стук открываемого люка, потом — звон копыт о металлические скобы. "Черти! — сообразил я, пожалев об оставленном наверху ломе. — И сюда добрались!"
Не раздумывая долго, я бросился бежать по коридору в противоположную сторону. Метров через двадцать мне попался темный поперечный коридор. Я свернул в него. И вовремя. Вдоль коридора, по которому я только что бежал, черти открыли шквальный автоматный огонь. Грохот очередей, визг рикошетящих о стены тоннеля пуль оглушили и шокировали.
Я прислонился к стене и попытался усилием воли успокоить ошалело рвущееся из груди сердце, выровнять дыхание. Черти палили вдоль коридора почти беспрестанно, не давая выглянуть. Похоже, учтя ошибку, они теперь меняли магазины не одновременно. Впрочем, особого желания выглянуть я и не испытывал.
Но вот пальба прекратилась. Я прислушался. Погони слышно не было.
"Странно, — подумал я, — почему они не преследуют?" "А ты еще не догадался? — спросило вдруг меня мое второе «я». — Не понял, что произошло?" "А ты, можно подумать, понял!?" "Если не все, то кое-что — наверняка". "И что же ты понял, Владимир Иванович?" "Что-то мешает им проникнуть дальше определенной границы". — "С чего это ты взял?"
"Если бы они могли добраться до распредщита, то тебя не попросили бы катить катушку с кабелем. Справились бы и сами. Распределительный щит и территория института за ним явно для них недосягаемы".
"Хорошо бы, если это так, — пробурчал я, — Но как проверить?"
"А ты уже проверил. За «волшебную» черту проник пока только Змей Шестиглавый, да и то ненастоящий. Скорее всего — голограмма. Его изображение подсунули явно для того, чтобы испугать тебя и вернуть к распределительному щиту.
Ты не испугался, и тебя сразу же попытались прикончить, как взбунтовавшегося раба. И в коридоре: стрелять стреляли, а погоню не устроили. Значит, есть она «волшебная» граница!"
"Логично, — согласился я. — Но почему для пуль нет "волшебной черты"? И для меня?"
"Откуда мне знать? — буркнуло недовольно мое второе «я». — Одним словом, так: ты заварил кашу, ты и расхлебывай ее. Лично мне неплохо было и в замке". — Второе «я» зевнуло и скрылось в подсознании.
Я постоял немного и шагнул в темноту. Свет в покинутом мной коридоре погас, но зато вспыхнул в том, по которому я пошел. Этот коридор был значительно шире того, в который я спустился через колодец. Здесь было еще больше кабелей и проводов, а трубы шли большего диаметра.
Отступать мне было некуда, и я пошел вперед. Коридор разветвлялся, делал повороты, а я то шел прямо, то сворачивал, стремясь попасть как можно дальше в глубь территории института, подальше от дежурки охраны и от чертей. Всюду над моей головой автоматически зажигались лампочки.
Отойдя с километр, я взобрался по скобам первого попавшегося колодца и приподнял чугунную крышку. Яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Я зажмурился. Когда глаза привыкли, осмотрелся. Рядом проходила молодая березовая аллейка. То тут, то там группами и по одной стояли вековые сосны. Совсем рядам возвышалось современное трехэтажное здание из стекла и бетона. Возле дверей поблескивала надпись: "Вычислительный центр".
Я откинул крышку, выбрался из колодца и упал на зеленую траву. Судя по всему, я здесь в безопасности, но что делать дальше? Куда идти? Где эта проклятая гравиустановка? Как отключить ее?
Я тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Взглянув на небо, я вздрогнул. То, что я там увидел, озадачило меня: реактивный самолет в неимоверной высоте выписывал белые буквы.
"Тов. Пёрепелкин, — прочитал я, — вам нужно попасть на 3 этаж вычислит, центра. В комнате 306 выключи…"
Дописать фразу полностью самолет еще не успел, и я подождал, пока он закончит ее. Самолет наконец завершил работу и улетел. Мне предлагалось в 306-й комнате выключить второй слева настенный аварийный рубильник.
Убедившись, что мне больше ничего не предписывается, я пошел в вычислительный центр, благо, что он был рядом. Ни на секунду я не сомневался, что самолетом, выписывавшим слова в небе, управлял человек, а не пришелец. Неизвестные мне друзья следили за мной и теперь подсказывали, что делать дальше. На душе потеплело. Приятно осознавать, что в трудной ситуации за тебя кто-то переживает, что тебя не забыли.
В просторном зале, на двери которого красовалась цифра 306, стояло несколько мудрых пультов и шкафов с электроникой. Но мне нужен был настенный рубильник, "второй слева". Нашел я его без особого труда. Все рубильники — а их было десятка полтора — имели подписи. Под «моим» значилось: "Стационарный гравигенератор".
"Ну вот и все", — вздохнул я облегченно, взявшись за головку рубильника.
— Володя, милый, не делай этого! — раздалось за моей спиной.
