Владимир Синельников - Восточный круиз

– Я убью тебя! – сунулся в мою сторону Юздак.

Сард молча встал на его пути, схватив за здоровую руку.

– Ну-ну. – Я взглянул на этого типа, пытающегося обойти перегородившего ему дорогу Сарда. – А работать кто будет? Уж не ты ли?

– Скоро пригонят вторую партию каторжников, и на твое место найдется другой! – прямо-таки брызгал слюной Юздак.

– Смотри, как бы им не оказался ты. – Мне надоело препираться с этим недоумком.

– Идите работать. – Сард развернул своего нового напарника лицом к выходу и попытался выпихнуть того из выработки.

– Тебе осталось жить тридцать дней, варвар! – выкрикнул на прощание Юздак.

– Когда ты успел сцепиться с надсмотрщиком? – недовольно проскрипел Ильхом. – Теперь нам постоянно будут недодавать хлеба.

– Ешь, – я протянул ему урезанный паек, – я не хочу.

– А работать ты как будешь? – Ильхом недоверчиво переводил взгляд с хлеба на меня. – Мы же опять не выполним норму. Особенно если мерить будет этот новенький.

– Не переживай, старик, – поморщился я. – Всякий раз, когда нам урежут паек, он будет твоим, раз уж я в этом виноват…

Ильхом нерешительно, все еще подозревая, что я могу передумать, забрал краюху хлеба и перебрался в угол, где у нас копилась в глиняной плошке капающая с кровли вода.

Напоследок этот негодяй, которому мне довелось сломать руку, сообщил важную информацию. Получалось, заключенных пригоняли на рудник раз в сорок дней и мне оставалось пребывать в этом неприятном месте где-то около месяца, а там должна была подоспеть помощь от магрибского мага или Бекара. Сотник не был похож на человека, бросающего слова на ветер.

О том, что все останется на своих местах, я предпочитал не думать. Попасть в эти места из другого мира, чтобы закончить свои дни в богом проклятом месте, долбя камень во имя процветания какого-то местного князька… такого не могло быть потому, что не могло быть никогда…

Однако спасение пришло совсем не с той стороны, откуда я его ждал… только спасением это назвать можно было с очень большой натяжкой.

Но обо всем по порядку.

На следующий день к концу смены нас опять посетил мстительный Юздак, и Сарду пришлось снова урезать паек. Ильхом без зазрения совести, памятуя о моих вчерашних словах, слопал хлеб, даже и не подумав поделиться со мной. А я, глядя на торопливо расправлявшегося с едой старика, пожалел о своем опрометчивом обещании. Пожалуй, так мне не продержаться оставшийся месяц. Или я к его концу так ослабею, что буду не в состоянии передвигаться самостоятельно, или, что более вероятно, со мной расправится этот злопамятный при­дурок.

Такое положение вещей продлилось трое суток, а потом, к моему изумлению, нас опять навестил Каюм. Ильхом как раз управился с очередной краюхой хлеба, на которую я старался не смотреть, и уполз на свое постоянное место ночлега. Я попил воды за неимением лучшего и собрался последовать примеру моего напарника, когда на сцене возник верховный надзиратель рудника.

Он остановился в нескольких метрах от меня. Я не проявил никакого интереса к его появлению, стараясь по возможности удобнее расположить ноющее тело на неровностях пола.

Каюм окинул меня внимательным взглядом и произнес:

– Что-то ты неприветлив, северный варвар…

– С чего ты взял, что я буду встречать тебя с распростертыми объятиями?

– Ну… я все-таки не так придирчив к тебе, как к остальным, – после некой заминки произнес Каюм.

– В чем же это выражается? – усмехнулся я. – В урезании пайка? Именно так надо понимать твое ко мне благорасположение?

– Не понял, – оторопело посмотрел на меня Каюм. – Какого пайка?

– Который ежедневно недодает любитель чужих шта­нов… твой старый знакомый и подчиненный.

– Юздак? – наморщил лоб Каюм. – Но какое отношение он может иметь к твоему пайку?

– Тебе лучше знать, чем занимаются твои подчиненные.

– Я разберусь с этим. – Каюм поджал губы. – И если все так, как ты говоришь, этот недоносок ответит за свою самодеятельность.

– Спасибо за помощь, – я язвительно улыбнулся, – а теперь, если ты не против, мне бы хотелось выспаться…

– Ты дерзок, – нахмурился Каюм.

– В моем положении терять нечего, – улыбнулся я. – Хуже места, в котором я нахожусь сейчас, придумать трудно.

– Ты заблуждаешься, – гипнотизировал меня взглядом Каюм. – Есть еще разведчики и их сопровождение… вот там действительно терять нечего, и попавшие туда радуются каждой прожитой минуте.

– Там действительно так опасно? – Я изобразил заинтересованность.

– Да, – односложно ответил надзиратель.

– Тогда я не против присоединиться к этой компании. По крайней мере, раз там существует действительная опасность для жизни, можно будет не опасаться появления твоего подчиненного.

– Я же сказал, что разберусь и Юздак будет наказан за самоуправство!

– Ой ли? – я недоверчиво усмехнулся.

– Оставим эту тему! – Каюм рубанул рукой в воздухе, ставя точку в нашем споре.

– Как будет угодно. – Я пожал плечами и отвернулся к стене.

Каюм посопел еще некоторое время рядом со мной, потом резко развернулся и пошел прочь, в раздражении отшвыривая попадающиеся под ноги обломки породы.

Что-то все-таки этому верховному надзирателю от меня было нужно, иначе такой человек не стал бы терпеть мои выходки. Вот только что? Что так могло заинтересовать верховного уголовника здешних мест в обычном каторжнике? Уж никак не мой удачный поединок с этим придурком. Я не показал там ничего экстраординарного, чтобы заинтересовать Каюма. Он сам, по моему глубокому убеждению, мог изувечить или отправить на тот свет мешающего ему человека гораздо большим количеством способов, чем довелось мне узнать в далекой юности. И сделал бы это Каюм абсолютно спокойно и равнодушно, не терзаясь при этом муками совести. Не такой это был человек, если он еще подходил под данное определение…

– Ты доиграешься, – в круге света показалась голова Ильхома, оторвавшая меня от раздумий. – Загремишь туда, куда пообещал Каюм…

– Куда? – Я с интересом посмотрел на старика.

С чего это он вдруг проявил такую заботу о моей судьбе? Когда жрал хлеб в одиночку, что-то этого было не видно.

– Сопровождать разведчиков, вот куда, – раздраженно заявил старик.

– Тебе-то что с этого? Лишишься строптивого напарника, только и всего.

– А вместо тебя поставят какого-нибудь уголовника, который заставит меня работать вместо него да еще голодом уморит…

А мне на мгновение показалось, что Ильхом проявил ко мне человеческое сочувствие. Ну что ж, по крайней мере, он не лицемерит.