- Чертова шаровая молния! - воскликнул сидящий в третьем кресле Инженер. - Она так и летела за нами, нигде не отстала.
- Да, - подтвердил Капитан. - Я-то вначале не понял что это такое, пока спектр его излучения не проанализировал Сизиф. Сережа, ты не забудь проследить за процедурой выравнивания Корабля и далее по порядку.
- Эй, ты куда! - воскликнул Штурман огненному шару, который, флуктуационно подрагивая, подплыл ближе, а затем нырнул вниз и исчез из поля зрения.
И вдруг раздался оглушительный треск, все экраны и лампы одновременно вспыхнули и погасли и Корабль погрузился в полную темноту. Лишь в иллюминатор продолжал проникать непривычный свет глорианского утра.
- Вот это фокус! - воскликнул Инженер.
- Сережа, переведи Корабль на аварийную ветку.
Инженер откинул чехол с тумблера, щелкнул им и все лампы зажглись вновь.
- Попали в переделку, - раздраженно произнес Капитан. - Этот паршивый шарик выбил у нас уйму предохранителей. Сережа, возьми роботов и займись устранением неполадок. Сизиф, выяви месторасположение всех неисправностей и скажи сколько времени потребуется для их устранения.
- Минуточку внимания, - обратился Капитан в следующий момент уже в микрофон. - Прошу не беспокоиться, не произошло ничего страшного, просто перегорели несколько предохранителей. Прошу всех заниматься своими текущими делами. Единственное пожелание, с учетом полученного нами негативного опыта - не забывайте следить, пожалуйста, чтобы за вами закрывалась входная дверь, когда будете выходить наружу и возвращаться. Спасибо за внимание.
- Около трех с половиной часов, - ответил Сизиф про время необходимого ремонта. - Сообщить интервал ошибки подсчета?
- Нет. Отлично. Ладно, друзья, я пойду прилягу, а то что-то устал и к тому же сегодня ночью ни с того, ни с сего долго не мог уснуть, все ворочался. Так и не выспался. Следите, чтобы все было в порядке.
- Представляю, какая на тебе нагрузка ответственности, посочувствовал Штурман. - А я пойду, прогуляюсь.
Штурман переоделся в своей каюте в более практичный комбинезон и вышел из Корабля. На небольшом крыльце перед коротким пятиступенчатым трапом уже сидела Картограф, болтала ногой и с необъяснимой тоской глядела на шумящую реку.
- Чего пригорюнилась, детка? - спросил ее Штурман.
- Людвиг, - сказала она, - зачем мы сюда прилетели? Я боюсь.
- Боишься? - удивился Штурман. - Но ты ведь знаешь, что Айзеку и Салли надо здесь поработать. А что конкретно тебя пугает?
- Этот доносящийся до нас шум. Эти вздымающиеся, словно глядящие на нас с высоты горы. Эти подступающие коряги атмосферных регуляторов. Мне кажется, мы попали в окружение.
- И это все?
- Нет, не все. Скажи правду, Людвиг, что это было?
- Где? - Штурман неторопливо спустился по ступенькам. Картограф тоже встала и последовала за ним.
- Зачем делаешь вид, что не понимаешь? Это был светящийся оранжевый шар, преследовавший нас добрую четверть пути, а потом взорвавшийся почти на моих глазах, где-то под днищем Корабля. Это ведь он вызвал аварию в освещении, да? Это была военная ракета?
Штурман взял ее за руку и повел к предполагаемому месту взрыва.
- Давай посмотрим где это... Ага, вот...
Это произошло у самого кожуха, прикрывавшего узел электрической разводки, немного в стороне, но все же в опасной близости от трубопровода подачи хладоагента. Тугоплавкий материал обшивки выдержал, но при этом сильно изменился в цвете и покрылся мелкими спекшимися пупурышками, не говоря уже о краске, выгоревшей без остатка и лишь продолжавшей напоминать о себе едким горелым запахом.
- Ты только взгляни, - проныла Картограф, - это же как настоящий ожог на теле нашего малыша. Они пытались нас атаковать?
- Прекрати гадать, - возмутился Штурман, - и хватит беспокоиться. Это была шаровая молния. И она никак не связана с глорианцами вернее, связана с их бездействием. Если бы глорианцы не попустительствовали, эта шаровая молния была бы уничтожена в зародыше и не смогла бы вообще появиться на свет, чтобы принести нам очередную неприятность.
- Все равно, неприятности преследуют нас и здесь.
- Чистая случайность.
- Это не случайность!
- Не спорь со мной, детка. Сизиф сказал, что через три часа Корабль будет как новенький. Ладно, пошли.
- Иди один, а я пойду поброжу по окрестностям.
- Послушай, Аи, мне не нравится твоя печаль. Ты ведь всегда была среди нас самой безмятежной, что с тобой происходит? Хочешь, я прогуляюсь вместе с тобой?
- Хочу, - произнесла Картограф то слово, которое хотел услышать Штурман.
Они пошли сначала к реке. Они подходили к ней медленно, осторожно, потому что от реки несло сильной прохладой, а грохот раздавался такой, что становилось жутко. Чуть выше по течению в эту реку с противоположной стороны впадал ручей.
Картограф села на корточки у самой воды и вдруг воскликнула:
- Посмотри какие красивые камни. Какие необычные цвет и узор. Ой, здесь много таких камешков.
Штурман тоже присел на корточки.
- Блестят, - произнес он.
- Людвиг, а почему здесь такая необычная вода, яркая и непривычно пахнущая. Ой, она почти ледяная на ощупь.
- Эта вода просто очень чистая. Очищенная. Посмотри какая она прозрачная. Готов поспорить, что где-то выше по течению установлен очень мощный многоуровневый водяной фильтр.
Картограф щелчком двух пальцев брызнула на него несколько капель.
- Ну! - воскликнул Штурман. - Шалунья... А я еще подумал, можно предложить Капитану поменять воду, циркулирующую в "Глинке" и одновременно пополнить запасы вот этой, отфильтрованной.
- Холодно тут. Идем отсюда. Идем, идем, - сказала Картограф и потянула его за локоть. - Вон туда. Нет, вон туда, где тропинка, поднимающаяся вверх по склону перегорожена поваленным стволом атмосферного регулятора.
- А может подняться выше, на тот белокаменный утес, торчащий из склона словно вросшая голова? Пучки красного моха, торчащие из расщелин похожи на заросли щетины, а свисающие сверху и по бокам лианы напоминают челку и бакенбарды. Представляешь, если мы туда заберемся, какими маленькими мы будем казаться отсюда.
- И каким маленьким оттуда будет казаться Корабль.
- Ну нет, - отринул Штурман, - даже оттуда Корабль отнюдь не будет выглядеть маленьким.
Они взбирались наверх по довольно крутому уклону. Штурман шел впереди, подтягивая Картографа за руку. Подошвы сильно скользили по траве, словно та вся была в масле. Тогда они приспособились наступать только на камни и скоро добрались до широченного поваленного ствола. На него можно было забраться, только подтянувшись на руках и помогая себе ногами, которые должны были при этом опираться на выпирающий рельеф коры и толстые иссохшиеся ветки. Наконец, они с трудом взобрались на этот ствол и с чувством удовлетворения, словно выполнили огромную работу, уселись на нем, свесив вниз ноги.
