- Скажи здорово? - спросил Штурман.
- Ой, - вскрикнула Картограф, - а я туфлю уронила.
Штурман бросил взгляд и увидел как белая туфелька, быстро перекатываясь с боку на бок, скользит вниз.
- Я тебе свои дам. А хочешь, я принесу тебе эту туфлю и мы поднимемся еще выше?
- Еще выше? - с сомнением в голосе переспросила Картограф. Хочу... Хотя нет, я и так устала.
- Завтра Новый год...
- Угу.
- Мы будем праздновать. Достанем разноцветные игрушки, мишуру, фонарики и все это красиво развесим.
- Угу.
- Что угу?
- Людвиг, мы дверь у Корабля забыли закрыть.
- Точно! Ну ты даешь, с тобой все на свете забудешь. Ладно, нам отсюда хорошо наблюдать. Еще немного посидим.
Он накрыл своей ладонью ее ладонь, но Картограф нетерпеливо выпростала ее и оказалось, что как раз в том месте ползла белая округлая гусеница с ярким пятнышком на месте головки.
- Что это еще за ползающий микропроцессор, - сказал Штурман, хорошенько его разглядывая.
- Фу, какая мерзость, - воскликнула Картограф и попыталась надавить на гусеницу пальцем. Насекомое изогнулось своими кончиками вверх и вдруг лопнула, звонко щелкнув и смачно брызнув в стороны белыми, отвратительно воняющими чернилами.
"Зачем я к ней прикоснулась!" - стала корить себя Картограф, оттирая листьями с руки этот белый липкий сок.
- Я тебе помогу, - предложил Штурман. Он нарвал листьев и стал ей помогать оттирать пальцы.
Потом они еще какое-то время сидели на дереве, небрежно разговаривая и глядя вниз. Они видели, как из Корабля выходил Капитан и что-то смотрел под днищем. Они кричали ему и махали руками, но Капитан их не заметил, видимо озадаченный своей проблемой и заглушенный грохотом перекатывающейся по валунам воды. Потом вышел Геолог, делал зарядку - видимо он только встал, высыпался во время перелета, чтобы не отнимать время от работы, - подпрыгивал в воздух, умывался в реке, затем вывел робота и заставил его собирать вездеход. Наконец, потом они слезли с дерева, подобрали упавшую туфлю и спустились вниз, на поляну.
- Тебя искал Капитан, - крикнул Геолог Штурману.
- Иди, - подтолкнула его Картограф, а сама остановилась и вновь оглянулась на живописный склон горы.
"Как было бы восхитительно, - подумала она, - сделать на этом фоне рекламу моей компании, но только так хитро, чтобы этого не узнала конкурентка. Подгадать когда она уедет в "турпоход" на своем вездеходе. Вот эта скала-утес выглядит просто "шик и блеск". Сверху на веревках можно спустить полотнище..."
В это время Штурман, мягко ступая подошвами по ковровой дорожке, прошел по коридору и вошел в рубку. Капитан был там, стоял к нему спиной и смотрел в окно, а вот Инженера не было.
- Ты меня искал, Всеволод?
Капитан не торопился поворачиваться, что являлось плохим знаком. Он еще немного посмотрел в окно, затем прошел вдоль пульта управления, поправил поровнее накидку на кресле и только затем приблизился к Штурману, обнял своей рукой его плечо.
- Эх, Людвиг, Людвиг, - вздохнул он.
- Что-то произошло, Капитан? А я гулял на улице с Аи, мы тебе кричали, но ты не услышал. На улице прелестно.
- Да, да, - сказал Капитан и вдруг всей ладонью прикоснулся к своему лбу, словно у него внезапно разболелась голова. - Знаешь, Людвиг, у нас неприятность.
- Очередная?
- Не притворяйся наивным! На этот раз у нас произошла действительно - первая настоящая неприятность. Когда робот под руководством Сережи менял предохранители в тамбуре перед реакторным отделением, он видимо неуклюже двинул манипулятором внутри щитка и под корень снес оба слота, к которым крепится шина данных.
Штурман недовольно покачал головой.
- Самое удручающее в этой ситуации то, что шлейфы, которые считаются уязвимыми и на складе у нас имеются в двойном запасном количестве, не пострадали, а вот самих слотов на складе нет. Я уже перерыл все.
- Что же теперь делать? - спросил Штурман. - Без информации, которая передавалась по тем двум шинам Корабль, хотя и может взлететь, но становится неуправляемым...
- Вот именно, - заметил Капитан. - Сережа, в общем-то, придумал как выйти из положения, но для этого надо напрямую соединить, спаять дважды по пятьсот двенадцать проводков, каждый из которых очень тонок.
- Плохо дело. Это кропотливая и очень длительная работа, требующая полного человеческого внимания. Робота сюда допустить нельзя.
- Сизиф подсчитал, что на исправление потребуется 126 полных часов, где учтены вероятные неосторожные обрывы проводков.
- Уйма времени!
- Да - и это не считая времени сна, еды и празднования Нового года.
- Я мог бы подменять Сергея когда он устанет, - предложил Штурман.
Капитан ответил:
- Я передам ему твое предложение о помощи. Но прошу тебя, Людвиг, ни слова об аварии остальным. Пусть они делают свой план не нервничая и ни о чем не беспокоясь понапрасну. Хорошо? Об этом ведаем только мы трое и у нас, надеюсь, хватит времени все исправить до момента окончательного отлета.
- Договорились, - сказал Штурман.
А потом, уже вновь выйдя в коридор, пробормотал: "Охо-хо!" и, почувствовав нахлынувший упадок сил, пошел в спортзал, слегка отвлечься и подразмяться.
Глава X
Ксенобиолог рьяно приступает к работе. Астронавты
наряжают Корабль к празднику. И освящают. Праздник
начинается. Пиршество. Волшебная новогодняя ночь. "А
теперь - дискотека!"
Новый год - самый священный из всех праздников. Самый яркий и желанный, он никогда не игнорировался никем из астронавтов, несмотря даже на то, что его современный антураж вконец оторвался от старинных обычаев празднования. Но так было даже интереснее.
В этот день Капитан проснулся довольно рано и спросил Сизифа - в котором часу наступит глорианская ночь? Здесь Капитан вдруг осознал, что с какого-то момента стал сверяться с местным временем, подстраиваться под него, вместо того, чтобы целиком полагаться на свои силу и власть и поступать так, как заблагорассудится. Тревожный симптом. С другой стороны, нельзя же было игнорировать, напрочь отвергать жесточайший прессинг "языческих" планетарных условий.
Нет, не так. Скорее, подсознание Капитана работало в том направлении, как обратить неблагоприятные условия себе на пользу. Все дело в том, что Праздник предполагал не только и даже не столько стол, уставленный изысканными явствами, сколько ночные прогулки и ночные гуляния при ослепительной иллюминации огней и фейерверков. При дневном солнце это становилось нелепым и бессмысленным, теряло магическое воодушевление.
- Так когда наступает ночь? - переспросил он Сизифа.
- Темняет с трех часов дня по бортовому времени.
- Вот и отлично. Начнем с трех.
