Я вышел из башни. Предложение было завершено - лучшего, чем мертвое тело, трудно найти для точки восклицательного знака. Я измерил башню взглядом в последний раз и быстро пошел в сторону Центрального универмага.
Пройдя через крепостные ворота, я замер. В голове была только одна мысль: "Успел". Куда успел и зачем было не ясно, поэтому, недолго поразмыслив, я решил остановить машину, полагая, что в теплом салоне будет легче определиться. Однако, оказалось, что мое намерение воплотить в жизнь не просто - не всякий водитель появится в смутные дни на улицах города слишком много желающих экспроприировать средства передвижения. Минут двадцать я голосовал без всякой надежды на успех. Никакого плана у меня не было, как и не было места для ночлега. Я уже думал не пойти ли мне в церковь святой Варвары и не заявить ли о своих имущественных правах, но побоялся оказаться на месте героя одного из прочитанных когда-то мною романов, который выходя из храма всегда говорил: "Бог. Как не придешь к нему - его всегда нет дома". В мои размышления вклинилась машина иностранной марки, неожиданно затормозившая рядом.
- Садись, - скомандовал человек за рулем.
- Понимаете...- засомневался я, но был награжден взглядом, заставившим меня молча повиноваться. Я сел рядом с водителем. Автомобиль мягко тронулся с места.
- Извините, дело в том...- вновь попытался объяснить я, но осекся на полуслове.
Лицо человека было несомненно мне знакомо. Нос с хищной горбинкой, карие глаза, бескровная нитка губ. Это же...
- Я человек сентиментальный, - улыбнулся водитель, лукаво взглянув на меня.
- Боже! Славик! - воскликнул я, готовый броситься на шею старому другу. Автомобиль, вздрогнув, остановился у тротуара. Мы обнялись.
- Я человек сентиментальный, - снова повторил Славик. Глаза его блестели.
- Жив, курилка, - прошептал я растроганно, - я тебя так долго искал...
- Все случилось слишком неожиданно... Завертелось, закрутилось... Долго рассказывать, - сбивчиво бормотал Славик. - Потом. Ответь только на один вопрос: ты зачем перекрасил волосы?
- Из кокетства. Ты давно здесь?
- Год. Ты бы мог на старой квартире оставить свой адрес.
- Думал, не для кого. Очень уж быстро рассыпалось...
- Брось... Сейчас поедем ко мне. Хорошо?
- С удовольствием, - обрадовался я.
- Я знал, чувствовал, что должно произойти что-то необычное, - радостно сказал Слава. - Все шло к этому. Вот утром был человек. Иначе, как вестником богов, его не назовешь.
- Что за человек, - равнодушно спросил я, не сомневаясь в ответе.
- Да, странный такой. Весь день о нем думал.
- В черном?
- В черном, - с удивлением подтвердил Слава.
- Молчал?
- Как рыба. Ты его знаешь?
- Нет. Пока нет. Бог с ним, с этим человеком. Лучше скажи, ты не женился случайно?
- Как-то не пришлось.
- Вот и мне тоже...
- Все еще увлекаешься физикой? - саркастически улыбаясь, спросил Славик. Он всегда подтрунивал над моими чувствами к Миле и над ее увлечением физической наукой.
- Ты не знаешь всего, - с горечью сказал я.
- Что-нибудь произошло? - лицо Славика приняло озабоченное выражение.
- Твой друг в большом дерьме, - просто объяснил я.
- Это не новость, - хмуро сказал он и добавил, - ни слова. Примешь душ и все расскажешь. Уже почти приехали.
Мы находились в одном из самых престижных районов города. Автомобиль въехал во двор старого дома, мавританский стиль которого навевал мне печальные воспоминания. Изгибы линий, игра геометрических тел, искра мысли далекого и часто неизвестного творца в конце концов заменяется в нашем сознании знакомым лицом и случается так, что восстает архитектурным колоссом перед тобой образ друга, - музыка прошлых событий, записанная в трещинах старых стен.
- Узнаешь? - спросил Слава, останавливая машину.
- Да. Здесь жил тот, чья подпись читалась просто - "Ленин". Он любил такие эпатирующие штучки.
- Любил?
- И сейчас, наверное любит, но только далеко от нас. Золотые годы были, Слава, - вздохнул я, вылезая из машины. Молодые, красивые... Бицепсы - во, рост - во, а сейчас...- я поморщился, - Тьфу.
- Это же ты мне говорил лет десять назад, однако угрозы стать уродом так и не выполнил.
- Хуже. Куда хуже, - с горечью сказал я. - Твой друг стал Ангелом. Хреновей занятия не найдешь.
- Кем, кем?
- Потом, - отмахнулся я.
Мы поднялись на второй этаж. Славик нажал на кнопку звонка у огромной бронированной двери. Послышались быстрые шажки. Дверь распахнулась. Миловидная блондинка в розовом пеньюаре удивленно уставилась на меня.
- Извините, - буркнула женщина и скрылась в глубине квартиры.
- Ты же говорил, что не женат, - удивился я.
- Это домработница, - неуверенно объяснил Славик и, поразмыслив, добавил, - она женщина со странностями. Не обращай внимания. Давай раздевайся. Чувствуй себя, как дома...
- Но не забывай, что ты в гостях, - сморозил я банальность, снимая плащ.
- Да-да, - задумчиво пробормотал Слава, а потом громко сказал, исчезая вслед за домработницей, - Лона Алексеевна, даю вам завтра отгул.
До моего слуха донесся шепот, что-то похожее на шлепок и чмоканье. Я решил не вникать в кадровую политику моего друга и переключил свое внимание на материальную составляющую его жизни. Уже по прихожей было ясно, что он на взлете. Я поставил меч в угол, прикрыл его плащом и подошел к зеркалу. Ничего хорошего его поверхность не отразила: русые волосы и темная, с рыжинкой, борода - довольно экстравагантно.
- Что стоишь? Проходи, - предложил, внезапно появившись, Слава.
- Может быть, я не вовремя?
- Перестань. Столько лет не виделись. Лона Алексеевна сейчас нам что-нибудь приготовит. Располагайся.
- Слав, ты где работаешь? - поинтересовался я, рассматривая великолепный "Людовик" в гостиной. - Случайно не в наркомате?
- Нет, к госструктурам отношения никогда не имел...
- Да я не об этом. Наркотиками не торгуешь?
- Бог с тобой, - обиделся Слава, - я коммерческий директор совместного предприятия.
- А-а, - протянул я, - дурная наследственность сказывается.
Семья моего друга была примером династии коммерческих директоров.
- Аперитивчику не желаете, - дипломатически предложил Славик, открывая бар.
Чудная мелодия поплыла по комнате. В такой день, да под "Элизу" Бетховена было грех не выпить. Я с благодарностью принял предложение. Домработница быстро собрала на стол, пожелала нам приятно провести время и удалилась. Славик тяжело вздохнул, когда хлопнула входная дверь. Но печаль его была недолгой. Чокаясь, мы ударились в воспоминания. Когда все "а помнишь" исчерпались, я был пьян.
- Слуш-ш-шайте, - обратился ко мне, как к генеральной ассамблее, Слава. - Ты про какое-то дерьмо говорил...
